Он все еще слышал звук движка за разрывами, а значит Максимов не приказал рвануть обратно изо всех сил. Наверняка они спрячутся там, где не страшен навесной огонь, а это значит — под частично обрушенной развязкой на мост, который они проехали сразу перед тем как встать у оврага. Поэтому Тема вскочил и побежал по вросшим в землю развороченным путям, они полого сворачивали направо — как раз куда ему и было нужно.

Минометный обстрел — а это, несомненно, был он, — прекратился.

Вот это, конечно, дружественный и дипломатический прием, думал Артем, глядя под ноги, чтобы не споткнуться о неудачно вылезшие костыли. Где-то впереди должна быть станция и справа от нее — руины развязки. Лишь бы они были там…

Внутри закипала злость. Не на гулей, а на то, что сраный особист оказался прав, а он, Тема, не прав. Жители Пятна даже не попытались поговорить. Они сразу атаковали — снайпер подстрелил Ская, а затем навел минометчиков.

Мы их ничем не спровоцировали. Да, мы едем на военном транспортере, но это — от радиации… Должны же они понимать, что людям здесь без защиты не выжить.

С другой стороны, если лингвисты правы, то гули считают обычных людей низшим сортом, будущими рабами. И в этом плане, конечно, ничего удивительного.

Он добрался до развалин станции — справа вырос горб дорожной петли, которая более-менее уцелела. Забрался на раскрошенную эрозией бетонную платформу, чтоб тут же с нее сойти в плотный, но явно больной, бурого цвета, бурьян.

Никаких троп и дорожек, конечно, тут давно не сохранилось, начался уклон — трасса лежала ниже железки. Приходилось правильно ставить ногу и следить, что под подошвой надежная опора, а не какой-нибудь кусок предательски скользской глины. Это было привычно — обычные дела в пустошах, и Артем почувствовал себя увереннее.

Он добрался до первой бетонной опоры — она вся была искрошена и покрыта дырками, будто язвами. На ум пришло слово “ноздреватый”. Да. Ноздреватый бетон.

Говорят, раньше люди умели делать бетон, который держался тысячелетиями и ничего ему не было. Это явно был не он.

Тема пытался прислушиваться, но движка не слышал. Заглушили? Или заглохли? Или… Почти наверняка место водителя занял Панин, точнее чертова железка Нового Союза и мало ли что он мог учудить.

Зато само Пятно издавало очень много звуков. Это было не совсем так, как разговаривала пустошь, но все же похоже. И гораздо-гораздо беднее. Скрипы — но не сосен друг о друга, а какое-то старое ржавое железо страдает на ветру. Потрескивания — будто кто-то ступает по веточкам, но вокруг нет ни веточек, ни чьих-нибудь, за исключением артемовых, ног. Шелест — но не листьев, а какого-то неопределенного довоенного мусора.

Артем зашел под изгиб эстакады и руины развязки появились перед ним во всей красе. Ближайшее хорошее укрытие для транспортера — это съезд, проходящий под этим изгибом, но там было пусто. Справа — уцелевшие пролеты основного путепровода, но и там никого.

Он добрался до трассы — здесь все просматривалось и нигде не было ни следа БТРа. Не угадал, с досадой подумал Артем. Они приняли какое-то другое решение. Не укрываться, а… что?

Что мог предпринять капитан Максимов, явно взявший на себя командование теперь в полной мере? Или что мог натворить говорящий андроид, если он захватил управление?

Тема удивился сам себе, но больше всего он переживал за Ская — вообще-то чужеземца, который возможно имеет какие-то свои тайные интересы здесь. Однако он ранен и у него нет защиты в виде силовой брони.

Собиратель напряг весь свой натренированный в пустоши ум, чтобы вспомнить детали обстрела. Вот он начинается — мины ложатся широко, то ли потому что пристрелка никакая, то ли потому что хотят захватить большой радиус, так как не уверены, где именно прячется людская машина.

Он бежит прочь от своей кирпичной позиции — и звуки напряженно работающего движка четко слышны, транспортер стронулся и куда-то двинул.

Еще какое-то время его было слышно — Тема и команда двигались параллельно в одном направлении… и видимо именно поэтому ему пришла в голову мысль про укрытие под мостом.

Но потом звук затих вдали. Они все-таки решили полностью отступить. Как минимум — к Ине. До которой пешему топать минут сорок-пятьдесят… почти час без минимальной защиты от радиации.

Артемий так беспокоился за других, что совсем забыл о себе. Он совершенно один в Пятне. Он потерялся.

Просто потрясающе.

Очень быстро выяснилось, что главный враг Темы прямо сейчас отнюдь не радиация, а закат. Становилось темнее и искать бронетранспортер будет гораздо сложнее. Как и разглядеть врагов. Кто его знает, что сейчас делает тот снайпер? Может быть, отправился проверить как дела у незваных гостей?

У Темы аж мурашки по затылку пошли и очень сильно захотелось обернуться. Он представил как враг смотрит через прицел — точно такой же, как у него самого — и перекрестье прям чуть выше его головы, с поправкой на расстояние и ветер.

Он шел по верху, по железной дороге. Слева был склон плато, справа, внизу — лента шоссе. Так он надеялся, будет проще заметить БТР.

Невольно мысли стали работать так, как они должны работать в пустошах. Где остановиться на ночлег? Как обезопасить себя от незваных гостей? Не хотелось бы проснуться и увидеть темный провал дула, а за ним — ухмылку на обезображенном лице. Или того хуже — ускользающий и смертоносный оскал баскера.

А может вовсе не спать. Это всегда плохое решение, любой опытный собиратель предпочтет пусть немного и с риском, но поспать, чем быть вялым и несобранным, когда резко понадобится вся имеющаяся концентрация и сфокусированность.

Справа вдоль дороги стояли развалины ангарного или складского типа. Их не разрушило взрывами — просто обветшали от времени. Можно было укрыться там. А сразу за ними открывался провал — когда-то давно тут явно был карьер, часть его стен обвалилось, но все еще можно было угадать ступенчато уходящие вниз ярусы.

Подходило время обязательного сеанса связи с Атомом. Интересно, что будет говорить Максимов, если у них вообще этот радиообмен состоится? Что они потеряли члена команды? Что на них напали? Будет просить дать залп по району театра? Это было обидно — так глупо потеряться и отдать все в руки людей, которым он не доверяет.

Артем даже посмеялся про себя. Чуть ли не все участники отряда так или иначе ему угрожали, а некоторые прям даже пытались убить. Как быстро выяснится, что они не очень-то и горят желанием его искать?

Он дошел до скального выступа справа от насыпи, который венчала залитая бетоном горка камней и торчащий из них деревянный обломок. Поклонный крест — такие ставили вдоль дорог и на скальных вершинах. Когда-то он нависал над шоссе, напоминая водителям о том, что неплохо бы на дороге быть аккуратнее. Страшная сила ядерного огня и последующего времени снесла его, как и тех, кого он предупреждал.

Артем решил, что это хорошая точка, если он хочет, чтобы его заметили. Да, как команда, так и враги, но что поделать. Найтись сейчас гораздо важнее, чем осторожничать. Главное, наблюдать за дорогой и нависающим над железкой склоном.

Он лег ногами к ржавым рельсам, головой — к основанию креста, кисло подумав, что нашел себе удобную могилку. Рельсотрон положил поперек груди — чтобы быстро вскинуть в случае чего. Открывался отличный вид на вершину склона — если кто заявится с плато, то его будет видно сразу, как башка покажется над краем. Кроме того легкий поворот головы помогал следить за полотном в обе стороны.

Обидно, конечно, что так не видно шоссе и мало ли кто там на нем окажется, но с другой стороны и его, Артема, снизу видно не было.

Хотелось жрать. Команда наверняка уже поужинала и возможно сейчас дискутировала о целесообразности спасения одного мусорщика. А может быть и не дискутировали. Из Атома вполне мог прийти приказ не тратить ресурсы ради одного участника суицидальной экспедиции и просто двигаться дальше. Если Максимов решит, что они двинут в обход, через ТЭЦ-5 — то у Артема не будет никакой возможности их догнать.