Первым серьезным препятствием стал кратер. Огромный кратер эпицентра ядерного взрыва, в котором большая часть грунта просто испарилась, а остальная — спрессовалась в корку, которая за много лет уже разрушилась и теперь это была просто огромная яма, которую хрен объедешь. Дорога обрывалась небольшим земляным валом, на который транспортер легко забрался, а за валом начиналась по сути почти идеальная круглая равнина, заросшая рыжей мелкой растительностью.

— Двинем по краю? — спросил Роман. У него был свой триплекс, поэтому в отличие от ребят в десантном отсеке он тоже видел окружающую местность.

— Да, — согласился Тема, — не хочется проверять уровень радиации там, внизу.

Он стал поворачивать машину на месте, а затем осторожно двинулся по валу.

— Не ожидал наземных взрывов, — признался он. — Нам в школе говорили, что большие города обстреливались с подрывом боеголовки в атмосфере, без касания.

— Так и было, — ответил Роман, — но знаменитый “зонтик” ломал направления ракет, и они взрывались как повезет, врезались в землю или наоборот взмывали высоко вверх. Система не была отлажена, в идеале “зонтик” перехватывает управление при входе головок в плотные слои атмосферы и дает уже их системам управление команду на подъем. Предотвратить детонацию он не мог — система защиты ракет работала в основном против этого. А вот увести от цели — да. В идеале — обратно в космос, конечно. Но и взрыв где-то в недрах болот гораздо лучше. чем над центром города. Только система была неотлажена, это был прототип. Поэтому получилось то, что получилось. Атом защитило, но все остальное получило дополнительный урон.

— Поэтому у Сибирской республики есть Красноярск, хоть и не весь, а у нас только маленький Атом, — вступил Максимов. — Целый и невредимый, но на границе самого большого Пятна в Сибири, а может и во всем мире.

— У Москвы Пятно, наверное, побольше, — заметила Лена.

— Кто ж знает, — пробормотал Роман. — Новый Союз — тайна и что у них с территориями, неведомо.

— Да по-любому у них там свои установки стояли, — Лена неожиданно распалилась, — известно же, что высшее руководство свои шкуры спасало, а на обычных людей им было насрать.

— Этого мы не знаем, — возразил Панин. — О действиях правительства в последние дни войны нет никаких данных, потому что уже царил полный хаос. Но факт остается фактом — ракеты и бомбы полетели. Значит приказ был отдан. Они сражались до последнего.

— Да ну, — возразил Тема, — может это все “Мертвая рука”.

— “Мертвая рука” тоже с большой вероятностью может быть мифом.

— Я посмотрю вы много этим интересовались, Роман, — заметил Максимов.

— Да, в школьные времена, — охотно поделился ученый, — пока не понял, что мне больше интересно открывать будущее, а не копаться в прошлом.

— Нам до прошлого еще наверстывать и наверстывать, — заметил Тема, — так что смотрим в обе стороны, как можем.

Ему было немного обидно за Институт Реконструкции, частью которого он был. Они занимались как раз-таки прошлым. Технологическим прошлым. Но активно спорить ему было сложно — удерживать машину на кромке кратера было не так-то просто.

— Сражались до последнего, — фыркнула Лена, — это так вы называете акт всеобщего суицида? Тоже мне сражались — кнопки жали…

— Против идеи “Мертвой руки” говорит еще тот факт, что якобы у Нового Союза довольно много неиспользованных ядерных боеголовок в строю, — добавил Максимов. — Автоматика запустила бы все до последнего.

— В уцелевший ядерный боезапас слабо верится, — Роману, кажется, очень нравился этот разговор. Наверное, только такие и вел у кулеров в своих высоких кабинетах в башнях своего Института.

— А чего бы нет? — спросила Лена. — Говорят даже у нас, у Атома, пара зарядов имеется.

— Ну это чушь, — Максимов сразу включил тон особиста, — поверьте, Военный Институт был бы счастлив, если бы это было так. Может, тогда и не пришлось бы это чертово радио искать.

— Зато у нас своя ядерка есть, — заметил Тема. Все засмеялись. Ручную установку с единственным зарядом им удалось выпросить с собой — в качестве последнего средства уничтожения трансляции, если все остальное не сработает.

— Передвижная критически малая ядерная держава, — подтвердил Роман. — Универсальный выключатель радио.

— Вы верите, что это поможет? — как обычно неожиданно вступил Илья. — Выключим мы трансляцию, а дальше что? Орда остановится? Почему вдруг?

— Ну если они как ты, уж извини, Илья, то наверное остановятся, — ответил Максимов, — куда денутся. По инерции может еще пройдут километров пятьдесят-сто, но потом-то встанут, очухаются.

— И поймут, что они здесь, за пустыней Гоби, за Алтайским хребтом, за Амуром… далеко не дома. Им придется искать место для жизни, особенно ближе к зиме.

— Ну и пусть ищут. Договоримся. Они уже не будут Ордой, а будут людьми, с которыми можно взаимодействовать мирно.

Илья не стал ничего отвечать. Но его слова, признал Тема, отрезвляющи. Действительно, насколько эффективна их миссия? Правильную ли ставку сделал Атом? Не слишком ли поздно?

— Не сделаем дело — не узнаем, — сказал он вслух.

Они почти миновали кратер — Тема уже видел начало дороги, видел, что по левую сторону лес помоложе и среди растительности угадываются старые руины. Южная часть Новосибирска до войны была не совсем городом — скорее такие острова жилой застройки и производств среди леса, объединенные венами дорог. И это был один из таких островов. По правую сторону тянулась насыпь железной дороги — вот ее лес совсем не пожалел, рельсы и шпалы вывернуло корнями деревьев, и они полностью заняли узкую полосу, некогда занятую людьми. Немного же бы они проехали на дрезине.

Почти сразу за кратером обнаружилось новое препятствие — обрушившийся надземный пешеходный переход. Крупные куски бетонных плит торчали под разными углами. Тема прикидывал, можно ли это преодолеть, не повредив шасси, но в итоге решил не рисковать и съехать в кювет между дорогой и железнодорожной насыпью — деревья стояли плотно, угадывались развалины небольшой железнодорожной станции, но протиснуться как будто можно было.

Он аккуратно, на малом газу, скатил транспортер в кювет. Какая-то живность прыснула из-под гусениц.

— Ого! — Панин тоже заметил. — Не думал, что внутри Пятна кто-то живет.

Это было странное замечание, учитывая, что они ехали к целым разумным существам, людям, но иным.

— Заяц или белка, — сказал Тема. — Не успел заметить. Может, такие же облезлые, как гули. Гули-животные.

— Снаружи кто-то? — встревоженно и одновременно властно спросил Максимов.

— Да, зверек, — ответил Тема, аккуратно ведя машину. Броня то и дело задевала стволы, тогда раздавался протяжный хруст и стон — бронированные бока сдирали с сосен красную шкуру, обнажая светлую мякоть древесины.

— Отрядили бы биолога нам хотя бы, — риторически отозвалась Лена.

Это была хорошая идея, будь это настоящей экспедицией, а не операцией по спасению города и, одновременно, утилизацией нежелательных элементов.

— Если есть зайцы и белки, то есть и… — тихо и лаконично произнес Илья и решил не заканчивать мысль.

— Те, кто их жрет, — согласился Тема.

Они миновали завал, и он вернул машину на асфальт, гусеницы пронзительно скрипнули, выравнивая транспорт по курсу.

— Вы животных каких-то встречали? Из Пятна? Эй, дьяволица! — Максимов, видимо, включил свою громкую связь, чтобы поговорить с рейдеркой. — Ага… да в смысле, их перебили, когда еще мой дед молод был.

Тема не слышал, что там несла Марта. Пустошь была полна опасностей не только человеческих — на место загубленной естественной природы пришла неестественная. Животный мир приспосабливался и привыкал к радиации. Менялся, обживая мир с дефицитом чистой воды, насекомых-опылителей и многого другого, так необходимого устойчивой экосистеме. А еще — смешивался с образцами, которые во время войны сбежали из лабораторий генетических исследований и прижились в дикой природе. Тема исходил округу Атома вдоль и поперек и кого только не встречал от обычных волков и медведей, до слепых лосей-альбиносов и огромных летучих мышей, которым пришлось с насекомых переключиться на более крупную добычу…