На третий день они решили, что мне нужно немного подвигаться — совсем чуть-чуть, чтобы мышцы снова начали работать. Я видела в их глазах тревогу, но и понимала, что оставаться в постели слишком долго тоже опасно.

— Пора попробовать встать, милая, — тихо сказал Алан, подойдя к моей кровати. Его голос был мягким, но настойчивым. — Тебе нужно размять мышцы, хотя бы немного.

Я попыталась подняться сама, но руки дрожали, и я бессильно опустилась обратно на подушки. Сердце сжалось от разочарования, но прежде чем я успела произнести хоть слово, рядом оказался Дрейк. Он обнял меня за плечи и аккуратно приподнял, сажая так, чтобы я могла опереться спиной о подушки.

— Мы поможем тебе, не волнуйся, — его голос звучал так нежно, что я едва сдержала слёзы. — Мы рядом.

С другой стороны ко мне подошёл Эрик, осторожно взял меня за руки.

— Ты справишься, мы будем держать тебя.

С их помощью я медленно свесила ноги с кровати, чувствуя, как они дрожат. Я сделала глубокий вдох, пытаясь набраться храбрости. Алан встал рядом и обхватил меня за талию.

— Готова? — спросил он.

— Не знаю, — прошептала я, чувствуя, как в груди растёт страх, — но давайте попробуем.

С их поддержкой я медленно встала на ноги. Слабость была невыносимой, и если бы не их руки, я бы тут же упала. Ноги дрожали, а сердце билось где-то в горле. Но я стояла.

— Ты умница, Анриэль, — сказал Дрейк, гордость звучала в его голосе. — Смотри, ты стоишь.

— Пока что только благодаря вам, — прошептала я, но не смогла сдержать улыбки. Это было маленькой, но важной победой.

Они подвели меня к креслу возле окна, где падал мягкий свет. Я села, ощущая, как мышцы горят от непривычного напряжения.

— Отдохни здесь, а мы подготовим ванную, — сказал Алан, опустившись рядом со мной на колени. — Тебе нужно немного расслабиться.

Через некоторое время они вернулись и снова помогли мне встать. Дрейк аккуратно поднял меня на руки, как будто я весила совсем немного, и понёс в ванную. Там уже наполнили тёплую воду, запах трав и масел разносился по комнате, успокаивая.

— Ты готова? — спросил он, опуская меня на край ванны.

Я кивнула, и они с осторожностью помогли мне снять больничную рубашку. Щёки загорелись от стыда, но мужчины смотрели на меня с такой нежностью и уважением, что смущение быстро ушло.

Дрейк опустил меня в воду, и тёплые волны тут же расслабили напряжённые мышцы. Я выдохнула, чувствуя, как тело наполняется лёгкостью

— Это так приятно, — прошептала я.

Эрик взял мягкую губку и начал осторожно омывать мои плечи и спину. Его движения были нежными, ласковыми. Я закрыла глаза, позволяя себе расслабиться.

— Мы так скучали по тебе, — сказал он тихо.

Я слабо улыбнулась.

— Я тоже скучала.

Когда я устала сидеть в ванне, Дрейк снова аккуратно вынул меня из воды и завернул в мягкое полотенце. Алан уже ждал рядом с тёплой одеждой. Они осторожно вытерли меня насухо, не оставив ни одного мокрого пятнышка.

— Скоро ты наберёшься сил, я обещаю, — сказал Алан, гладя меня по щеке.

Они помогли мне вернуться в постель, уложили так, чтобы мне было удобно, и обложили мягкими подушками. Эрик принёс тёплого чая с мёдом и помог сделать несколько глотков.

— Спасибо вам, — прошептала я, слёзы наполнили глаза.

Дрейк взял мою руку и сжал её.

— Мы всегда будем рядом.

И я знала — так и будет.

За эти три дня, что я провела в лечебнице, никто из них ни разу не задал мне вопроса о том, что со мной произошло. Они окружили меня заботой, любовью, стараясь помочь восстановить силы, но молчание о событиях, что произошли со мной, давило сильнее, чем слабость в теле. Я понимала — они боялись услышать подробности или, возможно, не хотели меня тревожить, но для меня это молчание становилось невыносимым.

Ещё больше меня беспокоило то, что никто не говорил о Ханте. Где он? Что с ним? Почему все делают вид, будто его не существует? Каждый раз, когда я упоминала о нём, Алан буквально напрягался, и лицо его мгновенно мрачнело, словно его душили нераскрытые слова. Но он упрямо молчал, игнорируя мои вопросы, отводя взгляд.

После тёплой ванны и нескольких глотков чая я почувствовала себя немного сильнее. Эрик уложил меня обратно в кровать, а Алан поправил одеяло, заботливо прикрывая меня. Но я больше не могла держать это в себе.

— Где Хант? — спросила я, глядя прямо на Эрика. — Почему вы молчите о нём?

На мгновение повисла неловкая тишина. Алан сжал кулаки, его челюсть сжалась, как будто он сдерживал ярость. Дрейк нахмурился, отвернувшись к окну. Но Эрик, казалось, был готов ответить.

— Он жив, — тихо сказал он. — Но ты его больше не увидишь.

Я резко поднялась на подушках, игнорируя всплеск слабости.

— Что значит — не увижу⁈ — воскликнула я, голос дрожал от волнения и злости. — Вы должны были привезти его сюда! Он спас меня, рисковал жизнью, а вы просто отмахнулись от этого⁈

Эрик сжал губы, глаза его потемнели.

— Мы не обязаны держать рядом с тобой мужчину, который тебя похитил, — холодно произнёс он. — Да, он спас тебя, но не забывай, с кем он был изначально.

— Вы не понимаете! — голос мой сорвался, я чувствовала, как к глазам подступают слёзы. — Он помог мне! Если бы не он, я бы не выжила. Вы хотя бы спросили у него, что произошло? Почему он это сделал? Или вам проще ненавидеть и обвинять⁈

Алан подошёл ближе, его глаза метали молнии.

— Я видел, как он тебя нёс, — сказал он сквозь зубы. — И я видел кровь на твоём платье. Ты правда хочешь, чтобы я слушал его оправдания?

Я отшатнулась от его слов, сердце сжалось от боли. Они не знали… Или не хотели знать.

— Вы даже не дали ему объясниться… — прошептала я, больше не в силах сдерживать слёзы. — Он заслуживал этого.

Эрик тяжело вздохнул, отводя взгляд.

— Возможно. Но теперь это уже не важно.

Я уткнулась лицом в подушку, сдерживая рыдания. Они не понимали. Никто не понимал.

— Анри, ты не понимаешь… — голос Алана дрожал от сдерживаемых эмоций. — Он один из ордена, он фанатик! У него точно не было добрых намерений в твоём адрес.

Я вскинула на него глаза, не в силах поверить в то, что он говорит. Сердце сжалось. Неужели Хант действительно был кем-то, кто хотел мне навредить? Всё внутри противилось этой мысли.

— Какой орден? — прошептала я, пытаясь сохранить самообладание.

Эрик вмешался, его лицо было мрачным, словно он говорил о самой отвратительной мерзости в мире.

— Орден Прозревших, — выдохнул он. — Эти ублюдки… Они ненавидят женщин. Для них вы — либо объекты для размножения, либо рабыни. Они видят в женщинах нечто низшее, дикое. Их идеология построена на подчинении.

Я почувствовала, как по коже пробежал холодок ужаса. Но всё же что-то не укладывалось в голове.

— Но… он спас меня, — я упрямо повторила, пытаясь найти хоть какое-то объяснение. — Он не был похож на фанатика. Он заботился обо мне.

Алан усмехнулся, но в его улыбке не было ничего весёлого.

— Ты видела его маску? — с отвращением проговорил он. — Эта маска — их символ. Те, кто её носят, принимают их идеологию, дают клятвы. Он мог обманывать тебя. Играть роль спасителя. Эти ублюдки мастера манипуляций.

— Но… — я сжала одеяло на груди, пытаясь выстроить в голове логическую цепочку. — Я видела его глаза. Они не лгали. В них не было ненависти. Он рисковал жизнью ради меня. Разве фанатик стал бы так поступать?

— Иногда они ломаются, — тихо вставил Дрейк, который всё это время молча наблюдал за разговором. — Может, он начал видеть в тебе что-то большее, чем просто «объект». Но это не делает его невиновным. Он участвовал в твоём похищении, Анри. Не забывай об этом.

Эти слова были как удар в грудь. Я знала, что они правы. Но внутри что-то протестовало. Мне хотелось верить, что Хант не был чудовищем. Что за этой маской и идеологией скрывался тот, кто действительно хотел меня защитить.

— Где он сейчас? — спросила я, уже не скрывая дрожь в голосе.