— Тю. Это у вас в столицах теперь такие модные веяния пошли, позвольте узнать? Или вы сочинений господина Абкунина — анархиста доморощенного перечитали? Про равенство, отмену привилегий и прочую ерунду? Мы, если будем каждую грызню благородных расследовать, утонем в их внутренних склоках-дрязгах. Да-с. Утонем. И станем, в итоге, инструментом в их делишках. Нет. Правильная была политика! Пока они внутри себя бодаются, никому вреда от того нет. А нет вреда, нет и преступления. Я так мыслю, эр Фондорн.

— Какой еще Абкунин? Какой анархизм? Я придерживаюсь твердых патриотических, даже имперских взглядов! Просто я считаю, что любые привилегии должны получаться не явочным порядком, а только на основе закона. Отсутствие такового закона — это и есть чистая анархия. А такие, как Олег этот, есть ее первейшие адепты!

— Это молодость в вас говорит. Горячность, категоричность. Все мы люди-человеки. От человеческой природы нас никакой закон никакой порядок не защитит, не спасет. Всегда будут неформальные и личные отношения. И почти всегда они будут главнее законов! Уж я-то знаю.

— И все равно мне этот малолетка не по душе, — практически не слушая собеседника ответил Корнелий. — Наглый. Непомерно самоуверенный. А жилетку вы его видели? Какая безвкусица. И что только фра Дмитриева в нем нашла? Ну, если слухи конечно не врут, про их «теплые отношения».

— Слухи есть слухи, коллега. Их к делу-то не пришьешь белыми нитками. Если хотите знать мое мнение, там в этих «отношениях» все непросто. Да. Весьма непросто. Что-то он в девчонке нашел. Что-то, что мы упускаем. Чутье мне так говорит.

— Вот и проверим, Порфирий Петрович, ваше чутье. Пойду-ка я, завтра приглашу ее на свидание. Заодно и проясним про отношения, и кто тут кому еще нос натянет! — несколько нелогично закончил он.

Порфирий аж зажмурился. Непонятно, от ужаса перспективы такой «проверки» или от удовольствия. Но никак данную словесную эскападу не прокомментировал. Вместо этого пропел:

— А давайте-ка к протоколам вернемся, эр Корнелий, дорогой мой человек. Ей Сила, заболтались мы с вами.

КОРНЕЛИЙ И ПОРФИРИЙ

Следующее утро. Апартаменты Парголовой.

С утра я выловил Арчи и Ольгу. Арчи уже организовал непрерывный процесс восстановления поместья и клятвенно обещал закончить ближе к вечеру. Я усадил этих двоих вместе и потребовал выработать хотя бы приблизительный план заработков на ближайшее будущее. Ольга должна была рассказать, что именно накопала. А Арчи попытаться придумать как это реализовать. И решить, сколько надо вложить. К тому же, к вечеру, я попросил его подготовить такой сетевой псевдо-гроссбух, с помощью Ольги. Чтобы было видно какие расходы, какие доходы, остаток, планы трат и все такое. Ну и чтобы считалось все автоматически. Ольга предложила купить готовую программку, но моя проснувшаяся паранойя сказала «нет». Делайте свою!

Затем, оставив этих двоих препираться друг с другом, со спокойной совестью сбежал из дома на тренировки. Сегодня собираюсь увеличить нагрузки. А в двенадцать у меня встреча с Ломовым.

С Ломовым я пересекся во «Фронтире» — единственном ресторане в форте. Работать дома или общаться с кем-то стало решительно невозможно. Кабинет оккупировали Ольга и Арчи. И так шумели, что на первом этаже, наверное, слышно было. А личная комната для встреч — вообще не вариант. Ну ничего. Немного потерпеть осталось. Наверное.

Так что мы заняли отдельный кабинет в ресторане. Я решил не тратить время на еду, тем более, что Ломов отказался от обеда.

— Ну давай тогда обсудим детали. Я так понял, в целом, эр Ломов, ты согласен?

— Это хорошее предложение. Но ты должен кое-что знать. Я был боевым, но все же целителем. Так что примерно половина моих граней бесполезна.

— А новые, что? Переполнение?

— Именно. Странно, что ты в этом разбираешься. Не похож ты на заучку-ботаника, Олег, если честно.

— Ну. Если будешь работать со мной поймешь, что я умею удивлять. И да, в теории огранки я разбираюсь не хорошо, а отлично. Считай меня, своего рода, узкоспециализированным гением.

— Ого. Скромность так и прет со всех щелей. Твоему возрасту, конечно, свойственны изъяны самооценки, но чтобы гением себя называть…

— Скромность придумали неудачники, Ломов. Чтобы оправдать собственную серость и незначительность. Мол, не смейте вставать выше нас. Выделяться. Быть лучше. Это некрасиво! Неэтично. Скромность — щит слабаков. Но о моем знании огранки и ее тонкостей поговорим в другой раз. Что касается самооценки. Я сдал весь школьный курс, в том числе теорию огранки, на отлично. У нас в школе ее не преподают. Учил четыре дня. Сдал комиссии во главе с Харитоновым, который очень не хотел чтобы я сдал. И вот я — глава семьи и благородный эр. Не гений? Ладно. Называй как хочешь. В огранке я уже сейчас понимаю больше твоего.

— Допустим. Но мы не об этом собирались говорить.

— Верно. Тяжело, когда тебе семнадцать, и в тебя никто не верит. Так что прости за отвлечение.

— Я ни от одного парня моложе двадцати пяти таких речей не слышал. Про слабаков и прочее. И тон… ты железно уверен в том, что говоришь. Как будто за твоими плечами жизненный опыт. Которого просто не может быть.

— Давай закроем тему. Обещаю рассказать тебе больше, если сработаемся. Теперь все же к делу. Мне нужна гвардия. Охрана, выходы в поле. Война с врагами семьи. Ты мне подходишь, по моим внутренним критериям. К тому же ты мастер-физик. Пусть половина граней не работает. Это вообще очень круто для местной богадельни. И потенциал роста у тебя еще не исчерпан, — тут Ломов скривился, как будто сожрал ложку перца. — Зря ты не веришь. Впрочем, это несложно будет проверить потом. Помимо сказанного, мне нужна своя бригада в Гильдии. За те несколько выходов, что мы сделали с Серовым, я понял, что сотрудничество с ним себя исчерпало. Но у меня не хватает рейтинга и часов полевой практики для основания бригады. Да и, честно тебе скажу, главе семьи такое просто не по статусу. А у тебя полно опыта. Рейтинг и часы зашкаливают. Так что ты можешь выступить в качестве телохранителя-гвардейца. Или возглавить в моей семье направление, связанное с изучением Хмари и вести мои дела с Гильдией. Вкратце все.

— А ты платить-то сможешь мне как мастеру? Ладно забей. Неполноценный мастер не может рассчитывать на полную плату. Мне интересно второе предложение. В одном ты прав. Хватит мне уже киснуть и жалеть себя. Жалость тоже для слабаков. Я хочу принять твое предложение, потому что после того как ты опустился на дно, всплыть самостоятельно бывает невозможно. Считай, Олег, что ты протянул мне руку в тот момент, когда я осознал, что почти утонул. Так что про плату…

— Разумеется, я буду платить тебе ставку мастера. Это даже смешно обсуждать. Мой финдиректор пока не утвердил штатное расписание и оклады, но средняя по рынку ставка — это минимум.

— Еще два момента. Первое. Не жди, что я сразу принесу клятву слуги. Скорее всего, я ее вообще не принесу. Подожди, — видя, что я пытаюсь его перебить, остановил меня он. — Второе, я точно не буду работать вместе со Святовым. Или рядом со Святовым. У нас слишком большой счет друг к другу.

— Хотел как раз спросить, если ты не против, каков характер твоей аурной травмы, и что там у вас со Святовым стряслось.

Он пожал плечами. Вздохнул. И начал рассказывать.

Мда. История Ломова довольно трагичная и оба моих знакомых повели себя в ней как идиоты.

По словам Ломова, все случилось во время выхода в поле:

— Я служил в УпКоле. Чистильщик. Был командиром отделения. Стандартной пятерки. Боевых целителей часто командирами делают. И отбиться можем, и своих полечить, и усилить, и за обстановкой следить. Вышли мы тогда в поле вместе с ребятами Святова. Он в то время тоже отделением командовал… В-общем, так вышло, что меня накрыло капитально. Доспехи в хлам. Ранения проникающие. Отравление Хмарью. Тяжелый был бой, — он замолчал, хмуро пялясь в чашку кофе, из которой за все время разговора не отхлебнул ни глотка.