Кэл не успел ничего ответить, как магичка оседлала его, вольготно раскинувшегося на диване с учебником. Кэл напрягся и замер. А Римми, бросив последний взгляд на безмолвный экран, приникла к губам Кэла, скользнула юрким влажным язычком в его рот и недвусмысленно потёрлась бёдрами о его ширинку.

От неё так и фонило отчаянием, яростью и желанием. Не к нему. На секунду Кэл поддался собственной страсти, сжал до боли её бёдра, в мыслях уже проникая в неё. Но всё же разорвал злой поцелуй.

– Долго ещё от себя бегать будешь? – деревянным голосом спросил он.

И магичка Римми, что уже два месяца задирала нос в его доме, не собираясь объяснять причин своего внезапного бегства из Рате-Скуоля, вдруг всхлипнула. А после и вовсе разрыдалась на его груди.

– Мороженое будешь? – только и вздохнул Кэл.

Кирен

– Милая, ты идёшь? – улыбнулась Анника, заглянув в комнату Кирен. – Пироги подходят. Поможешь на стол накрыть?

Кирен быстро скомкала рисунок, вздрогнув. Сама виновата, надо было дверь запереть. Но она живёт в чужом доме, это будет неуважение к хозяевам… К тому же Анника прежде постучалась; это Кирен, погружённая в собственные мысли, не сразу услышала.

– Да, – девушка быстро подскочила, сунув скомканный лист в карман брючек. – А… А Келлинн будет?

– Я их позвала, но они вряд ли, – охотно ответила Анника. – Кажется, Римми чем-то расстроена, Кэл её успокаивает. А полковник обязательно будет. Да, и Крис с мужем заглянут.

Кирен сжала кулачки, до боли вонзив ногти в ладони. «Их» позвала! «Они»! Вот как у Анники всё просто – «они»! Будто это нормально, что эта высокомерная наглая магичка и Келлинн Бэртель – уже «они»!

Да что она о себе возомнила, эта Аримантис вей Дьечи! Ни капли стыда! Разве можно вот так просто заявиться к мужчине и сказать, что отныне будет у него жить! У неё что, вообще совести нет?!

Сначала с нейром жила, теперь вот с Келлинном! СеёКеллинном!!

Кирен вдруг замерла от шальной мысли. Ну, в смысле, не её… Не в этом смысле… Просто Келлинн же её родственник. Брат практически. Пусть даже их общий предок жил шестьсот лет назад, а с тех пор их генеалогическое древо разветвилось по разным мирам… Но ведь он – Бэртель! И Тойтс это признал! Так что Келлинн – её!

А эта противная Аримантис им только пользуется! А он с ней носится по всему Рэтскволлу – Римми то, Римми это! Ну и что, что она купол умеет снимать? Или что подтянула к посёлку воду из Рате-Скуоля, когда у чужаков иссякли собственные запасы из подземных пластов? Мнит себя великой магичкой, а сама – какая-то захудалая вей Дьечи! Вей! И никакого уважения к Бэртелям – истинно благородной крови! И если высокомерие этой Аримантис по отношению к самой Кирен или Михелю ещё можно стерпеть – всё же они моложе её, то за Келлинна было обидно. Раз он тоже Бэртель, то, получается, сейчас старший в их семье. И сам теперь нейр! Перед нейром Мортестигом та, значит, стелется, а нейр Келлинн Бэртель у неё на побегушках! А тот как будто не понимает, что так быть не должно!

Кирен было обидно за свой род и нового главу семьи. Михель не смог её защитить – он сам ещё слишком молод. Зато Келлинн сможет. Его признал Тойтс. Вернул ему родовую магию – ведь кровь не обманешь. Пусть артефакт слушался только её, как самую младшую в роду, но Кирен отдала Тойтс Келлинну. Даже Михель не возражал.

В светлом и просторном доме Келлинна был специальный ящик, который даже заклятьеоткрытых дверейне могло взломать. А сам ящик был так хитро вмурован в стену, что даже поисковой магией не найдёшь. А, и ещё защита: если кто-то попытается проникнуть в этотсейф, то служанка-призрак поднимет на уши весь посёлок своим воем. Это называетсясигнализация.

– Уверена, малышка? – удивился Келлинн, когда Кирен попросила спрятать Тойтс у себя.

Кирен в его присутствии до сих пор робела, но тогда сумела твёрдо кивнуть. А вот Келлинн всегда ей улыбался и приобнимал за плечи. И в этих объятиях – таких крепких и надёжных – Кирен чувствовала себя защищённой. Он даже предложил перебраться к нему, когда к госпоже Аннике вернулись дети и муж. Кирен и сама несмело мечтала об этом… И ведь всё было бы в рамках приличий, ведь Келлинн всё равно, что старший брат! Но у него жила эта противная Аримантис…

Михель, оставшийся за главного в Рате-Скуоле после отъезда нейра Мортестига, тоже звал Кирен переселиться в замок. И вот опять: какая же безответственная эта Аримантис! Назначена туда магом – так будь любезна выполнять контракт! Нет же, просто сбежала от ответственности, когда её патрона увезла в столицу личная гвардия императора. А Михель теперь один должен отвечать за Рате-Скуоль и весь остальной нейрат Мортестига. А у них с Кирен вообще-то и свои владения есть! Ну, когда их вернут.

Кирен, в отличие от Михеля, не могла слепо доверять нейру Мортестигу. Хотя госпожа Анника ему тоже верила. А после того, как он вернул ей мужа и близнецов, чуть ли не молилась на него. А Келлинн ничем не хуже! Он сильный, он ответственный и никогда не бросит Кирен – потому что они одной крови. И у неё теперь снова будет семья. Келлинн уже показывал ей фотографии своих родителей, и его маму Кирен готова была назвать своей – до того родным показалось её лицо…

– Кири-Кири-Кири! – ворвались в её спальню близнецы. Ещё одна причина, по которой Кирен было некомфортно в доме Анники: Боз и Бранко были неугомонные.

– Иду, – со вздохом согласилась девушка.

У неё было странное чувство. Что-то скоро изменится. Возможно, сегодня. В их роду не было дара предвидения. Магия тоже была не сильна, но это оттого, что последние три поколения её не развивали вовсе. Женщины рода Бэртель – а именно через них передавалась наследная магия последние полвека – в университетах не обучались, а Тойтс и вовсе не использовали, храня в сокровищнице. Но родовые особенности – склонность к целительству и менталистике – всё равно в той или иной степени проявлялись в каждом из членов семьи. Бабушка могла скотину лечить – та сама к ней приходила за помощью. Мама всегда остро чувствовала настроения в семье. Михель мог успокоить и погрузить в сон, лишь пару раз проведя по волосам. Сама Кирен легко договаривалась с растениями, даже не владея заклинаниями – под её рукой всё само цвело. А Келлинн…

Насколько поняла Кирен, Келлинн умел лечить и без магии – только с помощью зелий и их хитройаппаратуры. А ещё – остро чувствуя доверенную ему живность. И вот в его случае родовая магия удачно наложилась на знаниятогомира. Ему надо развивать магию, учиться! А эта Аримантис ему даже не помогает!

Внизу уже собралось всё шумное Анничкино семейство. Кирен снова почувствовала себя лишней. Им так весело, они семья… Кирен тоже хочет семью. Но Михель сказал, что занят и не придёт – на нём теперь целый город. Самой Анничке теперь нет дела до Кирен – у неё Боз и Бранко. А Кирен тут так, приживалка…

– Кири, Кири, садись сюда! – заорал Боз, отпихивая близнеца со стула, едва она появилась на лестнице. – А ты фламму можешь сделать? Давай полковнику на стул, когда он сядет, только несильно!

– А уши тебе не ободрать? – заржали сбоку, и знакомый весёлый смех вогнал Кирен в краску. Боз взлетел в воздух, но не с помощью магии – его легко подкинул и тут же поймал Келлинн. – О, привет, малышка! Чего там застыла? Спускайся!

Последнее уже адресовалось Кирен. Та покраснела до кончиков ушей – от смущения, но и от возмущения тоже. Ей через неделю восемнадцать исполнится – какая же она «малышка»?!

Кирен, сгорая от неожиданного внимания к ней Келлинна, из-под опущенных ресниц оглядела гостиную. И сразу наткнулась взглядом на Аримантис. Припёрлась-таки! Аж в груди огнём опалило.

– Ты как, сестричка? – весело спросил Келлинн, перекидывая Боза с одного плеча на другое. – И не жарко тебе в этой хламиде?

Кирен ответить не смогла. И в лёгком платье до щиколоток вдруг почувствовала себя ужасно глупо. Специально ведь нарядилась – вдруг придёт… А Анника сидит, как обычно, вшортах. И эта… Аримантис… Тоже в местной одежде – в узких брюках и футболке. А Кирен одна, как дура, в платье.