Я, ничуть не опечаленный, пошёл в отдел регистрации, где всё тот же, что и в прошлый раз напомаженный чиновник выдал мне все бумаги и разрешения. С сегодняшнего дня я официальный владелец манора. В пятницу пойду в банк, насчёт кредита. Вернее, зашлю Августовича, он торгуется, как чёрт. Ещё и бригаду надо начинать искать, для обеззараживания и восстановления крепости. Юрковский практически открытым текстом сказал, что я смогу забрать УТР из логова, если, конечно, его не расхреначат, к зергу, при штурме. Скорее всего, на этом моя доля в трофеях и закончится. Возможно, даже выкупать придётся остатки. Но всё равно очень выгодно получается. Арлекин доволен.

Я снова прогулялся. Дошёл до своего особняка. Немного побродил по парку, упорядочивая мысли. Надо бы садовника нанять из изумрудов со специализацией на растениях. Как это сейчас называется «ландшафтный художник». Ладно, это всё потом. Как говорил любимый автор:

'Как всё складно и красиво, скажем от души.

Да, жизнь — дерьмо, но перспективы дивно хороши!'.

Да и жизнь, кстати, вполне нормальная. Даже удивительно.

Ломов и Оленин дружно согласились быть добровольцами и поучаствовать в чаде кутежа. Я и не сомневался в парнях. При беседе особо выделил, что отказ — это нормально, я не требую и даже не прошу об участии, а просто предлагаю. Ребята неглупые, сами понимают, что такое для семьи сейчас подобная движуха. И не трусливые. Турмалин-Оленин там вообще будет как воздух нужен. Призрачной дряни, для которой стены и мехи не помеха, в логове полно. А у управления своих турмалинов тоже раз два и обчёлся.

Заглянув в паутину, я немного призергел. Пока мы шастали по болотам, все новостные ленты раструбили новость о покушении на Державина — министра внутренних дел. Какая-то истеричка, невеста вьноши, студента, которому по распоряжению административной комиссии выписали плетей за революционную агитацию, стреляла в него прямо в здании министерства. Причём, я так понял, если бы не плети, парня могли законопатить лет на десять. А так он просто повесился, не выдержав позора. Идиот.

Министр в госпитале. На пули был нанесён какой-то хитрый яд, не дающий остановить кровотечение даже физикам. Если бы не яд, картинка получилась бы идеальной. Девушка мстит за своего парня.

Как-то мой личный следователь Корнелий там оказался замешан. Спас министра, закрыв грудью. Или, наоборот, безответственно покалечил задержанную. В зависимости от источника информации.

Ответственность за покушение взяла на себя группировка «Лига Справедливости». Старые знакомые. Надеюсь, МВД на некоторое время станет не до меня. Моя паранойя начала подавать сигналы, что это ж-ж-ж с «Лигой» неспроста. Но я всё ещё видел только верхушку айсберга. И даже приблизительно не мог понять очертаний, находящихся в глубине. Зерг! Я даже не мог понять, есть ли эти очертания. Если следовать моему опыту — случайности неслучайны. Вопрос в другом. Если существует клановая или внеклановая группировка, которая пытается подорвать стабильность Ожерелья и контролирует сектантов и «Лигу», то какова конечная цель? Смена власти? Смена общественного устройства? Просто перераспределение ресурсов? Это же совсем отбитыми надо быть, чтобы заигрывать с Хмарью! К зергу всё это!

Кстати, о полицаях. Я набрал код Петрова на комме.

— Порфирий Петрович, приветствую. Строгов. Доброго вам дня. Допрос не отменили? Мне подходить к назначенному времени? Вот и прекрасно. Вот сейчас не понял? Ясно. Не в управлении. А где? Пирожок? Да, конечно. Буду. Да сами вы… — Он положил трубку.

Вот же нехороший человек — редиска. Вечно гадость какую-нибудь напоследок скажет.

Допрос должны были провести в главном госпитале форта — больнице имени Николая Ивановича Пирогова. Почему именно там, у меня вопросов не вызывало. Скорее всего, в УВД просто нет нужного медицинского оборудования для обеспечения безопасности допрашиваемых.

Мне, конечно, на их здоровье было абсолютно наплевать. Я вообще собирался их, так или иначе, прикончить. И дело вовсе не в мстительности. Я всегда исповедовал принцип — у всяких отморозков не должно быть даже желания со мной связываться. Да что там желания. Они должны чётко осознавать цену, которую придётся заплатить. Я даже заказал конспирологическую страничку, которая бы приписывала мне всякие ужасные вещи, в том числе выложила версию о моей причастности к гибели двух первых групп охотников за головами. С фотками какой-нибудь расчленёнки. Страничка уже была и даже обзавелась первыми читателями. Осталось её раскрутить.

До «Пирожка» идти было довольно далеко. Госпиталь находился на обратной от моего дома стороне кольца Первой Линии. Так что меня отвёз дворецкий на Нимфе. Больница — выложенное из красного кирпича пятиэтажное здание было частной клиникой изумрудов, с отдельным крылом для бесплатных пациентов или госпитализированных по неотложной помощи. Император и кабинет министров спонсировали эту бесплатную часть клиник по всему Ожерелью. Во времена старой Империи такой гуманизм властей был делом совершенно немыслимым. И они ещё жалуются на что-то, эти справедливо-лигисты и прочие бунтари. Забавно, что самая бесполезная часть населения считает себя не просто равной огранённым, но даже не благодарна им. А ведь те постепенно улучшают условия жизни простецов. Читал я как-то в паутине, что появилась какая-то «Теория естественного права». Мол, права у человека от рождения есть просто потому, что кто-то из мамки на пол вывалился. Звучит бредово. И эту хрень включили в образовательные программы для юридических ВУЗов и школ.

Я зашёл в клинику через приёмное отделение, только для того, чтобы обнаружить, что «Пирожок» это не одно здание, а целый комплекс. Кир, во время своей комы, лежал в главном здании. А допрос должен был пройти в отделении нервных болезней и патологий мозга. Размещалось оно в отдельном флигеле, за главным зданием госпиталя. Я поспешно направился туда, поглядывая на экран комма. До назначенного в повестке часа, времени оставалось в обрез.

Строгая тётечка-санитарка подозрительно оглядела мой костюм и, величественно кивнув, допустила в святая святых, заставив облачиться в халат и войлочные тапочки поверх туфель.

Перед смотровой скучал наряд полицейских. Между двумя здоровенными полицаями трясся мужик в наручниках. Он сидел, раскачиваясь и легонько поскуливая. Не задерживаясь, я прошёл внутрь.

Палата или, скорее, смотровая на первом этаже была уже полна народа. Порфирий о чём-то тихо переговаривался с врачом. Санитарки готовили первое тело к сканированию. Здесь же, откинувшись на стуле, скучал чиновник минюста, смутно знакомый мне по памяти Олега. Когда я вошёл, он сразу кивнул мне и молча указал на стул возле себя. Недалеко от чиновника стояла тренога с закреплённым на ней коммом, направленным на ложе, к которому ремнями крепили трепыхающегося обвиняемого.

— Господа! — обратился к присутствующим врач, — процедура сканирования крайне травмирующая, особенно для неогранённых. Поэтому, если что-то пойдёт не так, я сразу остановлю допрос.

— С какой стати, вы, уважаемый — я глянул на табличку с именем на халате, — Иван Матвеевич, решили, что можете что-то там остановить? Допрос должен быть проведён по процедурам, предусмотренным процессуальным кодексом, то есть до результата. Или я что-то неправильно понимаю? — обратился я уже к чиновнику и, вспомнив его имя, добавил, — эр Владислав?

— Всё так, — чиновник поднялся на ноги. — Допрос будет проходить до получения результата. Полномочия остановить процедуру есть только у меня, — врач, побагровевший во время моей тирады, попытался что-то сказать, но был остановлен. — Все несогласные будут удалены из помещения. Воспользоваться оборудованием может и наш фельдшер. Надеюсь, всем всё ясно? Дискуссии не будет.