И с этим человеком я осталась наедине.

Хуже. Этот человек зачем-то украл меня и везёт… куда?

Не ответит.

— Отпустите меня. Пожалуйста!

Пробую ещё раз. Жалобно, на грани слёз. Обхватываю себя руками.

— Нет.

— Но у меня свадьба!

Дрожу от страха при одном взгляде на него. Дёргаю дверь машины, но замки заблокированы. Теперь я точно в ловушке.

— Уверена? — усмехается хищник.

Машина вновь разгоняется по трассе, а мне остаётся беззвучно плакать, глядя на своего мучителя.

— Кто вы? — шепчу. — Скажите. Я ведь никому… вы даже телефон…

Судорожно вздыхаю, вспоминая, как экран треснул от удара об асфальт.

— А ты не догадалась, принцесса? — он бросает на меня ироничный взгляд.

— Н-нет.

От нервов трясёт.

Он меня не отпустит, это точно. Почему — выясню, если прекращу истерить. Но пока получается плохо.

Прикрываю глаза, делаю несколько глубоких вздохов. Зажимаю руки между коленей.

— Вы… вы зачем-то приезжали к нам. К папе. И нашли меня в клубе. Спасли… — осекаюсь. — Вроде. А потом похитили.

О том, чтобы предложить ему деньги, как тому из клуба, даже не задумываюсь.

Потому что футболка-поло и брюки, которые на нём сейчас, стоят как три средних зарплаты в нашем миллионнике. Часы на руке, с огромным циферблатом и металлическим ремешком с чёрными вставками ещё как три. Ботинки не рассмотрела, но наверняка и они на уровне.

А, значит, деньги — последнее, с чем у него проблемы.

Но что тогда?

Информация? Но я ничего не знаю. Папа никогда не посвящал меня в свои дела, не говоря о каких-то тонкостях.

И понятно, что далеко не вся его деятельность абсолютно законна. Иначе не случилось бы угроз и самой ситуации, где мне потребовалась защита. Жаль, с ней неизвестный Бурый запоздал.

Или…

Момент озарения всё равно что зажжённая лампочка над головой. Мир вдруг становится светлее и самую каплю понятнее.

Но подождите. Не может же хищник быть…

Скашиваю взгляд, стараясь делать это незаметно.

У мужчины за рулём квадратный подбородок и прямой нос. Чёрные брови вразлёт, ярко выраженный кадык на сильной шее. Короткие тёмные волосы.

Из-под ворота футболки с моей стороны виднеется часть татуировки, но что там я не знаю. В темноте плохо видно, да и слишком мелкий фрагмент.

Может ли он быть моим телохранителем?

Не знаю!

Собственного охранника я представляла совсем иначе. И меньше всего ожидала, что он будет вести себя так. Не как наёмник, а как хозяин жизни и, заодно, меня.

От глупой мысли передёргивает.

Затаённый страх от этой машины для убийства остаётся в глубине подсознания.

Ему же ничего не стоит убить! Он так легко обезвредил типа в клубе. А потом даже не оглянулся проверить, жив тот или нет.

— Вы — мой телохранитель, да?

По крайней мере, я очень на это надеюсь, даже несмотря на его хозяйские замашки.

— Из… — морщусь, напрягая память. — Из “Беркута”? Про которого говорил папа.

Прикусываю губу.

Я понятия не имею, как должны кого-то охранять. Но уверена, что запугивания, убийства, и ношение меня на плече как трофея плохо согласуются с правилами. Есть же у телохранителей какие-нибудь правила?

— Вы — Бурый!

Звучит как обвинение. Им и является.

— Это фамилия? Или кличка… в смысле прозвище? Или п-позывной какой-нибудь.

— Принцесса, помолчи. Или мне придётся достать скотч.

— Я не принцесса!

Вместо ответа он поднимает бровь и выразительно смотрит на короткое светлое платье и распущенные волосы.

— Не принцесса, — усмехается.

А мне становится как будто легче.

Хищник, а теперь я почти уверена, что это мой телохранитель, не подтверждает, но и не отрицает, что он и есть Бурый.

Но не обращаться же к нему так.

— И всё-таки… как вас зовут? Как мне обращаться…

По имени-отчеству тоже глупо, но хотя бы какая-то конкретика. Была бы, если бы я знала его имя.

Игнорирует. Как будто со стенкой разговариваю.

С одной стороны, это злит. С другой — хоть он молчит, но ничего плохого мне не сделал.

Если не считать плохим ту поездку до машины на его плече.

— Лапочка, — его голос с хрипотцой разрывает тишину в салоне, — отправь ребят зачистить клуб. Да. “Оазис”. Сам не в восторге. Отбой.

Лапочка? Серьёзно?

И что значит зачистить?

В голове мелькают сцены из ужастиков с людьми в химзащите, плёнкой и недобитыми зомби.

— Мы скоро приедем?

Это же невинный вопрос?

— Минут сорок.

За сорок минут можно доехать до соседней области.

— Можно мне позвонить? Папе.

И такой у него становится взгляд, что я краснею с досады. Как будто я и правда принцесса.

— Нет.

— Вы на всё отвечаете “нет”? — скрещиваю руки на груди.

— Нет, — издевается он.

Выдыхаю.

— Кто-нибудь, вообще, знает, куда вы меня везёте?

— Нет.

— А как… я не могу ходить непонятно где в этом дурацком платье!

Показываю на собственные голые колени.

— Красивое, — хмыкает Бурый. — Тебе идёт.

Его голос становится как будто ниже. А мне заметно жарче.

Нервно сглотнув, только сейчас понимаю, что осталась наедине с мужиком в три раза сильнее меня. В машине. Посреди леса. Ночью.

— Можно я пересяду назад? — прошу заметно тише.

Может, там смогу сделать хоть что-нибудь, когда он станет ко мне приставать.

— Нет. У тебя красивые ноги, принцесса, — хмыкает он.

А я вздрагиваю, осознавая, как попала.

Через тридцать минут мы сворачиваем в лес. В густой и тёмный. И ещё около десяти минут трясёмся по бездорожью. И это не грунтовка, дороги здесь просто нет.

Каким-то чудом хищник лавирует между деревьями. Он точно знает, куда едет.

А я никакая. Вот правда. Сижу, стискиваю пальцы и, прикусив губу, сверлю ночь за окном бездумным взглядом.

А что ещё остаётся.

Но вот машина последний раз вздрагивает на кочке и останавливается. Смотрю на мужчину за рулём, но он просто выходит в ночь и пропадает.

Открываю окно, но вокруг только шорохи ночного леса и ничего больше. Словно я осталась совсем одна. И это даже хуже, чем быть похищенной.

— Эй! — зову почему-то шёпотом. — Вы где?

Ответа нет.

Внутри набирает обороты волнительная дрожь. Я осторожно, очень медленно касаюсь ручки двери.

Открыто!

Горло перехватывает.

Открыто, а толку. Куда я сбегу посреди леса?

Щелчок замка в этой тишине кажется оглушительным.

Морщусь, распахиваю дверь. Нашариваю ногой порог и вслепую спрыгиваю.

Вскрикиваю, когда что-то касается ног, прижимаю руку к груди.

Трава! Это всего лишь тонкая влажная трава.

Прикрыв глаза какое-то время жду, пока сердце перестанет колотиться как бешеное.

Я никогда не была в лесу. Нет, была, конечно, но не так. Не в самой глуши и не ночью, практически одна.

Мы с папой ездили на пикники, раньше, когда я была маленькой. Брали с собой плед, много всякой еды и болтали, смотрели на облака, запускали воздушного змея.

Но всё это происходило днём, в хорошую погоду, где-нибудь на красивой поляне.

С другой стороны, сожаления о прошлом мне точно не помогут.

Вздыхаю. И высоко поднимая ногу, иду.

Куда? Понятия не имею. Глаза хоть и привыкли к темноте, но ночь настолько облачная, что вокруг как в тёмной комнате без окон.

Неуютно.

Ёжусь. А потом запинаюсь за что-то и лечу в неизвестность. Выставляю вперёд руки.

И падаю гораздо раньше. Прямо ему в руки.

Мурашки. Меня окунает в них, словно в морскую волну. Руки, спина, ноги — я вся в них.

А в следующую секунду над нами загорается простая лампочка накаливания.

Его тёмный взгляд скользит по моему лицу, а я краснею. Никогда такого не чувствовала. Он держит меня за локоть, а ощущение, будто раздевает. Животный, дикий магнетизм, от которого воздух в лёгких заканчивается весь и разом.