Его отец. Мой при виде такого подарка, мягко говоря, удивился, но промолчал.

— Хочешь позвать кого-то ещё? — усмехается Медведь.

А я вспыхиваю.

— Я не могу. У меня жених и…

И никто из нас не замечает звука открывшейся двери.

— Что, Бурый, потянуло на малолеток?

Дёргаюсь.

От унижения и стыда мгновенно бросает в жар. Хочу высвободиться, но Медведь как скала. У него даже выражение лица не меняется.

— Три минуты, — сообщает он ласково.

И я бы подумала, что это мне, если бы не нехороший огонёк в самой глубине его зрачка.

— Иначе вышвырну тебя сам.

Прикусываю нижнюю губу.

Фантазия отказывает, когда пытаюсь представить, как это может выглядеть. Не станет же он в самом деле выгонять Вику силой.

— Принцесса, хватит себя калечить.

А вот мне достаётся полный тёплой насмешки взгляд. И пока я туплю, Медведь вытаскивает мою губу из захвата зубов.

— Принцесса! — раздаётся сбоку презрительное.

Бросаю короткий взгляд и вижу, как Вика закатывает глаза.

Не знаю, о чём они говорили без меня, но ей явно не понравилось. Против воли это вызывает тёплый отклик у меня в душе. Да и то, как Медведь ведёт себя сейчас…

Не представляю, что чувствовала бы на месте Вики. Злой, униженной равнодушием мужчины, к которому она приехала и которого считала своим.

А здесь я.

А что я?

Остановиться бы. Подумать. Оценить ситуацию, себя в ней и понять, как себя вести. Но происходящие события и напор Медведя не дают и шанса.

— Один, — бросает Медведь. — Два.

Вика проносится мимо нас резким яростным вихрем. Меня накрывает волной резких духов, от которых свербит в носу.

Чихаю.

И слышу раскатистый смех Медведя.

— Забей, принцесса. Больше нас никто не побеспокоит.

А если как раз это меня и беспокоит?

Потому что Вика хотя и явилась без приглашения, но хотя бы в нужный момент. Кто его знает, чем бы закончилась сцена в подвале, если бы не она.

Ой, да хватит притворяться. Я знаю. Только это знание меня не радует, а в сердце проедает во-от такую дыру противный червяк сомнений с именем Марка.

Боже! Вот что я творю?

Хотя, скорее, вытворяю.

Но как по-другому, когда Медведь, похоже, решил, что я его добыча? И да, это чертовски льстит, но…

Всегда это “но”.

— То же самое ты говорил вчера.

Говорю просто чтобы что-то сказать. Освобождаюсь от его хватки, сползаю со стола и отхожу к шкафам, чтобы бездумно открыть и закрыть каждый из них.

— Не имею привычки держать больше одной любовницы, — хмыкает.

Медведь слишком откровенный. Он ничего не скрывает, не врёт, не притворяется лучше, чем есть. Он действительно такой — сильный, опытный, самоуверенный настолько, что предлагает мне вместе “отдыхать”.

А я так не могу. Это слишком остро. Слишком по-настоящему. Я так не умею. Не привыкла.

Он словно из другого мира. Хотя, скорее всего, так и есть. Но я-то! Я знаю, что властные мужчины холодные. Они требуют подчинения и определённых действий. Представлять его лицом и телом, всегда быть в настроении, идеально выглядеть и служить рекламой его возможностей.

Даже Марк. Он тоже пусть незаметно, но кривится, если я не настолько идеальна, как он рассчитывал. Думает, что я не замечаю.

И не переносит, если я улыбаюсь меньше чем надо.

Абсурд, но факт.

Я в этом живу. В мире больших денег и расчёта на каждом шагу.

А потом появился Марк, слишком живой по сравнению с остальными. Конечно, я влюбилась. Моментально. Стоило ему тайком пробраться к нам, чтобы подсунуть мне на подоконник букет ромашек, и всё. Я была обречена.

До того момента, пока не встретила Медведя.

Чувствую спиной его приближение, но не поворачиваюсь из принципа.

Я просто не знаю, что говорить и как себя вести, когда он так явно выдал свой интерес и намерения.

— Хочешь жаркое на обед?

А что, нам же надо что-то есть. И на дрожащий голос можно не обращать внимания.

— Хочу.

Нет! Он про обед. И ничего такого в его тоне я не слышу.

— Отлично. Часа полтора, и будет готово.

Я всё ещё стою к нему спиной. Знаю, что он знает, что я в полном раздрае. И даже благодарна ему за это молчание.

Только тело не может игнорировать его близость. И волоски, которые шевелятся на затылке от его дыхания — настолько мы рядом.

— Я помогу.

Мужчина, который умеет готовить? Фантазия тут же рисует, как мы лавируем друг с другом на одной небольшой кухне. Точнее, я лавирую, а Медведь касается меня в разных местах. Случайно.

А потом держит мою руку в своей, помогая помешивать, насмешливо усмехается, дует на палец, когда я обожгусь.

А я обязательно обожгусь! Я себя знаю.

— Н-не надо. Я сама!

Выскальзываю из угла, в который себя загнала. Якобы за продуктами залезаю в холодильник, хотя на самом деле пытаюсь охладить лицо. Достаю мясо, овощи, раскладываю их на столе.

— А тебе никуда не надо?

— В ближайшее время ты — моё единственное дело.

Медведь с самым невинным видом устраивается на стуле, закидывает в рот несколько орехов.

Отворачиваюсь.

Лучше бы приняла помощь. Тогда Медведь был бы занят чем-то, кроме наблюдения за мной. А так…

Нож с громким звоном падает в раковину, я ахаю.

Не то чтобы я устраивала бедствия во время готовки, но всё течёт, всё меняется.

Особенно когда оказываюсь в сильных руках.

— Давай опасными предметами займусь я? — вздыхает Медведь.

Забирает нож, с лёгкостью подкидывает его, снова ловит. А потом под прямым углом втыкает в толстую деревянную доску, как в масло.

Пожалуй, он прав. Потерянно оглядываюсь.

— Почищу овощи.

Тем более, это можно делать снаружи, максимально далеко от Медведя.

Но когда собираю всё в большую чашу и иду к выходу, сталкиваюсь с Викой.

Она тяжело дышит, глаза красные, со стоящими в них слезами. И сама она мало похожа на ту диву, какой явилась сюда в самом начале.

Удивлённо цепляюсь взглядом за иголки в длинных светлых волосах.

— Миша! — выдыхает она, словно нашла спасение. — Помоги!

И оседает на пол.

Замираю в дверях.

Наверное, надо было подхватить Вику, но у меня полная чаша овощей. И проблемы с желанием это делать.

— Маша…

Она тянет ко мне руки, отступаю в кухню. Натыкаюсь на поднятую бровь Медведя.

Я уже и забыла, что сдуру назвала ей чужое имя.

— Что случилось?

— Там… я поехала… а потом… и машина.

Она прячет лицо в ладонях. Тело мелко подрагивает, а у меня ноль мыслей, что такого могло случиться за десять минут.

Машина? Значит, Вика приехала сюда сама и… что? Не смогла уехать? Или не захотела? Врезалась в ближайшее дерево?

Не могла же она сделать это специально.

Но нехорошее предчувствие уже зарождается в душе.

А Медведь хмурится и садится перед ней на корточки. Силой отнимает руки, взяв за подбородок, крутит голову, осматривает. Ищет травмы?

Но даже с трёх шагов мне видно, что на Вике ни единой царапины.

— Я… там…

Не будь дурой, она мёртвой хваткой вцепляется в Медведя. Он делает несколько попыток оторвать от себя наманикюренные пальцы. Но даже самому крутому бойцу не справится с женскими слезами, которые как по команде брызгают на футболку.

Всхлипнув, Вика прячет лицо на груди Медведя. А тот, хоть и не в восторге, ничего не может сделать.

Злая я.

Вздыхаю.

У Вики явно что-то случилось. Даже если она не справилась с машиной специально, то там явные проблемы с головой. Только пожалеть. А я злорадствую и…

Да. Совсем немного ревную. Каплю. Половину капли.

— Где машина?

— Недалеко, я пок-кажу.

— Паркетник, который я дарил?