— Он… — задыхаюсь от полноты ощущений. — Таблетки…

Широкие ладони медленно, тягуче стягивают платье с плеч.

Оставшись в одном бюстье, теряюсь, хочу прикрыться руками, несмотря на общий коматоз.

Но Медведь перехватывает мои ладони и пришпиливает их к каменной столешнице. Смущённо ёрзаю попой по гладкому камню.

— Марк давал мне таблетки, чтобы я забеременела, — выпаливаю скопом.

И в ту же секунду Медведь каменеет.

— Что? — обманчиво-ласковым голосом.

Почему-то становится страшно. Как будто со мной что-то не то, и сейчас Медведь отвернётся и больше не будет… да ничего.

И он действительно отодвигается. Решая, что всё закончилось, тянусь руками к груди, но…

— Я хочу видеть тебя, Принцесса, — качнув головой, Медведь перехватывает руки.

В его ладонях они смотрятся совсем игрушечными.

— И хочу, чтобы тебе это нравилось.

Щёки бросает в жар.

— Мне н-нравится.

Для убедительности несколько раз киваю.

— Так что там с мудаком, которому недолго осталось?

Медведь улыбается, его глаза весело блестят, и мне передаётся настроение.

— Ты всегда будешь меня защищать?

Несмотря на пожар, в котором мы только что горели вместе, этот разговор не кажется лишним. Лишнего, вообще, не существует, ведь Медведь прислушивается к каждому моему слову, оберегает, защищает, успокаивает.

— До последнего вздоха, Принцесса.

Верю. Здесь и сейчас — только ему.

— Почему? — понижаю голос до шёпота.

Но Медведь не прячется за аргументами и правильными словами. Не скрывается, не отводит взгляд, даже в лице не меняется.

— Потому что люблю. Потому что моя, — отзывается уверенно. — А теперь подробности.

Подробности?

Поёжившись, заставляю себя говорить, хотя это смущает даже больше поцелуев и ласк.

— Марк сказал, что полтора года подсовывает мне какие-то гормональные таблетки для тех, кто хочет забеременеть. Заграничные и очень сильные. Поэтому он и… — судорожно вздыхаю. — Поэтому он и хотел меня там… взять…

Теряюсь, потому что вот сейчас выражение лица у Медведя очень говорящее: глаза хищно прищурены, желваки гуляют по лицу.

— Дальше.

Хочется его успокоить, ведь всё закончилось, но я не знаю как. Поэтому просто подаюсь вперёд и обнимаю, прижимаясь так крепко, как могу.

— Никто бы не поверил мне, ведь Марк идеальный, — быстрым шёпотом, — но он решил подстраховаться, чтобы свадьба точно состоялась. Планировал изнасиловать меня, чтобы я забеременела и не смогла отказаться. Поэтому я и сказала тебе, ведь ты… и я… мы не…

Окончательно путаюсь.

Но Медведь отстраняется, обхватывает моё лицо ладонями и серьёзно смотрит в глаза.

— Ещё раз и по буквам. Мы очень даже да, Принцесса. И ребёнок от любимой женщины — это счастье, которое не каждый может заслужить.

Он легко целует меня в губы и тут же отстраняется.

— Чтобы в твоей прекрасной головке не было лишнего, объясняю в деталях. Сейчас мы поедем в клинику, и хороший доктор проверит тебя на эту дрянь, и что она могла сделать с твоим организмом. И только это, а не моё нежелание или страх отцовства или ещё какая дичь останавливает меня сейчас.

Застываю, переваривая смысл слов.

— Ночей у нас будет много, солнечная, а здоровье у тебя одно.

— А Марк? — испуганно.

Но Медведь молчит.

— Забудь о нём, он больше тебя не побеспокоит.

И так это звучит… но я не думаю, о том, что грозит Марку. Не после того, как он исполнил такое. Поэтому киваю и доверчиво прижимаюсь к могучем плечу.

— Совсем ничего нельзя? — спрашиваю улыбкой и прикусываю губу.

И, шалея, от собственной смелости, тянусь рукой к впечатляющему бугру в районе ширинки.

— Принцесса, — рычит Медведь и накрывает рукой мою ладонь.

— Ты очень большой, — дразнюсь.

Мне хочется попробовать его на вкус. Поэтому тянусь ближе, языком черчу по сильной шее, прикусываю мочку уха.

Довольно улыбаюсь, когда у него сбивает дыхание.

“Потому что люблю”, — всё ещё эхом отдаётся в голове. И я верю, только ему одному.

— Чёрт, Принцесса, ты…

Сжимаю ладонь. Тело вибрацией отзывается на сдавленный стон и ругательство, которое вырывается у Медведя сквозь зубы.

Собственно, это последнее, что он мне позволяет. Медведь явно нехотя, но без явных признаков недовольства возвращает платье на место.

Вздрагиваю, когда его пальцы касаются зудящей кожи в районе молнии. Негромкий вжик.

Прикусив губу, осаждаю все свои желания. По крайней мере, очень пытаюсь не прижаться к нему всем телом, когда Медведь снимает меня со стола.

— Больница, — повторяет он.

И я не уверена, для кого — меня или себя.

— Я боюсь, — признаюсь, опуская глаза. — А если он…

— Никаких “он”, солнечная. Тебе ничего больше не грозит. А всем виновным я переломаю ноги.

Широко открываю глаза. Понимаю, что так и будет.

— Не надо, Марк просто…

— Просто не чующий грани мудак. Я в курсе. Но и это больше не твоя забота.

А потом мы едем в клинику. Что удивительно, не в частную, а в первую областную. При этом шлагбаум, перегораживающий въезд в целый медгородок поднимается, стоит нам только показаться в зоне видимости охраны. Через лобовое стекло я вижу глаза охранника, он едва не козыряет Медведю, а я снова не верю, что этот мужчина теперь мой.

Но приходится. Коротко, но со всеми необходимыми подробностями Медведь рассказывает молодому, с умным ироничным взглядом врачу ситуацию.

И да, тот тоже не сдерживает пары матерных фраз.

— Идёмте, — кивает мне и открывает дверь.

Не ту, через которую мы прошли. Неудивительно — за дверью стоит гинекологическое кресло и всё сопутствующее.

Разворачиваюсь и упираюсь в грудь Медведя.

— Я сама, — кладу обе ладони ему на грудь. — Пожалуйста.

Сцепив челюсть, Медведь отступает. Тревога в его взгляде нет.

Щёки бросает в жар при одной мысли, что он будет присутствовать при осмотре. Нет уж.

— Принцесса, — качает головой Медведь.

— Всё будет хорошо, здесь некому мне вредить.

Прикусываю губу и аккуратно притворяю за собой дверь.

Денис Олегович оказывается классным врачом: его осмотр я даже не чувствую, а вопросы профессиональны и сугубо по делу. Регулярность цикла, состояние груди, боли, ломота, температура.

— Одевайтесь, — наконец, вздыхает Денис Олегович.

— Всё плохо, да?

Голос садится. Господи, да я чувствую себя виноватой. Потому что ну как можно было не понять, не заметить, что тебя травят! Пусть даже “полезной” дрянью.

— Вам фантастически повезло, Алина, — качает головой Денис Олегович и встаёт с низкого табурета. — В восьмидесяти процентах случаев после такого лечения вам грозило бы бесплодие, проблемы с щитовидной железой и суставами, не говоря об акне. Но ваш организм справился и подстроился.

— Что это значит?

Одёргиваю подол платья, всовываю ноги в туфли на низком каблуке. На полу линолеум, но он не холодит ноги. Может, потому что я на нервах.

— Это значит, что первый же незащищённый половой акт приведёт к беременности.

Денис Олегович подаёт мне руку, но я вежливо улыбаюсь и без помощи иду к двери. Чтобы сразу попасть в руки Медведя.

Боже, какой он всё-таки большой. И сильный. И надёжный. И…

Насмешливое покашливание заставляет нас оторваться друг от друга. Меня, потому что Медведя насмешка Дениса Олеговича не впечатляет.

— И?

— И можно становиться родителями хоть сейчас, — кивает он на нас.

Сам присаживается на край своего стола.

— Но? — поднимает бровь Медведь.

— Но я бы не советовал. То, что организм Алины выстоял против этой дряни и даже выжал максимум полезного — не показатель. Придут анализы — скажу точно, но вряд ли там что-то катастрофическое. Однако, нет гарантии, что это не скажется на течение беременности и здоровье ребёнка. Такие дозы, такой срок, — Денис Олегович качает головой.