Это она с какой скоростью здесь гоняла? На взлёт шла?

Нахмурившись, обхожу вокруг машины. Понять всё равно ничего не пойму, просто интересно. И для начала — зачем Вика разогналась по лесной так себе дороге.

Скорость была приличной уже потому, что сосна вошла примерно в первую четверть капота. Подушки сработали, естественно, все.

Понятно теперь, почему Вика явилась нам в таком состоянии. Зная, что беременна, после такой аварии…

На её месте я бы не в чужой кровати валялась, а уже была на полпути в ближайшую больницу. А там узи, кровь и прочие прелести положения.

Но это я. А она, может быть, хочет сильное плечо рядом. Мужчину, который является отцом её ребёнка.

Вздыхаю и отрываюсь от машины. Судя по всему, дом где-то рядом. Но я иду, иду, иду и почему-то никак не дохожу.

Поднимаю глаза, чтобы убедиться — солнце зашло уже наполовину, скоро стемнеет. А я здесь. Хожу кругами.

Класс. Лучше идеи, чем проветриться, я, конечно, не придумала. А теперь развлекаюсь ориентированием на местности.

Кстати, мох. Только мне мало чем поможет, я не догадалась узнать у Медведя, в какой стороне его дом. И теперь, похоже, заночую в лесу.

Фыркаю.

Мысль не пугает. Не те у нас леса, чтобы бояться волков и медведей. Тем более, лето, не замёрзну.

А если…

И я возвращаюсь к машине. Вика как-нибудь переживёт. Я тоже. Зато скоротаю ночь не на холодной земле, а в относительном уюте нового паркетника.

Машина оказывается открытой. Ожидаемо. Да и смысл запирать её на десять замков в такой глуши и с развороченным капотом.

Но рука всё равно замирает перед тем, как взяться за ручку.

Не хочу. Совсем. Как представлю, что они могли и в машине… И, вообще, её подарил Медведь своей любовнице.

Бр.

Ага. Тогда надо было быть умнее и никуда не уходить. Проветрилась? А теперь засовывайся в машину и сиди, пока не найдут. Или пока не рассветёт, чтобы не переломать ноги в опускающихся на лес сумерках.

С тяжёлым вздохом подчиняюсь умным мыслям, сажусь на переднее пассажирское. Вздрагиваю от звука, но это всего лишь мой желудок.

М-да. А где-то там моё жаркое. Сгоревшее, потому что выключить плиту перед всем этим я не додумалась.

Откинув спинку сидения, ложусь. Через панорамное окно в крыше видны первые звёзды. На них и смотрю, пока не ощущаю, как тяжелеют веки.

И резко подскакиваю от внезапного тревожного чувства.

В лесу кто-то есть. И это кто-то не скрывается: слышны шаги и треск веток, а луч фонаря скользит по окружающим деревьям. Но вот он ласково касается капота.

Напрягаюсь. Мышцы сжимаются, как для прыжка, дыхание учащается.

Я не знаю, друг это или враг. Поэтому едва слышно щёлкаю замком бардачка, шарю по нему в поисках хоть чего-нибудь.

И нахожу пилочку для ногтей и маникюрные ножницы. Лучше, чем ничего.

Опускаю сиденье максимально низко, почти параллельно полу. Замираю, сжимая в одной руке ножницы, в другой пилку.

Шаги приближаются, луч фонаря шарит уже внутри машины.

— Ну наконец-то, блин, — раздаётся насмешливое снаружи.

И это точно не Медведь.

Решаюсь. Слышу, что человек стоит совсем рядом, нас разделяет только дверь. Которою я распахиваю в полную силу.

— Твою мать! — слышу сдавленное.

Луч фонаря мечется по земле.

А я вскакиваю и бегу.

Шага полтора, пока меня не перехватывают за талию. Больно.

— Попалась, — всё ещё странно произносит мужчина.

И в свете фонаря я вижу его лицо.

__

“Были бы крылья” Merab Amzoevi

— Сильно сдавил? Прости, милаха. Привычка.

Смешливый светловолосый парень щурится, хотя только что беззвучно ругался сквозь зубы.

Ещё бы. Я попала ему по самому дорогому.

— Когда кто-то убегает, надо догнать. Вопросы потом. Может быть.

— А в-вы?

Обнимаю себя за плечи. В лесу влажно и прохладно.

Стоит об этом подумать, как на плечи ложится чужая куртка.

— Ирбис.

Он на ходу протягивает руку. Осторожно пожимаю. И решаю всё-таки не возвращать пока куртку.

— Алина.

— Угум. Я так и понял, — хмыкает Ирбис.

А я уже не сомневаюсь в том, что он как-то связан с Медведем.

— Тебя по всему лесу с собаками ищут.

— Правда?

— Нет. Но только потому, что нельзя. Секретность, все дела. Иначе здесь бы уже вертушка лесников распугивала.

Он достаёт такой же, как у Медведя, телефон. Набирает номер, а потом подмигивает.

Весёлый такой. В то время как я чувствую себя полной дурой.

— Бурый, отбой тревоги. Нашёл твою пропажу. Случайно. Да понял-понял. Руки держу при себе.

Ирбис со смешком убирает телефон.

— Обострение у них, что ли. Вначале Тигр, теперь Бурый. Звездец.

Но чувствуется, что его это больше веселит, чем печалит.

— А как вы здесь оказались?

Ирбис моложе Медведя. Шебутной, насмешливый. Одним словом, балагур. И за всё время не молчал ещё ни минуты.

— Мм? Здесь?

Я спотыкаюсь в темноте и оказываюсь в его руках. Неловко выбираюсь из непрошенных объятий.

— Руки, — вздыхает Ирбис.

А спустя мгновение снова весел и доволен.

Мы продолжаем идти, но теперь он держит меня за локоть.

— Бурый попросил разобраться с машиной, — отвечает Ирбис, когда я уже не жду. — Оттащить до ближайшего сервиса или сбросить в обрыв, но чтобы здесь её не было. И, заодно, водителя.

— В обрыв? — повторяю бездумно.

— В город. Но твой вариант тоже ничего. Кровожадная.

Отодвигаюсь насколько могу от слишком довольного мужчины и его странных интонаций.

— И когда мне так повезёт?

Вопрос в никуда, смысла которого я не понимаю.

А потом становится всё равно. Мы вдруг оказываемся перед знакомым забором, но до того, как я это осознаю, калитка распахивается. С той стороны светит огромный прожектор, поэтому мощная фигура в проёме обрисовывается контурами.

Но мне не надо рассматривать, чтобы знать, кто это.

Отступаю на шаг. Ближе к Ирбису. Неосознанно. Просто представляю, в каком настроении сейчас Медведь. А объяснять, что всё получилось случайно, нет никакого желания.

И именно этот момент выбирает Ирбис, чтобы посветить фонариком в лицо Медведю.

— Открывай, сова. Медведь… гхм…

Воцаряется неловкая тишина. Я стою и кусаю губы, Ирбис переводит взгляд с меня на Медведя, в то время как сам он не видит никого, кроме меня. И выражение лица у Медведя такое говорящее, что мне страшно, как в ту ночь, когда мы здесь оказались.

— Окей, вы тут общайтесь, а я пошёл.

— Куда.

Вздрагиваю от хриплого, мрачного голоса.

— Шашлык! — словно само собой разумеющееся заявляет Ирбис.

Поднимает левую руку, и в ней действительно оказывается пакет с продуктами.

— Я не твой бедовый водитель, не попрусь по лесу в ночь.

— Ты выедешь и с закрытыми глазами, — кривится Медведь.

— Но прекрасные барышни-то этого не знают.

Ирбис снова мне подмигивает, а потом просачивается мимо Медведя и уже оттуда слышен его насмешливый голос:

— Бурый, у тебя где мангал? А, ладно. Сам найду.

И мы остаёмся с Медведем наедине. Почти, если забыть про говорливого Ирбиса на заднем плане.

Но при взгляде на стоящего передо мной мужчину об этом уже не думается.

Ты не молчишь, не бежишь, а приходишь и рассказываешь, что тебя не устраивает.

Упс.

Опускаю глаза, потому что не знаю, что сказать. Мне, собственно, нечего. Ещё и в свете открывшейся новости о скором отцовстве Медведя.

— Принцесса…

Одно слово, а меня прошивает насквозь. Дрожь проходит от макушки до кончиков пальцев на ногах. Словно пробивает молнией.

Нет. Надо прощаться. Я просто не вынесу ещё несколько дней рядом с ним. Меня разорвёт на много маленьких Алин, каждая из которых не знает, чего хочет.

Вру. Знает. Но знает и то, что мои желания теперь могут идти побоку.