— Принято. Напишешь план действий?

— Без бэ, — хмыкает Денис Олегович и пересаживается за свой стол. — Торопитесь?

Стол у него массивный, цвета тёмного ореха. Да и остальная мебель в кабинете располагает к доверию. Не знаю как, но это работает.

— Мы подождём.

Медведь берёт меня за руку, переплетает наши пальцы.

— Только не над душой, — кривится Денис Олегович. — В буфете кофе попейте, как раз анализы придут. Или у Маши попросите.

Кто такая Маша я узнаю на выходе. Ослепительно жгучая брюнетка сидит за столом и вроде как работает секретарём у… оглядываюсь, читаю табличку на двери с указанием всех степеней и регалий на пять строчек. И скромной припиской “главный врач”.

О-ого!

— Кофе? — вежливо улыбается Маша.

Судя по уму и достоинству, светящихся в глазах, тоже кандидат, магистр, доктор и т.д. и т.п.

— Мы прогуляемся.

Медведь выводит меня из приёмной в коридор. Ловлю себя на приятной мысли: он даже не посмотрел на Машу, как на женщину, хотя там было на что, да и она осталась равнодушной. Впрочем, это быстро компенсировала женская половина больницы, оказавшаяся по ту сторону двери.

На меня они не смотрели вовсе: то ли не принимали всерьёз, то ли не видели. Зато стоило бросить взгляд на Медведя, как дамы, мадамы и мои ровесницы столбенели, блаженно закатывали глаза и кидались поправлять помаду.

— Может, вернёмся? — прикусываю губу в ответ на весь этот беспредел.

— М? Почему, Принцесса? Мы почти пришли.

И не скажешь же почему. Поэтому послушно проходу в открытую передо мной стеклянную матованную дверь с надписью “Буфет”.

— Так почему вернуться?

Широкая ладонь ложится на талию, практически впечатывая меня в его бок.

— Ничего, всё нормально.

— Принцесса…

Медведь останавливается в шаге от кассира, притягивает меня к своей груди, касается пальцами подбородка.

— Ты не умеешь врать, — качает головой, а в глазах смешинки. — Так что не так?

— Ничего, правда.

Ага.

С любым другим мужчиной этот фокус бы прошёл. Только Медведь — не любой. Он особенный, лучший, любимый… мой.

Я смотрю ему в переносицу, потому что не могу выдержать взгляд. Мне одновременно стыдно и приятно. Не говорить же в самом деле, что ревную его к левым женщинам. Хоть и знаю, что он смотрит только на меня.

— Через сколько ты сбежишь после этого “ничего”? — прищуривается он.

За столиками в буфете сидят люди: пациенты с навещающими родственниками, врачи, ещё кто-то.А я вижу только его. И чувствую — всем телом. Будто я настроена только для Медведя.

Вот только после его слов портится настроение.

— Мне некуда сбегать, — пожимаю плечами.

Медведь позволяет мне освободиться от объятия и даже взять кофе. Горячий, он обжигает пальцы через тонкий бумажный стакан. Я сажусь за первый попавшийся столик, дую на пальцы. И ахаю, когда вместе со стулом поворачиваюсь на девяносто градусов.

На громкий скрежет оборачивается весь буфет, но кому это, если меня встречают насмешливые тёмные глаза, а ноги оказываются зажаты между его ног.

— Поговорим?

— Ладно, — резко выдыхаю, — я тебя приревновала ко всем этим… этим.

Взмахиваю рукой по направлению к “этим”, которые меня наверняка слышат.

— Это мне позволено?

— Позволено, — улыбается Медведь. — Но бессмысленно.

Его ладони ложатся на мои колени. Мгновенно покрываюсь мурашками — вся.

— Я не вижу никого, кроме тебя, Принцесса. И тебе придётся с этим как-то работать.

— Зачем мне с этим работать? — оторопеваю.

— Например, чтобы я не проломил голову во-он тому мужику с наглым взглядом. В пяти местах. Случайно.

И Медведь улыбается, в глазах нет злости, но я знаю, он не шутит. Рефлекторно оглядываюсь в тот угол, куда он показывал и вижу смазливого, перекачанного мужчину во врачебном халате. Он подмигивает мне и салютует таким же бумажным стаканчиком.

Кривлюсь и отворачиваюсь.

— Один-один? — поднимает бровь Медведь.

— Но я не давала повода…

Не договариваю, прикусываю язык. Перед глазами сам собой встаёт Ирбис, который вроде как ни при чём, но это с моей стороны. Со стороны Медведя всё выглядит совсем иначе.

— Принцесса, — качает головой Медведь, — я тебя всю жизнь ждал. Но это не отменяет факта, что всё случилось слишком быстро. Тебе надо ко мне привыкнуть, мне — перестать фантазировать казни чужих мужиков. Андестенд?

— Йес, оф кос, — фыркаю в ответ.

Снова становится тепло и приятно. Словно солнышко вышло после затяжных облаков.

— И как я буду привыкать?

Прикусываю нижнюю губу, бросаю на него взгляд из-под ресниц. Такая из меня соблазнительница, но взгляд Медведя меняется. И мой настрой тоже: в горле пересыхает, пульс подскакивает. Я инстинктивно облизываю губы.

Большие, чуть шершавые ладони Медведя скользят выше. От колен до бёдер, смещаются на внешнюю сторону. Вот уже пальцы коснулись кожи под подолом платья.

А я дышать не могу! Смотрю на него широко раскрытыми глазами и крепче сжимаю бёдра. Потому что горю, во всех смыслах.

— Михаил Андреевич, — раздаётся вдруг от буфета.

Мы поворачиваемся, смотрим на кассира, которая зажимает трубку телефона между плечом и ухом.

— Вы? — спрашивает она у Медведя. — В приёмную главврача.

— Иду, — хмыкает Медведь.

А я языком трогаю припухшие, зудящие губы. Словно мы целовались как сумасшедшие, хотя вообще нет.

— Идём.

От хриплого, низкого голоса моё тело мелко вибрирует.

Как под гипнозом вкладываю ладонь в его огромную руку. Вижу только коротко стриженный затылок. Ни взглядов, ни коридора.

Открывается какая-то дверь, становится темнее.

Но какая разница, если горячее, сильное тело накрывает, прижимает к стене. Дыхания перемешиваются. Мой стон — его выдох.

Я забываю, где заканчивается моё и начинается его.

Мы словно половинки целого, которые, наконец, встретились.

Глупо? Наивно? Тысячу раз да.

Но об этом не думается, когда властный, но нежный поцелуй накрывает мои губы. Не замечаю, как обхватываю его ногами. Обвиваю шею. Хочу быть ближе. До предела.

Отвечаю на поцелуй. Без стеснения. Эмоционально.

Запускаю пальцы в короткие волосы на затылке, тяну.

Довольно ловлю низкий рык.

— Чёрт, Принцесса!

— Так чёрт или принцесса? — фыркаю.

Получается с трудом. Дыхание сорвано, и больше всего я хочу, чтобы он не останавливался. Плевать на последствия.

Всё моё либидо, так долго спавшее где-то внутри, хлещет через край. Оно готов взорваться от одного прикосновения. И даже так, когда Медведь держит меня за плечи на расстоянии вытянутых рук.

Тяжёлый, физически ощутимый взгляд скользит по моим губам.

Непроизвольно облизываю их.

Медведь коротко, но ёмко ругается.

— Поторопился с откровениями, — признаётся. — Я же съем тебя, Принцесса.

— Принцесса только за.

Оказывается, мой голос тоже охрип. Звучит дико сексуально.

Медведь проводит рукой по волосам, медленно выдыхает. И всё-таки притягивает меня в объятия. Аккуратно, очень нежно.

Господи, да я никогда в жизни не думала, что меня могут хотеть так! Чтобы срывало крышу. Без тормозов.

— А если поломаю?

Медведь отстраняется, с улыбкой заглядывает мне в глаза.

Поломает? Он?

— Только не ты, — коротко мотаю головой.

Из нас двоих как раз он монумент сдержанности.

Оглядываюсь, чтобы отвлечься. Фыркаю, когда понимаю, что целовались мы на лестнице. Слева дверь на этаж, справа перила и ступени в обе стороны.

Встречаюсь взглядом с Медведем и тут же прикрываю глаза. Волна нежности захлёстывает, когда он касается щеки костяшками пальцев.

Смелею. Хватаюсь ладонями за его руку. Прижимаюсь щекой, легко целую куда-то в основание большого пальца.

Слышу вдох сквозь зубы.

— Ну, Принцесса, — качает головой Медведь.