И потом всю дорогу, как пятикласснику пялиться на обнажённые коленки. Ловить её ещё. И сильно напрягаться, чтобы не подняться в собственную спальню и заставить принцессу стонать моё имя.

— Не уедешь — вышвырну.

С этим напутствием оставляю Вику наверху, сбегаю с лестницы.

Но сдавленный, отчаянный всхлип тормозит на площадке между кухней и ванной. Дверь в кухню закрыта, ванная нараспашку.

Принцесса.

Сердце, о наличии которого я не подозревал, сжимается. Делаю шаг к закрытой двери, берусь за ручку.

Останавливаюсь.

Принцесса под запретом.

Мне её нельзя.

Мне.

Её.

Нельзя.

Не из-за папы, жениха и прочей мутоты. Просто она другая. Нежная, хрупкая. Мне её сломать, что чихнуть.

А ломать как раз не хочется. Но по-другому я не умею.

Про утешать уже говорил, да?

Отпускаю ручку, сжимаю кулак. Стою как полный кретин. Чувствую, что она за дверью.

Плачет?

Полный трындец.

Резким, отрывистым шагом выхожу из дома. Думаю пойти на турник, но не тянет. Никуда не тянет, кроме кухни и несчастной принцессы.

Но пойти к ней как раз самый худший вариант из насущных. Даже трахнуть Вику гораздо более адекватный.

Только я никогда не искал лёгких путей.

Поэтому вдыхаю полной грудью и посылаю всё к чёртовой матери.

Обхожу дом, открываю неприметную дверь и оказываюсь в кладовке. А из неё ещё через одну на кухне.

Вздыхаю.

Принцесса вздрагивает и поднимает красные, опухшие глаза.

И кто из нас умный?

В голове фарш, зато в груди сердце радостно долбит о рёбра.

Хреновый путь. Зато правильный.

А она продолжает сидеть на полу и смотреть на меня несчастными глазами. Отодвигается ещё, пытается вжаться в дверь.

— Далеко ушла?

Голос хрипнет напрочь.

Впервые вместо того, чтобы просто взять, хочется погладить по голове это чудо.

Ответа не жду. Подхватываю на руки, сажусь вместе с ней на ближайший стул.

Принцесса съёживается у меня на коленях. Прикрываю глаза от совсем неприличных мыслей.

Но проходит минута, вторая. Она вдруг начинает возиться, пока не устраивает голову на моём плече.

Кто бы знал, что это будет вызывать почти столько же удовольствия, сколько секс.

— Дура, — выдыхает она.

Поднимает глаза.

Усмехаюсь, отвожу прядь, которая лезет ей в лицо.

— Если только чуть-чуть.

Это гораздо лучше, чем накручивать круги на турнике, пытаясь компенсировать неудачный секс и её слова про охрану. От которой между нами осталось одно название.

— Вот почему охранять меня поставили именно тебя? Лучше бы…

Недоговаривает, отворачивается. Осознаёт, где сидит и пытается сползти.

Не даю.

— Это ты! Ты во всё виноват. Перевернул всю жизнь и теперь…

Из её груди вырывается очередной судорожный всхлип.

А у меня никаких моральных сил смотреть. Одно не перебиваемое желание.

Получить.

Успокоить.

Не отпускать.

Зарываюсь рукой в тёмные волосы, заставляю посмотреть на себя.

— Принцесса, я тебя не отпущу.

И доказываю, мигом откатываясь к подвалу.

Вот как можно ожидать от Медведя такого?

Гораздо больше верилось, что он психанёт, разозлиться или будет играть в молчанку. Вику свою опять же охмурит.

А вместо этого он здесь. Большой. Сильный. Укутывает в себя.

И пусть в первые мгновения я не поверила, что он рядом, потом расслабилась. И доверилась.

Говорю же дура.

Вдвойне, когда высказалась. Сопливо и не в тему, учитывая, что у меня свадьба, у него куча Вик.

Да у нас всё не в тему!

Успокоиться не получается. Прячу лицо на широкой груди, потихоньку вдыхаю резкий аромат парфюма. Прикрываю глаза.

— Вот почему охранять меня поставили именно тебя? Лучше бы…

А что лучше? Чувствовать себя под надзором?

Ага. Лучше просто чувствовать. Себя. Его.

Вот это всё лишнее и местами даже запретное.

— Это ты! Ты во всё виноват. Перевернул всю жизнь и теперь…

Снова всхлипываю. Истерика грозит затянуться и пойти по второму кругу. А я не хочу светить перед ним опухшими глазами и несчастной физиономией. Поэтому пытаюсь отодвинуться, встать, но властная рука зарывается в волосы.

Мм, дико приятное ощущение. На миг я забываю про слёзы и едва не мурчу. Пока эта же рука не фиксирует затылок. Заставляет встретиться с тёмными, серьёзными глазами.

— Принцесса, я тебя не отпущу.

Вздрагиваю. От тона. От смысла. От намерения.

Не отпустит? Как, если мы разные настолько, что дальше некуда.

Сходимся разве что на любви к кофе, но и здесь…

Здесь нежный, ласковый поцелуй выбивает из головы все правильные мысли. На контрасте с нашим тет-а-тет в подвале от этого поцелуя всё сжимается в груди.

Я вцепляюсь ему в плечи, сминаю ткань футболки.

И боюсь упасть. Не на пол, гораздо хуже. Упасть в собственных глазах.

Но остановить это безумие не могу.

— Моя принцесса, — хрипло шепчет Медведь. — Солнечная. Сладкая.

И мне действительно становится сладко.

Подумать только, я за неделю столько не целовалась с Марком, как с Медведем за последние сутки. Но что хуже всего поцелуи с моим женихом и рядом не стоят с этими.

Эмоциональными. Искренними. Страстными даже в своей нежности.

В то время как поцелуи с Марком больше похожи на те, когда целуешь щеночка. Мокро, холодно. Но если с собакой хотя бы чувствуешь радость, то с Марком одна вежливость.

Сейчас я это понимаю как никогда.

А стоило только найти Медведя, который покажет высший класс.

— Давай договариваться, принцесса, — выдыхает он, прижимаясь лбом к моему лбу.

А мне так тепло и уютно в объятиях, которые я ещё вчера считала опасными, что страшно.

— О чём? — шепчу едва слышно.

Под рёбрами буря. Я не понимаю, что происходит. Но так как раньше с Марком уже не хочу. А с Медведем боюсь. От мысли, что всё это надо как-то объяснить папе, вообще впадаю в панику.

— О нас.

Звучит волнительно. Вибрация проходит внутри меня, желудок скручивает узлом.

О нас.

Страшно. Страшно волнительно.

Но в его исполнении это звучит как-то монументально. Без шуток.

Да. С другой стороны, какие мы! Мы знакомы меньше суток!

Путаюсь в собственных чувствах и отчаянно мотаю головой из стороны в сторону.

— Пугливая принцесса, — раздаётся смешок у уха.

А потом он прикусывает это чувствительное место.

Ахаю. Подпрыгиваю на месте.

Табун мурашек проносится по всему телу. И возвращается тем же путём, когда я вдруг осознаю, насколько Медведь меня хочет.

Внушительное доказательство подпирает меня снизу. Замираю.

— Я не люблю истерики, принцесса. Поэтому ты не молчишь, не бежишь, а приходишь и рассказываешь, что тебя не устраивает. Ок?

Резко киваю. Зубы клацают о зубы.

— Что касается Вики…

Он вдруг встаёт вместе со мной. Через мгновение я сижу на столе, а Медведь стоит между моих ног. Опирается ладонями о столешницу, внимательно и цепко смотрит.

— Мы с ней расстались. А до этого просто трахались. И сюда я её не звал. Доступно объясняю?

— Д-да.

Не знаю, куда деть глаза. Медведь будто бы сразу везде.

— Только это твоё дело и…

— Принцесса, — он со смешком прищуривается. — Тебя надо уговаривать, да?

Снова отрицательно трясу головой.

Не надо меня ни на что уговаривать. Я и так в полном коматозе. Слишком много событий.

— Охранять я тебя буду, — хмык. — Так, как хочу и считаю нужным. А потом мы разберёмся с твоей свадьбой и свалим.

— К-куда?

— В тепло. Отдыхать. И чтобы никто не заморочил тебе вот здесь.

Медведь касается моего виска.

— Отдыхать? Вдвоём?

Мозг разрывает. Я почти замужем! Я не могу отдыхать.

Вот только ни разу при взгляде на Марка я не испытывала столько эмоций. Не говоря о том, что мой жених ни разу даже не подумал о моём удовольствии. Ему хватало своего, потом легко поцеловать меня в лоб и помахать рукой на прощание из красного кабриолета, который отец подарил ему на день рождения.