М-да. В чём, а в работе телохранителя Медведь явно не нуждается. С такими подарками.

Вика судорожно кивает.

— Сам найду, — кривится Медведь.

Встаёт, выходит, но потом вспоминает обо мне. Возвращается.

— Разговор про истерики в силе, — усмехается. — Андестенд, принцесса?

Больно надо! Как будто я стану нервничать из-за какой-то Вики, которая никак не уедет.

Ага. Лучше из-за какой-то Вики, которая наговорила гадостей и решила присвоить Медведя.

Вспомнив собственные слёзы, пристыженно киваю. Получаю рассеянный поцелуй в уголок губ, и сразу Медведь уходит. Оставляя наедине меня и эту… Вику.

Впрочем, мои ожидания не оправдываются. Стоит ему скрыться из поля зрения, Вика не меняется на глазах, превращаясь в свою прошлую версию. Нет, она так и сидит на полу, всхлипывая и обнимая руками себя за плечи.

Вспоминаю свой единственный раз, когда попала в аварию. Подумаешь, покоцала слегка стоящий рядом Мерс. Но руки тряслись, ноги тоже, а голова не соображала, пока хозяин Мерса вещал про обезьяну с гранатой и “все бабы дуры”.

Потом он, конечно, извинялся. Когда приехали папины люди и объяснили политику партии. Но до…

Уже не считаю, в который раз вздыхаю. Откладываю овощи, понимая, что с жаркое придётся подождать.

А потом подхватываю Вику подмышки и помогаю подняться. Это оказывается тяжелее, чем я ожидала. Бывшая Медведя с меня ростом и, в целом, схожей комплекции, но формы у неё гораздо более выпуклые. Подозреваю, это стоило ей многих часов работы в спортзале, в то время как я наведывалась туда чисто побегать на дорожке.

— Спасибо, — растерянно выдыхает Вика.

А я начинаю её жалеть, хотя не планировала.

— Прости за мои слова. Я погорячилась.

— Ничего. Бывает.

Поднырнув ей под руку, помогаю подняться по лестнице. И либо она такая хорошая актриса, либо по-настоящему в шоке, но ноги у Вики подгибаются на каждом шагу.

— Я не хотела. Собиралась уехать… — бормочет она.

— Ванная?

В более дикой ситуации я ещё не оказывалась. Поэтому предпочитаю перевести разговор в более безопасное русло.

— Можно… можно я полежу?

Без слов помогаю ей подойти к кровати во второй спальне. Она здесь всё-таки есть. И буквально пропитана Медведем: на стуле брошена его футболка, подушки сбиты, а в комнате витает аромат его резкого парфюма.

Снова злюсь. В этот раз даже толком не понимая, на кого и на что.

А Вика опускается на кровать, сворачивается калачиком и затихает, положив руку под подушку.

Аккуратно прикрываю за собой дверь, не осознаю, что прикусываю указательный палец, пока не чувствую боль.

Встряхиваю рукой, делаю шаг от спальни. Тут же замираю, услышав возню из-за двери. Взгляд скачет с пола, на лестницу, стену, картину с пейзажем, отошедший от стены кусочек обоев.

Нет, с этим надо что-то делать.

Фыркнув, качаю головой. А потом решительно спускаюсь на первый этаж и возвращаюсь к овощам.

Надо чем-то занять руки. Подошёл бы сёрфинг в соцсетях, но раз и это мне недоступно, займусь чем-то полезным.

Так и получается. И по возвращении Медведь застаёт меня не задёрганную, а вполне в себе. Настолько, что я замечаю его присутствие только, когда сильные руки ложатся на талию, притягивают к жаркому телу.

Почему он всегда как раскалённая печка?

— Где труп? — смешок в ухо и лёгкая ласка языком по краю ушной раковины.

Неосознанно сжимаю пальцы на лопатке настолько, что они становятся белыми. Откашливаюсь, нервно сглатываю.

— Какой труп?

— Вики.

Широкие ладони поднимаются выше по талии. Отшатываюсь от Медведя, роняю лопатку на пол, поднимаю, бросаю в раковину, открываю ящик, чтобы найти новую. В общем, занимаю себя чем угодно, лишь бы не смотреть на прищурившегося Медведя.

Спокойствие? Потеряно напрочь.

— Наверху. В смысле Вика наверху, отдыхает. В твоей спальне, — всё-таки не удерживаюсь от шпильки.

Но в тот же момент жаркое в кастрюле опасно булькает, и я бросаюсь уже к нему. Сбавляю газ с третьей попытки, накрываю крышкой и только тогда поворачиваюсь к Медведю.

— Что с машиной?

— Порвался тросик сцепления, она не справилась с управлением и поцеловалась с сосной. Обеих результат знакомства не удовлетворил. Вкусно пахнет, — добавляет он как будто между прочим.

— Скоро будет готово.

Отворачиваюсь.

Я вся сплошной комок растерянности. С одной стороны, Марк, отец и свадьба. С другой — Медведь, его наглый и откровенный интерес и моё полное попустительство.

Надо быть дурой, чтобы отрицать, что меня тянет к большому, сильному и могучему Медведю. Но тянет — это ведь не всё. Секс — это не всё. И если я столько времени прожила без него, то неужели не подожду ещё? Хотя бы до того момента, пока не определюсь, чего именно и от кого хочу.

— Принцесса, ты слишком много думаешь, — хмыкает Медведь.

Он разворачивает меня к себе лицом, большим пальцем расправляет хмурую складку на лбу.

— О чём?

— Чтобы не пригорело, — отвечаю слабой улыбкой.

— И слишком много врёшь, — качает он головой. — Вика тебя не обидит, остальные не тронут, отец не найдёт. Что не так?

Ты! С тобой всё не так!

Ярко, остро и обрастает красками и ослепительными фейерверками.

Но так же не бывает. Сколько бы ты ни звал меня принцессой, мне уже не пять лет, чтобы верить в сказки и долго и счастливо. Особенно, с человеком, которого я знаю сутки.

По факту, считай, не знаю совсем.

Но резкий, пронзительный звонок прерывает допрос.

Отлично. Пока он разговаривает, успею где-нибудь…

Но одной рукой Медведь достаёт из кармана телефон, а другой перехватывает меня за талию.

— Слушаю.

Ему что-то отвечают, но тёмный, хитрый взгляд направлен только на меня.

Сглатываю, пытаюсь отодрать от себя мою руку. Но он перехватывает её и закидывает себе на плечо.

— Мне так приятно, — шепчет, на несколько отодвигая от себя телефон.

А меня бросает в жар. Щёки мгновенно вспыхивают, но руку не убираю. Наоборот, робко тянусь, пальцами ерошу ёжик на затылке.

Медведь довольно зажмуривается, трётся щетиной о мою щёку. Чувствую, как тяжелеет его дыхание.

И сдаюсь, упираясь лбом в его плечо.

Потому что мне тоже приятно.

И потому что я понятия не имею, что с этим делать.

— Да.

Я увлекаюсь настолько, что забываю про звонок.

— Нет.

Медведь отвечает резкими односложными ответами. И есть ощущение, что ему не нравится то, что он слышит.

Хочу отодвинуться, но Медведь с улыбкой качает головой. А потом хмурится.

— Отлично, только… Да понял я. Нет смысла.

Даже не пытаюсь вслушиваться. Он лучше знает, как и сколько меня защищать. Моё дело не мешаться под ногами.

А ещё не сгореть под тёмным, жарким взглядом.

— Три дня, — отвечает он кому-то.

Но нас прерывают. Пронзительный, страшный крик разносится по всему дому.

Вздрагиваю от неожиданности. Сердце бьётся как сумасшедшее.

Что там? Снова тип из клуба? Но зачем ему Вика?

А больше кричать здесь просто некому.

— Оставайся здесь, — рычит Медведь.

В полсекунды он превращается в машину для убийства: мышцы напрягаются, губы сжимаются в тонкую линию, глаза опасно прищуриваются. Я пропускаю момент, когда он оказывается у лестницы.

Прислонившись плечом к стене, выглядывает в проём.

Ахнув, зажимаю рот ладонями. В его руках пистолет!

Чувствуя, как темнеет в глазах, хватаюсь за столешницу.

Крик не повторяется, и Медведь скрывается на втором этаже.

Страшно! Неужели это за мной? А если их много?

В такой обстановке моя недавняя бравада перед папой смотрится по-идиотски. Я ведь ничего не могу. Совсем. Если бы не Медведь, меня бы ещё в клубе изнасиловал этот тип, а потом…

Фантазия разыгрывается не на шутку, в желудке поднимается муть. Тошнит.