Но я успеваю заметить. Насмешливо приоткрываю рот.
— Аааа, да ты старикаа-ан…
— Опять без спроса берешь мои вещи? Нехорошо, — щурит на меня глаза. Выглядит при этом очень воинственно. Пугающе. Мрачно.
Маньяк.
Раньше я бы испугалась. Задрожала. Мечтала бы убежать.
Но я не боюсь своего Артура больше.
— Как это? — все еще не верю я, просчитывая еще раз в уме от даты рождения.
Смотрит на меня неотрывно. Он все равно не смутился. А если и смутился, не покраснел.
— Ааа… — кричу догадливо, отбегаю от него на несколько шагов, когда он зловеще движется ко мне. — Вот почему те парни попали в травмпункт, когда ты появился в нашей школе! Это были твои знакомые! Ты застеснялся, что твои знакомые расскажут, что ты второгодник! Ты это скрываешь!
— Не стеснялся я. Просто не хотел. А ну-ка иди сюда.
— Второгооо-о-дник! Негодник!
— Сказал — иди сюда.
— Бе-бе-бе, — язык вытаскиваю. — Я тебя раскусила, плохой парень! А я всеее-еем расскажу-у-у! Бе-бе-бе-е!
Останавливается. Улыбается. Но такой улыбкой, от которой понимаешь: Хана Мне.
Шаг. Шаг. Шаг.
Земля дрожит.
Спасайтесь все.
— А! — взвизгиваю. — Не подходи ко мне!
Но он уже тянет свои огромные ручища.
— Эй!
— Молчи, Малышка, а то…
— А то-о-о… — тяну насмешливо, неловко забираясь на фортепиано. Но он стягивает меня назад за бочки. Начинает щекотать. — Аххах-хаха-хаха, отпути!
Извиваюсь. Звучит громкий переливистый звук клавиш.
Вырываюсь. За курточку тянет. Стягивает ее с меня.
— А то любить буду сильно, — угрожает он.
— Люби, люби! — смеюсь. — Я не боюсь! Я смелая!
— Точно не боишься? — шепчет грозно. — Смотри, Малышка, сделаю много чего…
— Ой, ой, ой! — кричу, отбегая в другой угол. — Да что ты говоришь, злой вампир. Укусишь меня?
Смеюсь. Прикрывая рот ладошкой. За животик держусь от смеха.
— … развратненького.
В другой угол бросаюсь. А маньяк и рад играть со своей жертвой.
— Аа? — останавливаюсь. Запыхавшись. — Развр… Не надо.
— Много-о чего развратненького сделаю с тобой, маленькая смелая девочка.
— Да ну тебя! — прикладываю ручки к разгоряченным щекам. — Отстань!
Несусь к камину. Он следом.
— Отстань, Маньяк! Дай отдышаться!
— Просишь о пощаде? Проси сильнее. Встань на колени.
— Тьфу! Не смешно, — взволнованно. Но с улыбкой. — А ты почему второгодник? Ты же очень умный. В олимпиадах участвовал… тебя гением называли… странно…
— Отдыхал. Не мог учиться. Устал.
— Когда?
— Когда ее не стало.
Стою, придерживая бочок ладошкой. Колет. Задыхаюсь.
Обдумываю его слова.
— С твоими деньгами можно было… проплатить и… не оставаться на второй год…
— Можно было, — пожимает плечами. — Но я не хотел.
Он не хочет об этом говорить. Это заметно. И я больше не настаиваю. Если ему очень больно, то не нужно. Может, он поделиться со мной в другой раз.
— Ааа, — склоняюсь. В боку все сильнее тянет.
— Ты в плохой физической форме, — констатирует очевидный факт Артур. — Хочешь, я потренирую тебя? С нового года у нас новый учитель физкультуры, довольно строгий. Он не даст халявить. Тебя надо по нормативам подтянуть.
Пожимаю плечами.
— Я не знаю…
Я ведь не собиралась быть с ним после нового года. Мы должны были уже расстаться. Но…
— Что не знаю? Тоже хочешь на второй год?
— Не хочу, — снова улыбаюсь. Я понимаю, это было его желание, но мне смешно. Он всегда казался старше. Теперь ясно почему. — Но я не думаю, что это хорошая идея.
Подходит ко мне. Я не убегаю. Вглядываюсь в его потемневшие глаза. Он кладет ладони мне на плечи.
— Ты мне должна, Малышка. За украденный браслет.
— Это твое желание? — сильно удивляюсь я. — Подготовить меня по физкультуре?
— Теперь — да.
— Теперь?
— Было другое.
— Какое? — шепчу таинственно.
Наклоняется. Наши глаза на уровне.
— Не…по…добаю… — тоже шепчет таинственно, — щее…
— Что? Не слышу…
— Ближе. На ушко скажу.
Придвигаюсь к нему. Мы почти сливаемся. Краснею.
К моему ушку склоняется. Шепчет нежнейше.
— Неподобающее. Развратненькое.
— А что там? Конкретнее? — смело.
Смеется тихо. Низко. Хрипловато.
Бархатисто.
Мне тоже немного смешно.
Я знаю, что это игра наша. Но мурашки по коже взбунтовавшиеся…
— Будешь принадлежать. Мне. — ой, мурашки…
— Что?
— Всю ночь. Тебя.
— Аа, — краска лицо заливает. — Не слышу… Целовать?
— И все остальное.
— Всю ночь?..
— Всю ночь.
В шею чмокает. Покусывает. Слишком нежно. Я улетаю.
— Согласна.
Отстраняется. Улыбается победно.
— Как легко тебя уговорить, оказывается. Тренировку начнем с января. Место я назначаю. Не опаздывать.
По носу мне щелкает пальцами. Я вздрагиваю.
Хорошо, что здесь темно. И он не видит. Я еще сильнее стала красная. Я краснеющая. Почему? Да потому что… Он ничего не понял… Я не на тренировку согласилась… А на всю ночь. Ему принадлежать. На всю ночь? Нет. Навсегда.
Навсегда? Навсегда…
По предплечьям руками проводит. Захватывает в плен мои ладошки. Пальчики мои в его огромных ладонях тают.
Сердце сжимается. Расширяется. Сжимается. Расширяется.
То сообщение. И его слова в машине.
Люблю тебя, Малышка. Люблю.
Голова кружится.
— Артур, я… ты… тебя… тоже…
— Что?
— Ничего, — выдыхаю. Это бесконтрольные эмоции. Надо остыть.
— Давай танцевать, — просит с усмешкой.
— Что? — не понимаю. Все еще глубоко и шумно дышу. — Сейчас?
— Сейчас, — кивает.
Пододвигает меня к себе. Одной своей рукой мою ладонь захватывает. Вторую на талию мне кладет. И начинает кружить. Ведет меня.
Ведет.
Голова все еще кружится. И он кружит. И мысли мои кружит. Засасывает в воронку пленительную. Воронку счастья. Прикрываю глаза.
— Мне жарко. Не могу дышать. Пойдем на воздух?
— Надо одеться.
— Давай так.
— Там снег. Заболеешь, Малышка.
— На минутку…
Мы все еще говорим шепотом. Это что-то волшебное. Я выпала из реальности. Меня здесь нет.
— Пойдем. Но на минутку, — соглашается он.
Мы медленно движемся. Прохлада освежает. Но не дает желанной свободы. Свободы мыслей…
Снег все еще кружит. Узорчатые снежинки падают ему на волосы. И на брови. Путаются. Тают. Опадают ледяными прозрачными бусинками.
И мы… Кружимся. Кружимся. Кружимся.
— Не спи, Малышка. Открой глаза, — доносится издалека.
— А я не сплю…
— Тогда где ты?
— Летаю… с тобой.
— А я с тобой. — целует умопомрачительно.
— Не отпускай меня, — прошу.
— Никогда не отпущу.
— Обещаешь?
— Обещаю. — твердо. — Пойдем, а то заболеем.
Заходим в помещение. Здесь слишком жарко. Я вглядываюсь за окно.
Длинные капли воды стекают по запотевшим стеклам. А меня знобит.
— Поехали. Отвезу тебя.
— Сыграй мне.
— Что? — удивленно.
— Сыграй мне. Пожалуйста, — киваю на фортепиано.
В комнате и другие инструменты есть. Но я догадалась. По его самым красивым в мире длинным пальцам. Изящным. Ровным.
— Сыграй. — еще раз. Пока он мнется неуверенно. Желваки ходуном.
— Я больше не играю.
— Для меня, — подхожу к нему. — Забудь обо всем и сыграй.
Встаю на носочки и целую сама. Нежно. И страстно. Спокойно и волнительно. Полностью погружаясь. Но контролируя. Выплываю медленно.
Но могла бы утонуть…
* * *
Изящные пальцы скользят по фортепиано. Я стою во мраке комнаты. Огонь создает переливчатые светотени. Артур слишком прекрасен в этой своей игре. В боли и в красоте.
Мне хорошо рядом с ним. Тепло.
— Я не хочу уходить, — заявляю, расстилая огромное мягкое одеяло, найденное в коробке. Он изумленно смотрит на меня, сидя за фортепиано.
Ложусь на спину.
Вдыхаю.
