Он усмехается, не отрываясь от моей кожи.

— Я и так на тонком льду с твоим отцом и братьями. Не хочу давать им ещё один повод меня возненавидеть, если ты вдруг пропустишь церемонию.

С тех пор как мы снова сошлись, между нами не было ничего, кроме поцелуев. И я уже умираю от нетерпения, когда он наконец поймёт, что я не из хрусталя. Больше никаких обезболивающих, только ледяной компресс на ночь, но он всё ещё боится причинить мне боль. Сколько бы я ни убеждала его, что со мной всё в порядке, страх, что он снова меня ранит, не даёт ему сделать шаг вперёд.

— Они тебя не ненавидят, — успокаиваю я.

Фишер встал на ноги уже через несколько дней после пожара, но когда настало время воскресного ужина, мы с ним признались остальной семье. Лэнден и Трипп не особо удивились — они и так были рядом всё это время. А вот Вейлон и Уайлдер, вечно занятые делами на базе отдыха, вообще ни до чего не дотягивают.

Отец молча встал, вышел из комнаты и вернулся с ружьём.

И сказал Фишеру, что если тот хоть раз сделает мне больно, то не побоится им воспользоваться.

Теперь мы приходим каждое воскресенье и занимаемся скрапбукингом. Фишер даже начал делать альбом для пары, хотя у нас пока всего несколько общих фотографий. Но это стало чем-то, что мы с нетерпением ждём, ведь теперь будет больше поводов фотографироваться.

— Не знаю, как ты это говоришь с таким выражением лица, — смеётся Фишер. — Лэнден каждый день показывает мне два пальца: «Я слежу за тобой». Клянусь, он только и ждёт, когда я облажаюсь, чтобы врезать.

Я смеюсь, представляя его паранойю. Лэнден может быть не таким накачанным, как Трипп, но движения у него быстрые, и драться он умеет. Я с детства видела, как он борется с братьями и со временем стал только ловчее.

— Он тебя не тронет, — снова успокаиваю я.

— Трипп всё пытается уговорить меня снова сходить с ними в Twisted Bull, но Вейлон шепнул, что они хотят усадить меня на быка и посмотреть, сколько я выдержу, прежде чем отключусь. Думаю, они тайно хотят меня прикончить.

— Они не дают быку разгуляться дольше пятнадцати секунд, так что не бойся. Им просто нужен повод напиться и вести себя как идиоты. Хотя зачем им вообще повод... — закатываю глаза.

— Жду не дождусь, когда у Лэндена появится девушка, и я смогу отплатить ему той же монетой.

Я обвиваю руками его шею.

— Ждать тебе придётся долго. Он не встречается. С тех пор как Анджела разбила ему сердце в выпускном классе, у него только короткие романы.

— Ему ж двадцать шесть?

— Ага. Старше меня на четыре года.

— И он всё ещё страдает из-за расставания десятилетней давности?

Я смеюсь, потому что он прав — столько лет прошло.

— После Анджелы была Лейна — ассистентка преподавателя английского. Он никогда не признается, но, думаю, между ними что-то было. А потом она вышла замуж за преподавателя. Того самого.

Фишер округляет глаза.

— Жесть. Он реально травмирован.

— После этого у него ничего серьёзного и не было.

— Может, мне стоит найти ему кого-нибудь. — Он улыбается, довольный своей идеей. — Элли случайно не свободна?

— Боже, только не сводничай с моими клиентками. Особенно с теми, что мне нравятся. Они не заслужили страданий от моих братьев.

Он целует меня в губы и опускает руки ниже, крепко сжимая мою попу.

— Никогда в жизни мне так не хотелось сорвать с тебя платье.

От его голоса, хриплого от возбуждения, и твёрдой эрекции у меня голова идёт кругом. Я готова сказать ему «да» прямо сейчас.

— Оставь этот пыл на потом, мистер Андервуд. Так ты всё-таки готов перестать себя сдерживать?

Я поправляю воротник на его тёмно-зелёной рубашке. Он надел её с чёрными брюками, и, чёрт возьми, выглядит чертовски хорошо.

— Боюсь, что придавлю тебя или снова сломаю тебе рёбра.

— Ради такого и сломаться не жалко.

Он смотрит на меня укоризненно.

— Это не смешно.

— Да ладно. У меня полно сил и энергии. Если б не костыли, я бы уже скакала. — Я делаю паузу и добавляю с озорной улыбкой: — И на лошади, и на тебе.

— Очень остроумно. — Он целует меня в нос, потом поднимает на руки и уносит.

Последний месяц я навещала лошадей каждые пару дней, чтобы они меня не забыли. После пожара их перевели на базу отдыха и в конюшни для постояльцев. Место, где раньше стоял наш семейный сарай, долго очищали от обгоревших остатков, а затем начали строительство нового.

С Пончиком я провела особенно много времени — он пережил слишком многое. Я пригласила специалиста по поведению лошадей, чтобы он помог оценить его состояние и убедиться, что Пончик готов снова меня носить и не будет реагировать на триггеры. Мы с ним потратили месяцы на тренировки, и теперь часть его достижений, похоже, ушла в тень после травмы.

Если бы Крейг ещё не сгорел мучительной смертью, я бы сама пожелала ему этого — за то, что он едва не убил меня, моих лошадей и Фишера.

Это был прекрасный день для свадьбы, и погода не подвела. Эйден и Лейни обновили свои клятвы в небольшой, уютной церемонии прямо на ранчо — только семья и все, кто здесь работает. Хотя я не смогла пройти под руку с одним из шаферов, я стояла с костылями рядом с Сереной и Мэллори, а когда всё закончилось, Фишер поднял подол моего платья, пока я вприпрыжку добиралась до белого шатра, где накрыли столы с едой и напитками.

Это было первое крупное мероприятие, где мы с Фишером могли быть открыто вместе, и хотя мои братья по привычке его подкалывали, относились они к нему как к родному. Намного мягче, чем к Джейсу в своё время.

После ужина столы отодвинули, чтобы освободить место для танцев, а я пошла к бару.

— Смотри, не переборщи, а то придётся тащить тебя через плечо, — шепчет Фишер у меня на ухо, пока я облокачиваюсь на стойку.

— А я думала, тебе нравится вкус «Масляных сосков» на мне? — дразню я, облизывая губы.

— М-м... в таком случае... — Он прижимает меня к себе. — Как думаешь, ещё рано улизнуть?

Я приподнимаю бровь, ожидая, что он скажет, будто пошутил, но, судя по его серьёзному взгляду, он настроен решительно. Наконец-то.

— Ни капли, — отвечаю, опрокидывая последний шот, хватаю костыли и направляюсь к его пикапу. — Не могу дождаться, когда избавлюсь от этих штук.

— Уже скоро. И тогда ты снова будешь управлять всем, как всегда, — он улыбается, ведя нас к моему дому.

Я даже не стала со всеми прощаться — завтра вечером всё равно снова всех увижу на воскресном ужине, но маме сказала, что мы уезжаем, чтобы она не волновалась.

Как только я открываю дверь, Фишер захлопывает её, подхватывает меня на руки, и я обвиваю его талию ногами. Костыли с грохотом падают, а в доме раздаётся моё тяжёлое дыхание.

— Ты уверена, что тебе это сейчас по силам? — спрашивает он, неся меня в спальню, а его возбуждение явно ощущается сквозь одежду.

— Абсолютно. Если станет больно, я скажу. Но сейчас тебе нужно думать только об одном — как можно скорее раздеть меня и быть внутри.

— Ай-ай-ай, Голди, — он аккуратно опускает меня на матрас и нависает надо мной. — Я ждал этого больше месяца. Ни за что не стану торопиться.

Я закидываю голову и стону. Лучше бы он уже избавил меня от мучений, хоть раз забыв о своей галантности.

— Не переживай, любовь моя.

Он снимает с меня ботинок и ортез, затем встаёт на колени между моими ногами. Его ладони скользят вверх по бёдрам, задирая платье.

— Обещаю довести тебя за восемь секунд.

— У тебя «восемь секунд» — это когда ты мучаешь меня, доводишь до грани, потом отпускаешь и снова всё по кругу, пока наконец не дашь мне кончить.

Он усмехается и опускает рот к моим трусикам, нежно целуя ткань.

— А ты быстро раскусила мой шифр.

— Да это вообще несложно. В прошлый раз я чуть твои пальцы не перекусила.

— Тогда скажи, какой вариант «восьми секунд» тебе нравится больше: мой рот... — он водит губами по той самой ткани, — или мои пальцы? — Его большой палец скользит по клитору, и я выгибаюсь навстречу.