Я встаю и встречаюсь с ней взглядом.

— У тебя серьёзно есть лошадь по имени Тейлор Элисон Свифт?

Она тяжело выдыхает.

— Да. Мы зовём её мисс Свифт, если тебе так важно знать.

— Значит, ты фанатка?

— Мы не начинаем… — Она показывает на меня, потом на пространство между нами. — Только деловые разговоры.

— Кто так решил? — Я хватаю ящик с инструментами и пододвигаю его к передней ноге Пончика.

— Я. Ты — сотрудник ранчо, а я — профессиональный тренер на этом самом семейном ранчо. Нам нужно разговаривать только по делу. Про лошадей.

Я становлюсь на колено, зажимаю копыто между ног и удерживаю его, прижав бедрами. Пончик толкает меня в голову и дёргает за волосы, выдернув прядь, пока Ноа не одёргивает его.

— Похоже, ты не шутила, — смеюсь я, доставая буфер и молоток, чтобы приподнять гвозди.

— Нет. — Она встаёт рядом и подаёт мне клещи, когда я заканчиваю.

— Спасибо, — киваю я, меняю инструмент и начинаю аккуратно снимать подкову. — Его хозяйка — женщина?

— Да. — Она протягивает мне копытный нож.

Я сдерживаю смех, пока она держит Пончика спокойным и подаёт мне инструменты, будто запомнила весь порядок моих действий. Когда я очищаю копыто от грязи и мёртвой подошвы, она гладит ему голову, а потом передаёт мне петлевой нож.

— Ты всем лошадям поёшь? — дразню я её, уловив, как она вполголоса напевает Тейлор Свифт.

— Ты сейчас серьёзно дразнишь меня за то, что мешает этой лошади заехать тебе копытом? Смело, мистер Андервуд.

— Мистер Андервуд? — фыркаю я, срезая лягушку до V-образной формы. — Значит, мне теперь звать тебя мисс Холлис?

Она опускает взгляд и сверлит меня глазами, протягивая рашпиль.

— Лучше бы не надо.

Я проверяю на наличие трещин и неровностей, а потом выравниваю подошву. Переворачиваю рашпиль и провожу по копыту ещё раз.

— Ты тоже подавала инструменты мистеру Райану или я особенный?

— Не обольщайся. Я просто проверяю, что ты всё правильно делаешь.

— Значит, теперь ты меня контролируешь? — спрашиваю, снова беря копытный нож и зачищая остатки, пока копыто не становится гладким.

— Эти лошади — важны для меня и для ранчо. Так что да, я хочу убедиться, что ты подходишь, прежде чем доверю тебе всех остальных. — Она подаёт мне кусачки.

— Думаешь, твой отец нанял бы меня, если бы я не подходил?

— Он отчаялся. Он бы нанял кого угодно.

Я чешу щеку.

— Ай. Обидно.

— Докажи, что умеешь делать свою работу, и вопросов больше не будет.

— Ты что, забыла, кто я такой? — спрашиваю, снова беря рашпиль.

— К сожалению, амнезия меня не спасла.

— Я профессионально ездил на быках и годами работал с лошадьми. Ты правда сомневаешься, что я умею чистить копыта?

— Ничего личного.

Я заканчиваю, отпускаю копыто и смотрю на него.

— А для меня — очень даже личное, Ноа. Я бы никогда не усомнился в твоих способностях, даже несмотря на то, что ты молода, немного эгоцентрична и самоуверенна. Я дал бы тебе шанс доказать себя, прежде чем сомневаться.

— Ты только что... — Её челюсть отвисает, она качает головой. — Я не эгоцентрична. Я отлично справляюсь с работой. Я — одна из лучших здесь. У меня запись на год вперёд, и я зарабатываю вдвое больше, чем любой другой тренер в радиусе ста километров. Я бесплатно трачу часы на организацию этого благотворительного вечера! В этой отрасли меня и так всерьёз не воспринимают, мне не нужны мужчины, которые будут говорить, будто я слишком самоуверенна.

— Ой, извини. — Я ухмыляюсь, осмотрев копыто и поставив его на землю. — Ничего личного.

Не дожидаясь её ответа, иду к кузову и включаю горн. Он работает на пропане, так что нужно пару минут на разогрев. Обычно я сначала чищу все копыта, а потом прибиваю подковы. Но если она хочет наблюдать процесс от и до, пусть наблюдает. Может, тогда перестанет сомневаться в моей квалификации.

Пока ждём, я беру четвёртый размер подковы и прикладываю к копыту, чтобы примерить. Нужно немного подогнуть носок, так что беру молоток и начинаю стучать.

— Это было лишнее, и ты это знаешь, — говорит Ноа с горечью в голосе.

Я едва не усмехаюсь.

— Если не умеешь принимать критику, не начинай первой.

— Я тебя не критиковала.

— Ты сказала, что мне нужно доказать свою компетентность. Это и есть критика, Ноа. Думаешь, раз мистер Райан вышел на пенсию и рекомендовал меня клиентам, я получил это место просто так? Месяц назад я был здесь, показывал твоему отцу, что умею.

— Серьёзно? Ты был здесь?

— Да я тогда тебя и не видел. Клянусь, я и понятия не имел, кто ты, пока тот парень, Йен, не назвал твою фамилию. А к тому моменту уже было поздно. Мы оба хотели, чтобы та ночь случилась, так что я не стану извиняться за то, что не сказал тебе раньше. А то, что ты потом игнорировала мои звонки — ну, это уже на твоей совести. Я не собирался обсуждать важные вещи с автоответчиком.

— Мог бы написать, что это срочно, или что-то в этом духе... — Она закусывает нижнюю губу, будто пытается найти способ свалить вину на меня. — Если бы я знала, что это важно, я бы ответила.

Я беру щипцы, кладу подкову в горн и закрываю дверцу. Вернувшись к Пончику, ставлю его копыто на подставку, чтобы зачистить и выровнять поверхность. Пока работаю, проверяю, нет ли заусенцев, трещин или синяков.

— Ты теперь меня игнорируешь? — спрашивает она, когда я молчу.

— Когда закончу с его подковой — можешь уходить. Пончик и я прекрасно обойдемся без тебя.

— Что? Почему?

— Потому что мне не нужна нянька. Можешь смотреть на меня, чтобы убедиться, что я достаточно хорош, а потом возвращайся к своей работе и дай мне делать мою.

— Фишер...

— Мистер Андервуд, — поправляю я, бросая взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как она закатывает глаза. Одна рука на бедре, она качает головой, будто не привыкла к тому, что ей перечат. Или зла на то, что я ей перечу. Честно говоря, это даже заводит. Полные губы тут же приковывают мой взгляд, и мне чертовски хочется наклониться и поцеловать их.

— Ладно, прости.

Я обхожу её, подхожу к станку и проверяю, готова ли подкова. Осмотрев её, возвращаю обратно в горн ещё на пару минут.

— Ты вообще слышал, что я сказала? — доносится у меня за спиной.

— Да, громко, как осёл орёт.

— И ты даже ничего не скажешь?

Я разворачиваюсь — между нами всего несколько сантиметров. Стоит мне только наклониться и я смогу вкусить её извинения.

— За что именно, Ноа? За то, что рылась в моём кошельке, пока я спал? Или за то, что ушла, даже не попрощавшись? Может, за то, что потом испарилась, как призрак? Хотя, честно говоря, мне в моём возрасте даже произносить это слово стыдно. Или за то, что поставила под сомнение мою квалификацию как кузнеца? — Вместо того чтобы приблизиться, как того требует мой стояк, я расставляю ноги пошире и скрещиваю руки на груди. — Так за что именно ты извиняешься?

Она сжимает зубы, раздражённая тем, что я её вывел на чистую воду. Её взгляд скользит к земле, будто она пытается придумать, что сказать, и нервно дёргается нога. На секунду я даже подумал, что она сейчас врежет мне по яйцам. Она, кстати, на такой дистанции, что и правда могла бы.

— Ладно, во-первых... я не рылась в твоём кошельке, — её глаза встречаются с моими. — Я просто хотела увидеть твоё удостоверение, чтобы понять, сколько тебе лет.

— И это тебя отпугнуло? Мой возраст?

— Нет, не совсем. Я и так прикинула, что тебе лет вдвое больше, чем мне. Ну, может, не вдвое, но дело было не в этом.

Значит, всё-таки что-то её спугнуло...

Я опускаю руки, но нам приходится прервать разговор — нужно закончить работу над подковой Пончика. Достаю щипцами подкову из горна и начинаю её формировать и шлифовать.

— Принеси, пожалуйста, ведро с водой, — прошу, когда понимаю, что забыл его взять.

Не отвечая, Ноа уходит в амбар, а я тем временем прикладываю подкову к копыту Баттеркапа, пока она обжигает его. Несколько раз ставлю и убираю её. По краям нужно чуть подправить, так что возвращаюсь к станку и снова кладу её в горн, чтобы подбить.