– Мама!

Госпожа Довилас, видимо, что-то готовила, поскольку появилась, вытирая руки о передник, расшитый оранжевыми цветами.

– Мама, покорми гостей, – сказал профессор, унося портрет в недра дома.

– Приехали издалека? – спросила госпожа Довилас, нимало, видимо, не удивившись, что гостей, появившихся без приглашения, придется кормить обедом: похоже, в доме профессора магии это было обычным делом. – Устали, конечно?

В кабинете было так много книг и разных диковинных вещей, что Себастьян, которого профессор пригласил побеседовать после обеда, не сразу заметил среди всего этого многообразия дядюшкин портрет. А когда заметил и внимательно присмотрелся к нему, то обнаружил, что Ипполит Биллингем сладко спит, сопя носом и слегка всхрапывая – спит первый раз за все время их совместного путешествия.

– С ним… м-м-м… все в порядке? – спросил Себастьян, опускаясь на стул, который профессор освободил от стопки исписанных листов.

– Учитывая его нынешнее состояние, – произнес профессор, попытавшись пристроить бумаги на столе и в итоге просто свалив всю стопку у стены, – вполне. Я на несколько часов зафиксировал структуру его полиморфического поля.

– А, – сказал Себастьян.

– Это сродни глубокому сну, – пояснил профессор.

– А, – еще раз сказал Себастьян и огляделся.

Помещение было небольшим, квадратным и светлым. Напротив двери располагалось единственное в комнате окно, за которым виднелся кусочек ухоженного садика. Справа чуть приоткрытая дверь вела в соседнюю комнату, и за ней можно было разглядеть уголок кровати.

Книги – толстые, тонкие, новые, старые, с закладками, оторванными обложками, вперемешку с рукописями, инструментами самой разнообразной формы и размера, ретортами и колбами (из некоторых стеклянных емкостей прорастали какие-то лианы, в некоторых колосились злаковые) – лежали повсюду. Однако была в этом хаосе вещей некая странная упорядоченность, словно их не разбросали, а разместили в соответствии с каким-то хитроумным планом.

Только вот ни черепов, ни нетопырей, ни подозрительно булькающих и источающих миазмы котлов в комнате не наблюдалось.

Профессор тем временем протянул Себастьяну чистый лист бумаги и карандаш.

– Мне нужен план поместья, – сказал он. – Рисуйте и рассказывайте вашу версию событий.

Спустя какое-то время перед профессором лежал чертеж, выполненный в узнаваемой манере человека, явно не имеющего склонностей к архитектуре, но зато старательного. Марк задал несколько уточняющих вопросов, что-то подрисовал к плану, отложил его в сторону.

– Кто вас направил ко мне? – спросил профессор. – Герингас? Морено? Джарвис?

– Некто по имени Хавьер с улицы Симона, – ответил Себастьян. Профессор и бровью не повел.

– Я так и думал, – сказал он. – Вполне объяснимое нежелание марать руки.

– Он говорил, что сейчас ему эти чары не по зубам.

– Лукавил. – Марк потер переносицу. – Значит, ситуация вот какая. В данный момент я не могу восстановить полиморфическое поле вашего родственника. Нужны дополнительные расчеты, но не это главное. Фокус с вложенными чарами можно разгадать, проблема в другом. Трансформация всегда сопровождается значительным выбросом энергии по экспоненте. А в данном случае помимо выброса энергии произошел еще и спектральный сдвиг, что говорит о… – Профессор умолк, улыбнулся кривой улыбкой и сказал: – Вы изучали хотя бы основы физики? Я не говорю о теории магических полей и линейной трансформации.

– Увы, – ответил Себастьян. – И, признаться, угрызений совести я пока не испытываю.

– Похвально. Но это несколько усложняет мою задачу: видите ли, мне все же хотелось бы донести до вас общий смысл произошедшего… – Профессор поднялся и подошел, прихрамывая, к окну. – Налицо два факта. Во-первых, энергию, полученную при трансформации, поглотила некая масса, и мне весьма интересно, что это могла быть за масса и для чего она это сделала. Во-вторых, кое-какие следы указывают на то, что буквально по соседству с вашим родственником производились и другие магические манипуляции.

– Ну, это, наверное, я ставил заглушку, – неуверенно сказал Себастьян.

– Отнюдь. Заглушка блокирует магическое поле от воздействия окружающей среды. Следы дополнительной магии возникли раньше – скорее всего, незадолго после основно… – Профессор осекся, скривил губы, побарабанил пальцами по стене, что-то прикидывая. – Интересно, а была ли трансформация основной целью? – пробормотал он и строго посмотрел на Себастьяна. – Ну и задачу вы мне подкинули вместе с Хавьером.

Себастьян пожал плечами:

– Поверите ли, но у меня и в мыслях не было причинять кому бы то ни было беспокойства.

– Охотно верю, – фыркнул профессор. – И тем не менее, я склоняюсь к мысли о необходимости осмотра театра магических действий в вашем поместье. Что скажете?

– Располагайте мной, – сказал Себастьян просто.

– Добро, – кивнул профессор. – Не задерживаю вас пока более. Вашего родственника оставьте у меня – начну делать расчеты.

* * *

(Отправлено за счет получателя) «Дорогой папа, прости, что так долго не отвечала на твою магограмму от 15 сентября. Вчера я встретилась с волшебником, который спас твою жизнь, и он подтвердил: между нами действительно существует магическая связь. (Часть магораммы опущена). Пожалуйста, поцелуй за меня маму».

(Отправлено за счет получателя) «Милая тетушка! Наверное, я поступила глупо, уехав из Танна без предупреждения. Не скажу, что очень сильно раскаиваюсь, но могу себе представить, как ты огорчилась. Прости, прости, прости! Мы с Валентиной Хельм – ты, должно быть, уже догадалась, что я сбежала не одна (кстати, она в полном порядке, если ее родители будут спрашивать, пожалуйста, так им и скажи) нашли того единственного мага, который может мне помочь. Подробности спроси у папы. Не знаю, сколько времени я еще буду отсутствовать, потому что немедленно расколдовывать меня никто не собирается, и я не могу сказать, что очень сильно расстроена этим фактом. Ах, тетушка, если бы ты только знала, какие тут дела творятся!.. Целую!»

«– Валер, дорогой, я получила крайне сумбурную магограмму от Эдвины. Ты что-нибудь знаешь о ней?

– Эффи, только то, что она встретилась с тем… тем волшебником.

– Это знаю и я. Но она тебе что-нибудь еще сообщала?

– Мне она ничего не говорила больше.

– Меня интересует, почему она до сих пор не расколдована! Валер, на твоем месте я бы приняла решительные меры! Я свяжусь с тобой позже». (Обрыв связи).

(Оплачено отправителем) «Мама! У меня все в порядке! Я сопровождаю Эдвину Дюпри в качестве компаньонки. В том, что убежала из дома, не раскаиваюсь. Впрочем, папе этого не понять. У меня правда все в порядке. Люблю тебя, мамочка!»

(Оплачено отправителем) «Дорогой, я очень рада, что ты благополучно прибыл в Ранкону. Госпожа де Ла Мотт любезно дала мне некоторые пояснения касательно своей племянницы. Я полагаю, в сложившихся обстоятельствах самым разумным будет позволить Валентине какое-то время быть рядом с бедняжкой Эдвиной. Уверена, милый, ты решил бы именно так. И я подумала – раз уж ты в Ранконе, ты мог бы встретиться со своими поставщиками. Впрочем, зная твой характер, я думаю, что запоздала со своими предложениями! Жду новостей!»

(Оплачено отправителем) «Многоуважаемый господин Хельм! Полагаю, мне следует принести вам свои глубочайшие извинения за то, что я не посвятила вас сразу во все обстоятельства столь быстрого отъезда моей племянницы вместе с вашей дочерью. Поверьте, меньше всего мне хотелось ранить ваши чувства. (Часть магограммы опущена). Вы можете гостить в моем доме в Ранконе столько, сколько захотите. Все необходимые распоряжения уже сделаны».

Крякенберри – Оксер

Эдвина так привыкла к размеренному стуку колес, что ей не терпелось поскорее оказаться в уютном купе первого класса пассажирского поезда, идущего на Оксер, где им предстояла пересадка на пригородный до Асти. Ни она, ни Валентина еще ни разу не были так далеко на востоке. Господин Брок, вызвавшийся быть их гидом, живописал красоты Белфорда в таких ярких красках, что обе девушки заочно влюбились в край виноделов.