— Спасибо, Ве… э-э, Агнес. У меня просто нет слов, чтобы описать мою благодарность тебе. Разумеется, я согласен. Но я хотел бы узнать, как насчёт помочь Тангрину?

— Вот же неуёмный! — совсем по-человечески фыркнула дева-воительница. — Я же сказала, все твои испытания в том мире закончились. Тебя там больше ничего не должно волновать — на Тангрине ты мёртв.

— Не должно, — согласился Дилль, — но волнует. Потому что я знаю, что могу помочь выжить Илонне и друзьям…

— Ей ты уже не поможешь.

Дилля будто резанули раскалённым ножом. Илонна мертва? Но он бы почувствовал… хотя, он ведь и сам уже не жив. Вполне может быть, что теперь это чувство одной души на двоих уже не действует.

— Нет, она ещё жива, но это ненадолго, — словно прочитав его мысли, сказала Агнес.

— И всё равно, я должен помочь людям. И драконам. И вампирам, и гномам. Просто потому, что могу это сделать.

— Должен, могу, — передразнила она его. — А ты знаешь, чем закончится эта твоя помощь? Конечно, нет. Лабиринт миров — штука странная. Обычно путешествия по нему длятся долго… можно бродить в нём целую вечность и не найти выхода. Но не для всех. Некоторые сущности, вроде драконьих королев, умеют обращаться к истокам Лабиринта, тем самым сокращая путь из одного мира в другой до минимума. Ну и ты каким-то боком затесался в их компанию. Но вот что я тебе скажу, малыш: если ты выйдешь на эту дорогу, назад пути уже не будет. Ты, в отличие от драконьих королев, не обладаешь врождёнными талантами. И ты не дракон, что бы ни утверждала Тринн. После открытия звёздного моста твоих сил просто не хватит, чтобы продолжить существование даже в таком эфемерном виде, как сейчас. Ты просто растворишься в небытии, станешь пылью Лабиринта миров без дальнейшей возможности переродиться. Ты уже один раз превратился в раскалённую пыль — там, на Тангрине. Но то было тело, а на этот раз речь идёт о твоей истинной сущности. Так подумай ещё раз: ты готов обменять свою вторую жизнь на возможную помощь бывшим знакомцам? Возможную, потому что не факт, что ты найдёшь понимание среди драконов других миров.

Дилль задумался, как ему и советовала Агнес. Но не о том, стоит ли совершать такой невыгодный обмен, а о том, как бы он жил второй жизнью, зная, что его вторая и лучшая половина окончательно мертва. Зачем ему такая жизнь?

— Агнес, прости мою наглость и навязчивость, но я снова прошу тебя о том, о чём однажды уже просил. Подари Илонне быструю и лёгкую смерть. Пожалуйста. А потом ты сможешь использовать её там, где планировала поселить меня. Илонна — настоящий воин, и у неё получится исполнить твои задумки куда лучше, чем у меня.

— Иными словами, ты, болван, отказываешься от второй жизни, — утвердительно сказала женщина, а глаза её стали чёрными, как чешуя самого величайшего из драконов. — Что ж, пеняй на себя. Я не буду препятствовать. Любое разумное существо вправе само принять решение о своей смерти. Ты принёс себя в жертву и поступил, как истинный воин — умер сам, забрав с собой жизни множества врагов. Но то, что ты собираешься сделать сейчас — это просто преступная глупость. Самоубийц я не перевариваю и дел с ними никаких не веду.

От последних слов повеяло ледяной безнадёжностью, а вокруг неё замерцали крохотные кристаллики инея. Похоже, он по-настоящему разозлил Госпожу Смерть. Женщина в светлой одежде сделала жест рукой, и её лицо скрылось за чёрным овалом. Постояв несколько томительных мгновений, она вдруг исчезла. Вот только что была — и нету. Дилль остался в Лабиринте миров в одиночестве.

— Правильно она сказала, — вздохнул он. — Только в одном ошиблась: я не стал болваном, я им всегда был. Просто это было не так заметно. Ладно, пожалуй, начнём.

Дилль крутанулся вокруг себя, и Лабиринт миров послушно завертелся вокруг него, на пару мгновений ставшего центром мироздания. Он должен найти внутри себя то чувство, которое объединит его с Тангрином. Так уже бывало, тогда в роли якоря выступали огромная Тринн и крошечные муары. Кстати, жаль бедолаг. Верные кругляши до последнего выполняли свой долг и погибли вместе с ним. Дилль искренне сожалел об их гибели. Эти странные создания были настоящими друзьями. По первому зову приходили на помощь, бескомпромиссно жертвуя собой ради его поддержки. А взамен просили они немного — всего-то повидать мир и потом рассказать об увиденном остальным муарам. Они называли себя народом… а теперь мертвы.

В душе Дилля заклубился гнев на несправедливость судьбы. Или, говоря другими словами, на несправедливость Госпожи Смерти. Так будет точнее. Но не в отношении себя — он-то прекрасно знал, на что идёт, а насчёт муаров. Почему-то их гибель казалась ему особенно несправедливой. Впрочем, что он знает о справедливости и намерениях самой Смерти? Она благоволит кровожадным демонам, которые живут за счёт убийства и наслаждаются болью других. Сам бы он с превеликим удовольствием выкорчевал всю эту расу до последнего представителя, пусть кто-нибудь и назвал бы это геноцидом. Потому что демоны уничтожили уже столько миров, что достойны гибели не единожды, а, минимум, трижды.

Уф, хорошо, что она ушла. Гневаться на саму Смерть в её присутствии… да, это, пожалуй, настоящее самоубийство. Дилль, продолжая злиться, пытался одновременно успокоиться, но в отличие от первого, второе у него не получалось. В итоге он даже не заметил, как в нём вспыхнула та неведомая энергия, которую называют драконьей яростью. Только отметил, что вокруг него стало ощутимо светлее, словно он запылал. Ну, наверное, и запылал — ему действительно стало горячо и отчаянно захотелось прибить какого-нибудь демона. Вот только в Лабиринте он один, а демоны далеко.

— Мастер, с кем дерёмся?

Будь Дилль в теле, он бы замер, вытаращив глаза и раскрыв рот. Неужели вспышка драконьей ярости пробудила муаров, как это бывало раньше? Но откуда они тут взялись?

— Муары? — не веря себе, спросил он. — Или это проделки Великой Госпожи?

— Это мы, — подтвердил тоненький хор. — Но нас мало, очень мало. Что с тобой? Где мы? Мы ничего не понимаем.

У Дилля, как говорится, ум за разум зашёл. Похоже, тут все ничего не понимают. Это что же получается? Муары не погибли, а вместе с ним попали в Лабиринт миров? Он ругнулся на себя за тупость вопросов — понятно, что не умерли и оказались здесь.

— Вообще-то, парни, мы с вами погибли, — пояснил он. — Взорвались в магическом взрыве и превратились в раскалённую пыль.

— Мастер, ты не… выдумываешь? — осторожно заменили слово «врёшь» муары. — Так никогда не бывало. Если ты погиб, то тогда где мы? Ведь у тебя нет тела.

— Где вы во мне — не знаю. Тела у меня, действительно, нет. И вы там же, где и я — в Лабиринте миров. А меня сюда привела сама Госпожа Смерть. Она же — дева-воительница Агнес. У неё насчёт меня были кое-какие планы, но, увы, мы с ней… э-э, разошлись во мнениях. И она ушла, бросив меня здесь.

— Ты поссорился с самой Смертью, мастер? — в хоре голосов слышались нотки восхищения.

— Да ну вас! Не ссорился я с ней. Просто мне предстоит сделать то, что ей не нравится.

— Что именно?

— Сущая ерунда. Я должен найти якорь на Тангрине, потом в других мирах отыскать Великих Хранителей и убедить их поучаствовать в сражении на стороне сил добра. То есть, против демонов.

Послышался разноголосый гомон — это муары так выражали своё удивление. Потом они сформулировали его чётче:

— Ни фига себе, мастер! Ты не мелочишься.

— Так, братишки, некогда мне с вами болтать. Вы, если можете, отваливайте отсюда подальше. Думаю, раз тела у меня нет, то и вы ко мне не привязаны.

— Почему, мастер?

— Потому что после того, как я всё это проделаю, я развоплощусь. Окончательно и бесповоротно. И если вы не желаете второй раз погибнуть, то поспешите удалиться.

Муары опять загомонили, но на сей раз сердито — как пчёлы, которым в улей ткнули горящей палкой.

— Гад ты, мастер, вот ты кто! Разве мы когда-нибудь тебя подводили?

— Да я же просто не хочу, чтобы вы погибли окончательно, — попытался оправдаться Дилль. — И если у вас есть возможность…