Бу-бум. Бу-бум. Бу-бум.

Кровь шумела в ушах, грудь болезненно сжималась. Тяжесть, отступившая за последние дни, вернулась, десятикратно усилившись.

Я заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, но это не помогло. Я хватала ртом воздух. Меня пробрала дрожь. Зрение затуманилось.

Соберись уже.

Я протиснулась в ванную, едва успев раздеться и не упасть. По привычке я всё же включила душ, и меня окутала легкая тень утешения, когда горячая вода ударила в меня. Спустя секунду это чувство сменилось кислым, когда я сравнила его с более тёплыми, уютными объятиями Зака.

Меня охватили тревога и стресс, воспоминания о прошлом заполонили мой мозг, словно яд.

Я быстро схватила мочалку для отшелушивания, намылила её и начала тереть тело. Чем дольше я терла, тем больше гель для душа, стекающий в слив, напоминал ярко-красную, свежую кровь. Я смотрела, как ткань обжигает кожу, пока она не порозовела, но я всё ещё не чувствовала себя чистой; никогда не чувствовала. Я моргнула, когда перед глазами всё затуманилось, и внезапно все мое тело снова покрылось синяками. Сколько бы часов я ни проводила в душе, я никак не могла смыть боль.

Я не могла удержаться, ноги подкосились, и я, побежденная, прислонилась к стене. Медленно я сползла вниз. Ударившись об пол, я прижала колени к груди. И тут я сделала то, чего не делала больше десяти лет.

Я плакала.

Пока мои легкие не начали гореть, а глаза не опухли.

Пока горе всей моей жизни не покинуло мой разум, и боль не захлестнула мое тело, а позади не осталось ничего, кроме успокаивающего оцепенения.

Пока я наконец не отпустила.

Все.

Зак

Прошло шестнадцать часов, сорок семь минут и целая куча секунд с тех пор, как я выбежал из квартиры Марии.

Шестнадцать гребаных часов и сорок семь проклятых минут чистой пытки.

Пытаться держаться от нее подальше было все равно что пытаться не дышать; это было неизбежно.

Она была везде.

Я чувствовал запах её духов на своей одежде. Я чувствовал её нежную кожу на своей, её красивые ногти в моих волосах. Я всё ещё чувствовал её вкус на своем языке.

Я повел плечами, пытаясь отогнать навязчивые мысли, заполняющие мое тело.

Заставь её хотеть тебя. Заставь её нуждаться в тебе.

Она думала, что я сошёл с ума, раз застрелил того парня на вечеринке у Франчески. Вот узнаешь, что я сделал с тем ублюдком, который столкнул её в Ист-Ривер.

Она сводила меня с ума, и единственное, что меня беспокоило, так это то, что я пока не мог показать ей, насколько я сумасшедший.

У меня чесались руки схватить ключи от машины и поехать к ней. Схватить её за волосы и целовать, пока она не начнет умолять меня трахнуть её. Если бы она не хотела признаться, что она моя, я бы её, блядь, заставил.

Но она была далеко не так глубоко погружена в это, как я.

Несмотря на броню и холодный фасад, она была невероятно хрупкой. Но, словно прекрасная стеклянная скульптура, я знал, что если разобью её, то кровью буду истекать я.

Я собирался не торопиться с ней, зная, что буду наслаждаться каждой секундой. Нет ничего более приятного, чем наблюдать, как Мария медленно теряет самообладание рядом со мной – ну, разве что, за исключением того, что я нахожусь внутри неё.

Мне очень хотелось её увидеть, но я подавлял это желание. Ей нужно личное пространство. Я не мог просто ворваться в её жизнь и потребовать, чтобы она встала передо мной на колени.

Я сидел в домашнем офисе, потирая подбородок и наблюдая за секундами на часах. Ждал, когда время пройдёт, чтобы увидеть ее. Она заставляла меня вести себя как наркоман, предвкушающий встречу со своим наркодилером. Я управлял картелем, но никогда не прикасался к этой дряни, но именно она показала мне, какой должна быть лучшая, чёрт возьми, добыча в моей жизни.

Мой телефон разрывался от сообщений от одного из моих солдат, сообщавших мне о Марии. То, что я не следил за ней сам, не означало, что кто-то другой не следил за ее безопасностью.

[Она все еще в Renato.]

Я взглянул на время: почти четыре утра. Какого чёрта она там вообще делает? Она никогда не работала так поздно.

Отодвинув стул назад, я встал, взял ключи и купленный ранее букет цветов и вышел из квартиры.

Нахуй позволять ей приходить ко мне. Я получал то, что по праву принадлежало мне.

Десять минут спустя моя машина стояла на обочине перед Renato, и я прислонился к ней. Улицы Манхэттена были освещены и всё ещё полны людей. В конце концов, Нью-Йорк — город, который никогда не спит.

Вскоре её спокойные зеленые глаза встретились с моими. Я выпрямился, и она на мгновение запнулась, прежде чем подойти ко мне.

Я посмотрел на неё свысока: — Ты выглядишь прекрасно.

Она выглядела сокрушительно.

Её длинные каштановые волосы были заколоты сзади и убраны с лица, несколько непослушных прядей выбились. Губы были красными и пухлыми, словно она нервно их покусывала. Загорелая кожа сияла, но я не мог не заметить мешки под глазами.

Она не ответила, лишь улыбнулась, едва встречаясь со мной взглядом. Её щёки тут же залились румянцем, и я подумал, что у меня галлюцинация. Она покраснела так сильно, словно я только что вытащил член и сказал ей отсосать.

— Я принес это тебе, — сказала я, поднимая руку с цветами.

Она всё ещё избегала зрительного контакта, что было совершенно на неё не похоже. Схватив букет, она облизнула губы и прикусила нижнюю, пытаясь скрыть улыбку. Чёрт возьми, она прекрасна.

— Спасибо, они действительно красивые.

Я снял сумку с её плеча, положил её на заднее сиденье и открыл перед ней дверцу машины. Она без колебаний и жалоб села в машину.

Я подошёл к своей стороне, завёл машину и медленно поехал к дому Марии. Если я чуть снижал скорость и выезжал на более загруженные улицы, то мог провести с ней наедине около тридцати минут. Я остановился на жёлтый свет, желая проехать как можно дольше.

— Зак...

Я повернулся к ней. Красный свет освещал нас, окрашивая тени и блики на наших лицах в багровый цвет. Она нахмурилась, глаза были почти грустными. Чёрт. Я что-то сделал?

— Насчёт того, что я сказала... — Она глубоко вздохнула, прежде чем продолжить. — Я не это имела в виду.

Я тихо выдохнул, даже не осознавая, что задерживал дыхание. Когда ее слова дошли до меня, я почувствовала облегчение.

— Знаю. — Я многозначительно посмотрел на неё, не желая, чтобы она что-то объясняла. Я просто обрадовался, что она в моей машине. Я положил руку ей на бедро и провел большим пальцем по ткани её джинсов. Она заметно расслабилась и чуть подтянула ко мне ноги.

Ничто, чёрт возьми, не сравнится с тем, как она смотрела на меня сейчас: тёплым, проникновенным и доверчивым взглядом. Я больше никогда не хотел, чтобы она чувствовала что-то, кроме счастья.

Остаток поездки прошел в тишине, но мне было всё равно. Мне просто нужно было быть рядом с этой девушкой.

Подойдя к её дому, мы повторили нашу маленькую процедуру: она передала мне свою карту жильца, чтобы въехать на подземную парковку – ей не нужно было знать, что я уже сделал себе копию. Я открыл ей дверь машины и помог ей выйти, поддерживая её за поясницу, пока шел и даже в лифте.

Меня охватило легкое разочарование, когда мы подошли к её двери. Мария открыла её, вошла в квартиру и повернулась ко мне. Прежде чем она успела меня остановить, я обнял её за шею, наклонился и поцеловал в щёку. Мои губы коснулись её гладкой кожи. — Сладких снов, красавица.

Её пульс бился под моими пальцами, в такт моему сердцу. Она слегка повернула голову, и когда я отстранился, её нос задел мою щеку.

Черт возьми, мне хотелось ее сожрать.

Она посмотрела на меня с самым мягким выражением лица: без злобы, пухлые губы, румяные щёки. Меня сводило с ума, когда она так на меня смотрела.

— Хочешь остаться на ночь? — В её голосе слышалось волнение, что меня смутило, ведь она, казалось, никогда ни о чём не волновалась. Но я не смог сдержать лёгкую ухмылку, тронувшую мои губы: я был слишком доволен тем, что она снова впустила меня.