Сбавив скорость, я подошла к краю моста и оперлась руками о металлические прутья, пытаясь восстановить дыхание. Я зла, устала и голодна – худшее сочетание. Голова пульсировала, от чего всё перед глазами застыло. Я на мгновение закрыла глаза, изо всех сил стараясь не упасть в обморок.

Я потеряла бдительность. Только на мгновение.

Остальное произошло в одно мгновение: чья-то рука закрыла мне рот, и меня подняло в воздух.

Прежде чем я успела опомниться, я начала падать.

Я закричала, когда воздух пронесся мимо меня. Затем я упала в ледяную воду, и всё стихло.

Было темно, как смоль. Где поверхность?

Мой пульс резко участился, и я лихорадочно заерзала и извернулась.

Паника.

Темнота заглушала мои крики. Моя грудь неестественно содрогнулась, и я изо всех сил пыталась найти поверхность. Голова гудела, воздух начал заканчиваться. Грудь заполняла что-то другое, нежели кислород – ужасающее чувство, что на этот раз мне не избежать смерти.

Это мой конец. Грёбаный, чёртов конец. Я умру, так и не завершив дело, не зная, кто меня убил. Те, кто пришёл за Руиз, всё это время следили за мной, обезглавливая своих солдат одного за другим. И вот теперь, выследив меня из тени, они меня поймали.

Я начинаю терять сознание, когда холодная тьма окутала меня, словно нефть, затягивая в пучину. Именно тогда, в этой унизительной тишине, я поняла, как много сожалений у меня было. И хотя убийства в этом списке не было, кое-что в тысячу раз более ужасное было.

Зак.

Как мы все оставили.

Наш последний разговор был ссорой. И было такое ощущение, будто в моей груди крутят нож, но, с другой стороны, я тону.

Пустота передо мной превратилась в бездну его темных глаз.

Когда у меня остался последний глоток кислорода… я услышала его.

Так близко, что мне показалось, будто он тонет вместе со мной.

— Время уходит, hermosa.

Оно уже ушло.

— Зачем тебе выбирать кого-то совершенно никчемного, когда ты можешь выбрать меня?

Я не знаю.

— Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал. Ты не признаешься в этом.

Я не могу.

— Что я сделал такого плохого, что ты даже не можешь на меня посмотреть?

Ничего.

— Когда ты думаешь, что за тобой никто не наблюдает, ты забываешь, что я всегда это делаю.

Я не чувствую тебя. Я чувствую тебя. Всегда.

— Но потом ты вспоминаешь, что ты со мной, и снова становишься несчастной.

Это неправда.

— Почему ты меня ненавидишь?

Я думаю, ты мне нравишься.

— Я убил ради тебя.

Я тоскую по тебе.

Что-то схватило меня за запястье, словно тиски, с такой силой, что мне показалось, будто какая-то злая сила тянет меня в глубины реки.

Я ахнула, когда меня выбросило на поверхность, и я столкнулась с чем-то твердым и теплым: с телом.

Одной рукой он обнимал меня за талию, поддерживая над водой, пока мы плыли к берегу. Странное чувство вспыхнуло в груди, и я с трудом сдержала рвущийся из горла всхлип.

Он поймал меня.

— Зак? — едва смогла спросить я, выкашляв целые литры грязной воды.

— Дыши. Я здесь.

Я настолько измотана, что не могу удержаться. Моя хватка ослабла, и в ответ он сжал меня так сильно, что мне стало больно. Мы достигли земли, как мне показалось, за считанные секунды, и я поняла, что, вероятно, потеряла сознание, пока он боролся с течением.

Уложив меня на камни, он обхватил мое лицо руками. — Тебе больно? — Он тяжело дышал, и впервые я увидела страх в его глазах. Странно видеть, как такой сильный и могущественный человек изображает это чувство.

Мой разум снова затуманился, и перед глазами поплыли пятна. Я рассеянно поднесла руку к его лицу и слегка покачала головой.

Выдохнув с облегчением, он опустил голову, прежде чем встать на ноги и поднять меня, не теряя ни секунды, чтобы перевести дух.

— Зак, — мой голос прозвучал напряженно. — Я в порядке...

— Не начинай сейчас.

Он молча нёс меня, весь излучая гнев. Сначала я подумала, что он всё ещё злится на меня или на того, кто меня толкнул, но чем дольше я смотрела ему в глаза, тем больше понимала, что он злится на себя. Я не понимала, почему; ведь это он прыгнул за мной и спас меня.

Чтобы утешить его – но главным образом потому, что я измотана – я обняла его за шею и прижалась лицом к его груди. Он напрягся, прежде чем сильнее сжал меня в объятиях, прижимая к себе. Я закрыла глаза, и сон овладел мной.

Зак

Ее ресницы обрамляли щеки, когда она медленно открыла глаза. Она посмотрела на меня с мягким выражением. Что-то тёмное разлилось у меня в груди от осознания того, что мои глаза были первым, что она увидела, проснувшись.

Мария нахмурилась, отведя взгляд от меня и окинув взглядом окрестности. Мы были в моём личном лифте, поднимаясь в мой пентхаус.

— Моя квартира было ближе всего.

Еще одна ложь.

Когда я вошёл в квартиру, она кивнула и прислонила голову к моей груди. Когда я поставил её на сиденье в ванной, она неудержимо дрожала.

Я включил душ, и через мгновение комната запотела. Подтолкнув её под горячую воду, я схватил ее за куртку и начал её снимать.

— Ч-что ты делаешь? — Она щелкнула зубами, останавливая меня.

— Тебе нужно снять их, иначе у тебя будет пневмония.

— Я н… не раздеваюсь.

— Если ты не снимешь одежду, я сорву ее с тебя. — Мои слова прозвучали резче, чем я намеревался, но я была слишком зол на то, как обернулся сегодняшний вечер, чтобы беспокоиться об этом.

Она смотрела на меня большими зелёными глазами, а ее шоколадные, теперь уже черные, волосы начали липнуть к лицу. Брови нахмурены, а рука сжимала ткань одежды. Я не отрывал от нее взгляда, стиснув челюсти от разочарования.

Я глубоко вздохнул и повернулся к ней спиной.

— Не снимай нижнее белье.

Тишина.

Я ждал, но ничего.

— Не заставляй меня повторяться.

— Я без лифчика. — Ее тихий голос, едва слышный сквозь шум душа, пронзил мой член. Но уязвимость ее слов ударила меня прямо в грудь.

— Я не буду смотреть.

Минутное колебание.

Секунда сомнения.

Затем воздух наполнился какими-то звуками, а затем послышался стук ее мокрой одежды о черную плитку.

— Готово.

Я бросил ее одежду в кучу в углу душа.

— Эй!

— Я куплю тебе новую. — Эта фраза вылетела у меня из головы еще до того, как я успел осознать, что говорю.

Обернувшись, я закончил готовить для неё душ. Я не смотрел по сторонам, но краем глаза заметил Марию, скрестившую руки на груди, и что-то красное.

Красные. Черт возьми. Стринги.

— И голову тоже вымой, — проворчал я, направляясь к запотевшей двери душа.

— А ты?

Трахни меня.

Я стоял к ней спиной. — А что я?

— Ты прыгнул вслед за мной. Ты тоже заболеешь пневмонией.

— Со мной всё будет в порядке. Полотенца есть...

— Тебе нельзя болеть. Если ты умрёшь, я не хочу, чтобы это случилось из-за меня.

Какая ирония, черт возьми.

— Просто… не снимай нижнее белье, — повторила она мои предыдущие слова.

Это было нехорошо. Я мог бы воспользоваться любой из четырёх оставшихся ванных комнат. Я мог бы рассказать ей о других четырех ванных комнатах.

Оставаться было плохой идеей.

Я поднял руки к затылку и стянул с себя футболку.

Не делай этого.

Я сбросил туфли.

Это добром не кончится.

Я стянул спортивные штаны.

Когда я обернулся, взгляд Марии был прикован к моей татуированной груди. Она сглотнула и подняла взгляд; её взгляд тут же впился в мой.

Огонь.

Желание посмотреть на нее – на всю ее – было таким сильным, но я сдержался. Она мне не доверяла, поэтому мне нужно было показать ей, что она может.

Проводя языком по зубам, я не отрывал глаз от ее головы, присоединяясь к ней под водой.

Я провел руками по влажным волосам и, опустив взгляд, увидел, что она смотрит на меня большими глазами, прикрывая руками грудь.