Члены парламента тоже прореагировали возмущенно. Не успела новость появиться в печати, как правительству стало известно о массе запросов, ожидавшихся на повестке дня в Палате представителей. Вежливые формулировки парламентского наведения справок едва скрывали закипавшую ярость. Нигде не фигурировал и намек на доверие к палестинской администрации. Правительство само, изумленное и поставленное известиями в неловкое положение, не стало дожидаться назревавшей атаки в Палате представителей. Было решено вмешаться немедленно, и на заседании 26 апреля было принято постановление:

"До сведения правительства дошли запросы, поднятые в парламенте по поводу решения наказать господина Жаботинского и других за их участие в недавних беспорядках в Иерусалиме. Господин Жаботинский был приговорен к пятнадцати годам принудительных работ, а другие — к трем годам заключения за владение оружием и за принятие мер по созданию еврейской организации самообороны, что будоражило город. Лорд Алленби приговор поддержал и подтвердил. Кабинету напомнили, что господин Жаботинский был ревностным сторонником нашей страны в течение всей войны и его высоко ценили в военном министерстве и министерстве по колониям.

Кабинет постановил: просить Военного секретаря:

а) довести до сведения лорда Алленби, что приговор господину Жаботинскому кажется кабинету на основании представленных фактов чрезмерным, и просить лорда Алленби лично рассмотреть обстоятельства дела полностью.

б) заявить в Палату представителей, что правительство Его Величества связывалось с лордом Алленби по данному вопросу и проинформирует Палату о результатах при первой же представленной возможности[743].

При сравнении дат выясняется, что Алленби получил эту депешу как раз во время путешествия Жаботинского и его товарищей в Кантару. Приговоры смягчили через два дня.

Военный министр Черчилль, устав сопротивляться граду запросов, мог бы подчеркнуть, что сроки снижены для успокоения критиков. Но он даже и не пытался — быстрая и разительная перемена только делала поведение администрации еще более подозрительным.

В Палате представителей атаку возглавляли с самого начала те, кто был связан с Жаботинским во время его борьбы за легион — например, подполковник Эштон Паунол, который, будучи командиром 20-го Лондонского полка, сделал возможным для сержанта Жаботинского вести его политическую кампанию, лорд Роберт Сесиль, неутомимо оказывавший в Иностранном отделе содействие легиону и вообще делу сионизма. Так же неутомимо он снова и снова атаковал парламент.

Наименее сдержанным был полковник Джозайя Уэджвуд. Не получив ответа на первые запросы, он напрямик спросил 28 апреля: "Лежит ли на британских офицерах ответственность за погром?"

Хотя Черчилль настаивал, что до сих пор ждет исчерпывающую информацию, он отверг обвинение Уэджвуда. "Предположение, что британские власти состояли в заговоре о беспорядках, превратившихся в погром евреев, — сказал он, — могу утверждать, не имеет оснований"[744]. На этой стадии Черчилля нельзя обвинять в том, что его ответы на запросы, продолжавшиеся безостановочно больше двух недель, являли собой лучшие традиции уклончивости. Неделями напролет палестинская администрация попросту не выдавала информацию Лондону. 14 мая, через двадцать четыре дня после окончания суда в Иерусалиме, директор военной разведки в военном министерстве генерал Твейтс все еще извиняется перед главой Иностранного отдела лордом Хардингом за невозможность предоставить в его распоряжение отчет о судебном расследовании: на повторные просьбы в Каир об отчете ответа не последовало. В архивах не содержится документация о том, когда, наконец, он был получен; но, учитывая его смехотворное содержание, Черчилль явно не смог бы воспользоваться им для цитирования. К тому же разоблачающее обвинение Майнерцхагена в Лондоне уже получили. Керзон и его главный советник Хардинг не сомневались в его справедливости. Керзон решительно отмел требование Алленби об отзыве Майнерцхагена в наказание за критику администрации. Во внутренней корреспонденции Иностранного отдела Керзон выражает безграничное доверие Майнерцхагену; Хардинг прямолинейно пишет: "То, что военный офицер критикует военную администрацию, вызывает неприязнь Алленби, но, насколько можно судить, и по всем доступным слухам, критика вполне заслужена"[745].

Черчиллю, таким образом, мало что оставалось сказать, не осуждая публично палестинскую администрацию — кроме того, что он ждет информацию. Даже по поводу физических условий заключения Жаботинского, — прошло два месяца, прежде, чем Черчилль смог заверить генерала Кольвина, сделавшего четкие запросы, что условия содержания Жаботинского в Акре относительно комфортабельны.

В резолюции от 26 апреля отсутствовала важная составляющая. Упомянуто лишь давление из парламента. Ни слова не сказано о давлении сионистских деятелей. Погром, суд, жестокий приговор снова предоставили возможность для полного разоблачения антисионистского режима предшествующих двух лет.

В январе Вейцман признал, что большой ошибкой было не противиться поведению администрации, как только стали ясны ее враждебные намерения весной 1918 года. Теперь же администрация перегнула палку и вынесла суть вопроса на публичное рассмотрение. Как же случилось, что в протоколе заседания кабинета не упоминаются громогласные требования сионистов назначить правительственную комиссию по расследованию (а не комиссию самой виновной администрации) и компенсировать арест и приговор Жаботинского его немедленным освобождением? Причину молчания кабинета долго искать не приходится: сионисты такого требования не предъявили. В Палестине Временный комитет еврейской общины действительно предложил проект решительно сформулированного требования об этом. Но они снова позабыли часто повторенный совет Жаботинского — адресовать протесты и воззвания не к палестинской администрации или сионистскому руководству, а прямо к английскому правительству. Они отправили свои требования генералу Больсу, который даже не подтвердил их получения. Комитет, не получив поощрения и поддержки от сионистского руководства, воздержался от дальнейших действий.

Что же касается сионистского руководства в Лондоне, оно подало 16 апреля меморандум, протестующий против политики администрации на протяжении недель до начала и во время беспорядков. Меморандум содержал просьбу о присутствии в комиссии по расследованию представителя еврейства и независимого представителя из Англии[746].

Восемь дней спустя старший чиновник в Иностранном отделе Г. У. Янг доложил, что доктор Радклиф Соломон, подготовленный сионистским отделом, нанес ему визит и выразил пожелание о "независимом" расследовании всей деятельности администрации в Палестине. Янг ответил: "насколько мне известно, вопрос о таком расследовании не стоит"[747]. Сионистская организация не обратилась с этой просьбой в письменном виде".

Во внутренней переписке по этому вопросу Янг выражает поддержку идее расследования; спустя три дня, под впечатлением реакции Парламента на приговор Жаботинскому, он направил совет своему начальнику, Хардингу: "Ничто, кроме расследования деятельности всей администрации или немедленного установления гражданской администрации, не подавит критику"[748].

Янгу следовало лишь заключить, что сионисты, так сильно разгневанные, окажут непрекращающееся давление на учреждения такого расследования. Но оно не было оказано.

Правительство разрешило Алленби захватить инициативу. Требованиями членов парламента и призывами прессы пренебрегли. Сионисты после первой просьбы к вопросу не вернулись.