До иерусалимского погрома, отмечает Майнерцхаген в дневнике, он сделал некоторые ошеломляющие открытия. Принимая дела при получении поста главного офицера по политике в сентябре 1919 года, он обнаружил, что не существовало механизма, по которому он мог бы быть информирован о происходящем за кулисами: он организовал собственную "маленькую разведывательную службу" и вскоре был снабжен массой информации.
Хотя с самого начала ему было известно, что администрация заражена враждебностью к сионизму и юдофобией, его поразил тот факт, что офицеры были "активно вовлечены и планируют действия против собственного правительства". Он узнал, что Уотерс-Тэйлор находился в контакте не только с Фейсалом в Дамаске, но и с одним из ведущих арабских поджигателей в Палестине, Хадж Амином эль-Хуссейни; и Фейсал доволен заверениями, что арабы Палестины "будут приветствовать федерацию с Сирией под его короной и организовали группу под названием Палестинский легион с намерением освободить Палестину от англичан и еврейской гегемонии"[692].
Уотерс-Тэйлор был не одинок. Сторрс также часто контактировал с Хадж Амином и другими арабскими деятелями[693].
Ирония заключалась в том, что их поведение вполне соответствовало французской кампании среди арабского населения. Привнося ноту фарса в нарастающую трагедию, лорд Керзон именно в это время резко отчитывает французское правительство: "До меня дошла точная информация, что в Палестине проводится активная пропаганда против дела сионизма и в пользу объединения Сирии и она значительно поощряется французами; французский представитель в Иерусалиме проявляет к этому более чем пассивную симпатию"[694]. Спустя одиннадцать дней французскому департаменту иностранных дел стало известно, к их несомненному увеселению, что в Каире Алленби излил французскому дипломату поток суровой критики сионизма[695].
Майнерцхаген доложил о своих открытиях и Алленби, и Больсу, но предпринято ничего не было. Наоборот: "Алленби был поражен, но принял мое сообщение как относящееся ко всей его военной администрации и посчитал, что принятие мер против Сторрса и Уотерс-Тэйлора может причинить больше урона, чем пользы. Я был не согласен, но вынужден был подчиниться"[696]. И все же он нарушил иерархию и через их головы отправил эту информацию "частным секретным" письмом Керзону незадолго до начала бесчинств в Иерусалиме. Вскоре после разгула он отправил Керзону конкретные подробности роли Уотерс-Тэйлора в подготовке арабского нападения:
Уотерс-Тэйлор виделся с Хадж Амином в среду перед христианской Пасхой, и сообщил ему, что Пасха — величайшая предоставленная возможность продемонстрировать миру, что палестинские арабы не согласятся с еврейским приоритетом в Палестине; что сионизм не пользуется популярностью не только среди палестинской администрации, но и в Уайт-холле, и что если на Пасху в Иерусалиме произойдут беспорядки в достаточной мере сильные, то генерал Больс и генерал Алленби поддержат отказ от еврейского очага. Уотерс-Тэйлор пояснил, что свободу можно завоевать лишь насилием[697].
Нападения на евреев произошли спустя четыре дня. Как и в большинстве случаев предшествующего смутьянства, сигнал поступил из Сирии. Фейсал, субсидируемый англичанами и с их согласия, довел до апогея многомесячную политическую кампанию на Втором сирийском национальном конгрессе. 27 февраля конгресс провозгласил, что Палестина — неотъемлемая часть Сирии, и призвал к борьбе против еврейской иммиграции. В Палестине на следующий день произошли массовые демонстрации против сионизма. Они не начались спонтанно: их планировали заранее, скорее всего координируя с Сирией, — и организаторы получили разрешение от администрации.
Сионистская комиссия и еврейская община протестовали, но их протесты были отклонены. Мало того, их официально предупредили в письменном виде не использовать никакие сионистские символы, дабы не раздражать арабов, как-то: вывешивание сионистского флага или пение "а-Тиквы".
В Иерусалиме в демонстрациях участвовало не много народу. Привлекало внимание отсутствие арабов из деревень.
Как давно обнаружили сионисты, деревенские арабы никогда не проявляли какой-либо заинтересованности в кампании против сионизма. Многочисленные еврейские контакты с ними прояснили, что они были готовы сотрудничать с сионистами, которые, по их убеждению, могли помочь им исправить экономическое положение. Вейцман в особенности подчеркивал это британским государственным деятелям.
Но 600 городских арабов, принявшие участие в демонстрации, были вдохновлены не только отсутствием каких-либо действий со стороны еврейской общины, — что было принято за признак слабости, — но и появлением во главе процессии мэра Иерусалима Мусы Казима Паши эль-Хуссейни, назначенного и оплачиваемого англичанами.
На демонстрации в тот день в Яффо представители администрации, включая и военного губернатора, появились официально. Там они выслушали христианского священнослужителя, определившего евреев как "врагов Креста и Полумесяца"; другой выступавший призвал к "единению для победы над евреями". Военный губернатор отреагировал тепло: он заверил присутствующих, что внимательно прислушивался к выступлениям и представит письменную докладную записку о них в соответствующие вышестоящие инстанции[698].
На руку арабским агитаторам оказалось и полученное на той же неделе сообщение из Тель-Хая. Расписанное и преувеличенное как великая победа арабов в стычке, принявшей размах битвы "не на жизнь, а на смерть", это сообщение вызвало большое возбуждение и торжество в арабской общине. Затем последовала еще более волнующая новость от 7 марта: Сирийский национальный конгресс короновал Фейсала королем над "единой Сирией". Арабские агитаторы немедленно воспользовались обоими благосклонными к ним обстоятельствами. Они обратились к английской администрации с просьбой о разрешении на вторую демонстрацию. Снова Сионистская комиссия и Временный комитет общины потребовали запретить все демонстрации в этот напряженный период.
Главнокомандующий Алленби отказал. Более того, еврейские органы снова получили предупреждения от администрации, чтобы еврейская община воздержалась от действий, могущих вызвать враждебные чувства среди арабов, как-то: "подъем сионистского флага, пение а-Тиквы, и т. д."
Вторая серия демонстраций произошла 8 марта. Как результат оценки сигнала о симпатиях англичан, они были теперь более обширными. И лозунги, выкрикиваемые на них, были более направленными: "Да здравствует король Фейсал!", "Долой евреев", "Долой англичан", "Смерть евреям", "Фаластын — наша страна, а евреи — наши собаки". И снова мэр участвовал и произнес резкую речь против сионизма.
Новым штрихом был эскорт конной полиции из английских и арабских полицейских — под предводительством полковника Сторрса.
Только после этой демонстрации вышел указ, запрещающий все публичные шествия. Официальное заявление гласило, что имевшие место выступления ясно продемонстрировали волю "народа". Подстрекательство к насилию в арабской прессе, теперь в большем объеме и интенсивности, пропускалось цензурой в печать[699].
Видимое проявление арабской силы и решимости vis-a-vis полного бездействия со стороны евреев немедленно вызвало попытку Алленби воспользоваться политическим преимуществом и объявить, что он шокирован информацией от Майнерцхагена о кампании его подчиненных по подстрекательству арабов.
