В ответ на протест из Парижа Бальфур вежливо отвечал, что правительство Его Величества твердо намерено придерживаться соглашения, но "пока Иерусалим находится на театре активных военных действий, ясно, что организация объединенной администрации там не представляется возможной”[662]. Объединенная администрация так и не была создана. Французам оставалось скрипеть зубами и жаловаться друг другу. Разочарование усугублялось сознанием, что из-за тяжелых потерь на западе им не удается разделить плоды победы в Палестине.
Когда в октябре 1918 г. англичане с помощью прозрачного трюка водворили в Дамаске принца Фейсала и вынудили Францию согласиться на утрату контроля внутри страны, они напомнили союзникам, что следует отблагодарить арабов за участие в освобождении территории от турецкого ига (плачевно наблюдать, как четыре года спустя президент Франции спрашивал своих советников, чем же конкретно заслужили арабы такую щедрую компенсацию?)[663].
Только спустя много лет стало ясно, что вклад Хашимитов в войну был минимален. Сам Лоренс описывал его как "побочное представление побочного представления". В сущности, все арабское восстание было почти такой же фальшивкой, как взятие Фейсалом Дамаска.
Но когда в декабре 1918 г. Ллойд Джордж и Клемансо заключили соглашение, по которому французы отказались от Палестины (для проведения в жизнь Декларации Бальфура), а Британия заверила Францию, что не хочет Сирию, казалось, для финального распределения левантийских провинций Турецкой империи в ходе мирной конференции все готово.
Однако споры об установлении границ между Палестиной под британским контролем и частью Сирии под контролем французов — по вопросу жизненно важному больше всего для будущего сионизма, — растянулись почти на два года.
Где же, по существу, кончалась Сирия и начиналась Палестина? Французы продолжали цепляться за географическую концепцию, выраженную соглашением Сайкса — Пико. Они считали, что уступили достаточно, согласившись вместо международного мандата на британский. Более того, в разговоре с Клемансо, Ллойд Джордж упомянул в декабре 1918 г. библейское выражение "от Дана до Беэр-Шевы" — и "Дан" показался французам достаточно близким к линии Сайкса — Пико на севере. На самом деле Ллойд Джордж не знал точно, где находился Дан. В сентябре 1919 г., в разгар обсуждений с британским кабинетом в Дуви-Трувийе во Франции (и параллельных переговоров с французами), он все еще просил секретаря позвонить в Лондон, попросить "книгу о Палестине Адама Смита, его атлас (содержащий границы Палестины в различные периоды) и крупномасштабную карту соглашения Сайкса — Пико"[664].
Незадолго до того британский Иностранный отдел оказал давление на французов согласиться с границами, очерченными сионистами. Эти границы включали реку Литани и источники Иордана. Клемансо так рассердился на заявленное требование (и на другие, связанные с контролем над городом Мосул), что объявил свое соглашение с Ллойд Джорджем аннулированным.
Инструктируя делегацию в Дувийе, Бальфур подготовил меморандум, в котором указал на неоправданность "подхода раздраженных подозрений", проявленного Францией. Он заметил, что Клемансо следовало бы вспомнить, как 2 декабря 1918 г. в Лондоне французский премьер спросил тогда Ллойд Джорджа о поправках к соглашению Сайкса — Пико, желательных для Англии, Ллойд Джордж ответил коротко: "Мосул". Клемансо сказал: "Вы получите это. Что еще?" Ллойд Джордж сказал: "Палестина", и Клемансо снова ответил: "Вы получите это". Теперь же, продолжает Бальфур, Клемансо, несомненно, скажет: и каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что отданное щедрой рукой служит теперь предлогом просить больше. Палестина не была достаточным домом евреям, не отодвинув свои границы на севере в Сирию"[665].
Основанием для британских требований действительно служили нужды еврейского национального очага, но это не делало их более привлекательными в глазах французов. Представители Франции отказались прислушаться к доводу, что водные запасы севера, в которых Сирия не нуждалась, были чрезвычайно важны для еврейской страны.
Нетерпение, с которым англичане стремились сократить свои военные обязательства в Сирии, вполне соответствовало стремлению Франции принять контроль над страной. Не видя конца дискуссии об окончательном проведении границы, делегации решили отдать этот вопрос на арбитраж американцам. Тем временем была определена "военная" демаркационная линия, к которой британцам следовало стянуть свои силы. Эта линия отражала позицию французов.
Англичане затем решили, что французы предложили вполне достаточно для немедленных чисто стратегических нужд, и дополнительные переговоры в интересах сионистов нечего не дадут. Кроме того, несогласие с французскими требованиями может привести к отказу французов на передачу Фейсалу восточной Сирии.
Соглашение вызвало недоумение сионистского руководства. Полковник Гриббон (эксперт из военного отдела, принимавший участие во всех переговорах) заверил их, что "британское правительство не ослабит свою поддержку северных планов, но в данных обстоятельствах, стремясь к соглашению в целях военной оккупации, они не могли требовать больше, чем Палестину в ее исторических рамках, и не могли обсуждать размеры территории, которую по экономическим, социальным и политическим причинам следовало присоединить к новой Палестине. Ситуация была напряженной, и мы могли утратить больше"[666].
Именно это франко-британское соглашение о "промежуточной линии" для отвода английских войск до 26 ноября 1919 г., получившее благословение мирной конференции, привело три месяца спустя к трагедии в Тель-Хае в Галилее.
Французские запросы не совпадали с французской способностью установить порядок и законность по всей контролируемой территории. Но если бы существовало минимальное доверие между Францией и Великобританией, они несомненно могли бы договориться о поэтапном выводе британских войск. Подозрения Франции, однако же, сделали такое соглашение невозможным.
Эти подозрения были подкреплены нападением банды сирийских арабов и бедуинов, численностью в несколько тысяч человек, на растянутые французские войска по мере отхода англичан. Арабы открыто заявили, что эти атаки являлись частью Фейсаловской кампании по освобождению Сирии от французов. Французы были убеждены, что за нападениями стояла Великобритания, покровитель и защитник Фейсала.
Французские представители в Сирии сообщали, что "очевидной" британской целью являлось установление "великой арабской империи, полностью зависящей или, по крайней мере, стремящейся исключительно к британской поддержке". Они утверждали, что для осуществления такой цели британцы субсидировали Фейсала в размерах до 2 млн франков в месяц. Все лето 1919 г. сирийские агенты сообщали в Париж сведения о размерах британской военной помощи Фейсалу, организовывавшему и увеличивавшему свои силы "чтобы осложнить Франции оккупацию Сирии и приобретение его мандата"[667].
Так называемые "Лоуренсовские замечания", что британской задачей было "выбить французов из Сирии"[668], или фраза члена Военного кабинета лорда Мильнера, о необходимости "выманить у Франции Сирию"[669] не могут не придать вес последовавшему утверждению французского верховного уполномоченного генерала Гуро, что "все трудности Франции в Сирии после отхода британских сил — результат исторически разработанной английской интриги"[670].
