Малаша попятилась, поклонилась и вдруг, озорно блеснув глазами, послала Лизе несколько воздушных поцелуев на манер уличного актера, и засмеявшись следом за Лизой, убежала прочь вдоль старой замковой стены.

Сразу стало очень тихо. Лиза оглянулась вокруг. Сад, уже потерявший часть своей листвы, стоял тихий, неухоженный, но от того только выигрывал и выглядел милым, чудесным, таинственным, — настоящим, в отличии от того, что подходил к парадным покоям и вид имел до скукоты правильный. Тонкий аромат опавшей листвы и осенней свежести витал в воздухе.

Лиза снова вдохнула полной грудью — какие все-таки вкусные запахи у земли! В Полунощи сейчас, должно быть, пахнет мокрым снегом и — и все. Здесь же бесчисленные запахи сплетались в один и тотчас распадались на множество, чтоб снова выплести богатый узор с новыми нотами: яблок, меда, хвои, клёна, вереска, — и снова смешаться, перепутаться и сплестись вновь с запахом поздних грибов и далеких костров на огородах поселян.

С незнакомым чувством шла она вдоль кустов, которые даже не могла опознать, трогала листья руками и улыбалась — чему? Она и сама не знала. Просто в какой-то миг ей стало хорошо и спокойно, и отступила беда, маячившая где-то рядом, забылось словно и само место это, где жила Лиза последние недели, и потерялись вдруг сами монастырские насельники во главе с Саватием и невозможной Акулиной, и Лаки, и Межреченск, и само Лизино горе растворилось в зеленых переливах листвы, в которой богато и ярко играло солнце, и зазвучали серебряные ручьи, что бежали проворно к Лизиным ногам, сверкая горбиками волн, и сам воздух зазвенел и засверкал от их переливов. Она засмеялась и погладила серебряную струну, что натянулась, зацепившись за куст и листва встрепенулась с облегчением, и ручей, зазвенел еще веселее, ныряя под землю, уходя в камень и Лиза вдруг увидела пещеру… Что?

Пещеру?

Она тряхнула головой и огляделась. Заснула она, что ли? Прямо тут? На ногах? Сад был по-прежнему стар и пестрел разноцветными листьями. Лиза растерянно переступила с ноги на ногу, и почувствовала под туфелькой какой-то длинный предмет — ветку?

Это был ключ. Небольшой, серебряный и такой хорошенький, что впору его вместо брошки к платью прицепить. Девушка недоуменно разглядывала находку. Кто-то потерял? Надо будет вернуть. Но кому? Решив, что при встрече она отдаст ключ Саватию, Лиза зажала его в кулачке и задумчиво посмотрела на небо. Сколько времени она провела в подземном коридоре? А сколько в саду? По ощущениям — прошел всего час. А по солнцу — сразу несколько. И это куда вернее, ведь с Малашей она познакомилась, когда начинался обед.

Сад девушка покинула в смутных чувствах. Ей стало вдруг странно, что она так запуталась со временем и вспомнилось знакомство с Малашей, и она до слез пожалела эту маленькую девушку с ее искренним восхищением Лизиным платьем. У самой Лизы платьев всегда было вдоволь. И мужиков пьяных она не видела, и вслед ей не свистели даже после поселкового собрания, где новый начальник Кристальной Шахты клеймил ее отца изменником.

И хотя из Полунощи она уехала с пустыми руками, сейчас ей нашили кучу разной одежды! Вот и накануне вечером привезли целый чемодан от Ирмы. Оказывается, Саватий распорядился забрать то, что уже готово. Не сказать, что Лиза была ему благодарна за это. Впрочем, эти вещи оплачены его деньгами, и теперь уже точно останутся здесь. Взять их с собой она просто не сможет. Но разве формально они не ее? Так почему бы и не поделиться? Она задумчиво наклонила голову и улыбнулась: пожалуй, да! Это хорошая идея!

В последнее время в дамские моды мало-помалу начал проникать разный мужской элемент. Жокейные шапочки милые дамы вздумали украшать мелкими цветочками, да так их и носят. Мужские жилеты они теперь почитают за женския, и даже слышать не хотят о возвращении этого предмета законным претендентам. Наступивший охотничий сезон преподнес еще один сюрприз: дамы решительно забирают охотничьи костюмы мужей, отцов и братьев в свой гардероб, словно этим проказницам больше нечего носить!

Модное обозрение, журнал для обеих полов

Смена эпох диктует свои условия моде. Увы, это жестокое время заставило наших женщин забыть о своей сути. Вспомним, как милые дамы вынуждены были работать вне дома, кормить семью и нести на себе весь тот груз, что ранее возлагался на благородных отцов семейств. И что мы видим ныне? Женщине, водящей мотор, не нужна широкая юбка. Она хочет удобный костюм и с большим интересом листает журналы, которые доходят до нас с Островов, где барышни покусились на мужской гардероб, решительно облачившись в брюки вместо юбок! Печально, когда смелость и раскованность начинают ценить больше утонченности и романтики! Милые дамы, вспомните о своей природе!

Модное обозрение, женский журнал

Не столь смущает свой убыток, сколь чужой прибыток

Народная присказка

К себе, в белые гостевые покои, Лиза возвращалась, увлеченно обдумывая мысль про подарок Малаше. Лампой эту милую девушку у нее даже мысленно не получалось называть.

Во времена молодости мамы барышне из приличной, пусть и обедневшей семьи, полагалось иметь хотя бы четыре платьица: первое — утреннее, второе — для приёмов, визитов и прогулок, затем — дневное и обеденное, и — на случай, если девица не совсем безнадежна — вечернее и бальное.

При том, их более удачливые сверстницы имели как минимум в два раза больше. Дочери же богатых семейств меняли наряды по восемь раз в день, и на каждую пору седмицы им полагался отдельный комплект. Да еще и обновляли туалеты постоянно, легко скидывая ненужное горничным и приживалкам.

Когда Лизе шили гардероб перед поездкой в столицу, мама, вздохнув, обмолвилась с грустью, что в прежние времена такие заказывали лишь определенным барышням — дочкам купцов средней руки.

— А твои родители кем были? — спросила Лиза и замерла, сама ужаснувшись своей бестактной смелости.

— Людьми, — сухо ответила мать. — Повернись, еще раз хочу посмотреть на твой подол. Мне кажется, у нашей модистки немного ошиблись с длиной.

Те платья Лиза обязательно заберет из Полунощи. Обязательно. Они — немое свидетельство последних счастливых дней их семьи — в своем доме под темным небом, усыпанным большими звездами, с кашей по утрам и какао на второй завтрак, с клавесином после обеда и книгой по вечерам. С маминой мимолетной улыбкой и папиными шутками. Тогда Лиза была беззаботна, весела и совершенно не ждала, что эта милая, простая жизнь может вдруг закончиться.

В детстве мама читала Лизе про бедных детей, у которых не было своей одежды, и девочке казалось, что все это где-то далеко, и такого не может быть — в Полунощи она не встречала бедных и нищих. Но богатых там тоже не было, и сейчас дочка Соцких это понимала очень хорошо. Полунощь, созданная ее родителями, была маленьким закрытым мирком, и жили там иначе, не так как на большой земле.

Я не о том думаю, сказала она себе. Не надо расстраивать себя, мне не станет от этого проще здесь.

Лиза остановилась, закрыв глаза, и, постояв мгновение, двинулась дальше.

Платья… Малаша…

Охота. Барановы. Лаки…

Надо быть в меру милой и приветливой простушкой, которая не вызывает ни подозрений, ни большого интереса.

Однако, вряд ли Малаша примет сразу несколько платьев. Как их подарить, чтобы девочка не обиделась?

— Значит, одно для повседневности, другое для прогулок, третье для выхода, — шепотом перечислила Лиза, увлекшись, и вздрогнула от ласкового, вкрадчивого и тихого голоса:

— Никак уборы свои считаете, милая барышня? — за кустами давешней рябины стоял Кирилл собственной персоной, словно и не отправляли прочь его из монастыря.

— Как вы меня напугали, брат, — слабым голосом ответила Лиза, и оглянулась.

Кирилл подмигнул в ответ:

— Да нет никого. На обеде еще все. Давно бы разошлись по делам, да матушка отчитывает, не выпустила никого. Лютует она нынче. Настроение-то плохое. Ну ты иди ближе, скажу я тебе чего, — заговорщицки прошептал он. — Только головой не крути, а то мало ли выскочит кто с оказией какой, увидит да донесет, так мы потом не оправдаемся.