— Я так понимаю, что известный золотой дворец, который вывезли из Шиная со всем пылом имберийской рачительности, лучше сохранится для потомков под мудрой властью королевы? — Лиза похлопала глазами. — Предусмотрительно. Весьма.

Лаки взглянул внимательно, остро, но ответить не успел.

— Не подложить ли поленьев? — половой предупредительно возник у камина со стороны Лэрда, одновременно предлагая тому раскрытое меню. — А может быть, пледы все-таки подать? Про ширмочку вы не ответили, лир.

— Подложи, любезный, — отвлекся Лаки, заглядывая в меню. — Милая Лиз, желает чего-нибудь сладкого?

— О, нет, благодарю вас, — вежливо улыбнулась девушка. — Лучше горячего. И пока мне достаточно взвара.

Из-за спины полового, повинуясь его знаку, вынырнул мальчишка-подросток и, кинув любопытный взгляд на Лизу, подкинул в камин дров. Огонь весело взметнулся, и девушка чуть отодвинулась. Лаки же наоборот с наслаждением потянулся в сторону тепла.

— Подать ли чего еще, господин лир? Солянка с пылу, с жару, — мягко зажурчал половой словно заботливая нянюшка. — Оленина на камнях с травами, пирог с мясом прямо из печи. А блины! Зажаристые, пышные, мягкие! Для барышни с морошкой подадим, с малинкой, с брусничкой! Для вас, лир, с бараниной, с говядиной, с печенкой…

— С печенкой? — живо переспросил имбериец. — О! Меня предупреждали, что здесь едят несъедобное.

— Как же можно? — заулыбался половой. — Вы же, лир, наверняка у себя на родине крез* едите, других тварей морских и речных, и озерных…

Лаки слушал его с веселой полуулыбкой, склонив голову к плечу.

— И в мысли вам не приходит, что это нечистая еда, — увещевал половой. — Не едят люди гадов-то. А вы употребляете. Сами значит вот так, а нас за что ругаете?

— Любезный, — расхохотался Лаки. — Это совершенно другая история.

— Добрый лир, — вмешалась Лиза. — Вы только что признали за имперцами право жарко топить камины. Давайте пойдем до конца по этому пути. Почему бы заодно не оценить нюансы имперской кухни? Мне кажется, вам этот опыт должен быть любопытен. Будет что рассказать на родине. Ведь ваши земляки ждут новых газетных статей, лир Лэрд!

— Элиза! — глаза Лаки смеялись. — Даже мой редактор не умеет уговаривать лучше.

— У нас и уха из потрошков** есть, наисвежайшая, горячая, в тарелке что янтарь расплавленный! А дух какой, — для пущей убедительности половой закатил глаза. — С укропчиком! Лучком!

— Неплохо звучит. Неси потрошки, — усмехнулся Лаки и обратился к Лизе. — Буду жертвовать собой ради журналистики.

— Мне только половинку, — улыбнулась девушка половому и подбодрила имберийца. — Уверяю вас, вам понравится.

— И газеты свежие захвати, любезный, — добавил Лаки и уточнил. — Вы же позволите, Элиза? Простите мне это скучное занятие?

— Я с удовольствием разделю его с вами, — поддержала она. — Интересно, что происходит сейчас в большом мире.

Рыженькая горничная, ловко двигаясь между столиков, легко скользнула к Лизе и присела низко:

— Все готово, барышня, извольте за мной следовать.

— А, да! Очень хорошо, — Лиза и бровью не повела и даже, улыбнувшись, объяснила Лаки:

— О, не волнуйтесь, это наши маленькие девичьи секреты!

У самой же в груди все сжалось.

О, Госпожица, неужели барон Винтеррайдер приехал и сейчас все решится?

Увы, перед дамской комнатой их ждал всего лишь Волков, который кивком поблагодарил горничную, но не отослал ее.

— Хочу предупредить вас, — быстро сказал он, опустив приветствие. — То, что пишут в газетах — неправда. Будьте спокойны. Наши с вам договоренности остаются в силе. Ждите, Елизавета Львовна. Ведите себя так же, но — просьба — обратите внимание как будет реагировать Провинциал на последние новости.

Он отступил за занавесь, оставив Лизу в недоумении перед большим зеркалом, которого раньше именно в этом месте — Лиза помнила — не было.

— Вот очень хорошие ароматы, — тотчас молвила горничная, споро расставляя баночки на низком столике. — А вот, барышня, посмотрите, какой цвет красивый и, быстро взглянув на девушку, улыбнулась ей лукаво.

О чем пишут в газетах? О, Госпожица! Что еще могло случиться?

В зеркале возник Лаки.

И это уже просто невежливо.

— О, — всполошился имбериец, — Прошу меня извинить. Я заблудился.

— Нет, нет! Не уходите. Как вы вовремя! — оживленно заговорила Лиза. — Я уже имела возможность убедиться в вашем великолепном вкусе. Помогите мне выбрать, добрый лир.

Лаки покровительственно улыбнулся. Оказалось, что в мыле и ароматах он разбирается великолепно. Они с горничной азартно перекидывались какими-то словами, а Лиза только смотрела на них, мало что понимая и изредка вставляла шаблонные фразы, показывая, что помощь Лаки ей очень нравится и необходима. На самом деле ей было совершенно все равно, какое мыло она увезет с собой в монастырь.

За столик они с Лэрдом вернулись, полностью довольные друг другом. Рядом с их креслами уже стояли специальные подставки с газетами.

Увидев передовицу, Лиза испытала горячее чувство благодарности к Волкову. Она бы, наверное, не вынесла этого заголовка. Опять!

Странно, что со знаком вопроса.

Барон Винтеррайдер мертв? — она смотрела в заметку, не очень понимая смысла написанного.

А лир Лаки Лэрд… Девушка вдруг почувствовала, что он доволен.

Однако, вслух он сказал другое:

— Какое ужасное несчастье! Какой-то рок преследует северных баронов! Полагаю, шансов, что его найдут живым уже нет. Очень-очень жаль!

Лиза молчала. Впрочем, Лэрд вряд ли ждал от нее каких-то особенных слов.

— Милая Элиза, вы, вероятно, знали барона?

— Нет, не довелось, — ровно ответила она. — Я мало выезжала из Полунощи.

— Я слышал, что ваш уважаемый отец дружил со старшим бароном, братом пропавшего.

— Возможно, — равнодушно ответила Лиза. — Мне он об этом ничего не говорил. Мне кажется, в северных владениях редко встретишь человека, который бы не был знаком или не знал в лицо владельца «Оплота».

От дальнейшего разговора ее избавил половой, подавший «ушицу». Была она огневая, наваристая, ароматная, и правда, напоминала по цвету расплавленный янтарь, под который влили густое молоко.

Лаки попробовал и закатил глаза, от чего половой просиял словно дорогой подарок получил.

Сама же Лиза не чувствовала вкуса. Она вдруг поняла, что волей-неволей стала часть какой-то крупной, неизвестной ей игры, и речь идет не только о месторождении кристаллов. Каковы ставки и правила в этой игре? Есть ли вообще правила в этой игре? И что такое она — Лиза — для тех, кто бросает фишки?

____

*Крез — это сорт устриц. В нашем мире 😊их разводят в прохладных водах. В этом случае у них более плотное и жирное мясо.

**Уха из потрошков — это уха с икрой и другими рыбными потрохами, чаще всего рыбьим жиром, который обирают с внутренностей. Получается очень питательно и вкусно, но рыба должна быть свежей, только что выловленной. В противном случае вкус будет уже другим, неприятным.

Жила была ласка. Красивая, белая, ловкая и был у нее большой пушистый хвост. Какой это был хвост! Сам горностай завидовал! Но не берегла ласка хвост. Уж больна любопытная, под каждый листочек надо заглянуть, под каждым кустиком проверить, с каждой белкой поговорить.

Так прыг-скок, прыг-скок и угодила в капкан. Зажало хвост — ни туда, ни сюда. А тут сорока застрекотала, ветки заколыхались, валежник затрещал, мох пригнулся — охотник идет. Ой, что делать? Что делать? Упала ласка, лапки раскинула и лежит, значит, как мертвая.

Охотник посмотрел, разрядил капкан, отложил добычу, да и давай снова налаживать ловушку. А ласка как кинется бежать, только хвост оттопырила. Охотник ей на хвост-то и наступил. А он капканом перебитый. Дернулась ласка что есть силы и оторвался хвост. Так и живет теперь с обрубком.