«Не так! Всё не так! Кем я стал? Что творю? Я же сам себе теперь страшен, противен… Ведь я хотел как лучше. Хотел спасать, создавать… Я ради этого всё и затеял… Будь ты проклят, Арно! Будь прокляты все твои прихвостни! Почему, что бы я ни делал, всё становится только хуже?! Кой чёрт я заставил мальчишек сражаться, не дав им при этом совсем никакой защиты? Это я отправил их на верную смерть! А этот неуклюжий болван Рикард? Если бы я не потащил их за собой в Тагор, они все были бы живы!»

- Щ-щингейм! Щингейм атс хайю! — послышалось где-то рядом.

Жан поднял голову — мимо него на вороной лошади галопом промчался Шельга. В правой руке он сжимал меч, а в левой окровавленный чекан.

- Куда?! Стой! Стой, Шельга!!!

Но кедонец уже выскочил на тракт и скрылся за деревьями.

- Вот идиот! Куда ты в одиночку? Убьют же, и всё… - Жан поднялся с земли. Потянув за наносник, с усилием снял с головы шлем и бросил его на траву. Со лба почему-то закапала кровь. Кажется, он сорвал уже запёкшуюся корку на ране. Голова гудела. Ныл рассечённый лоб и разбитый в кровь нос, чуть шатались передние зубы, болела и кровила разбитая о них изнутри губа. Ныло плечо, руки, ноги. Кажется, он в ходе этого боя сам не заметил, как пропустил несколько ударов.

Жан схватился за меч, заметив, что кто-то приближается. «А, нет. Свои. Лаэр. Хоть он ещё жив, слава богу. Идёт, шатаясь, и ошалело оглядывается вокруг».

- Трис всемогущий, неужели мы сумели отбиться? Мой господин, мы, правда, отбились? Они не вернутся? Не накинутся снова?

Тело болело и ныло в самых неожиданных местах. Накатила страшная усталость. Хотелось упасть на траву и просто лежать, но Жан понимал — сейчас надо помочь тем, кто ещё жив. Пересилив себя он, следом за Лаэром, потащился обратно в лагерь. Там Ги, Низам и Хеймо, скинув с себя всю амуницию, уже таскали трупы и искали раненных.

- Всё не так плохо, как кажется, господин, - Ги бодро ощерился. — Вальдо жив. Ударом сзади ему пробили шлем. Кожа на голове разодрана но череп-то цел! Если хорошенько промыть рану и забинтовать, то, может, всё ещё обойдётся.

Жан глянул на лежащий на боку, почти пустой котёл и на залитое водой кострище.

- Это мелочи, - махнул рукой Ги. — Это всё даже к лучшему. Несколько гадов пробрались сквозь наши завалы и напали сзади. Один из них задел и уронил котёл. Обварил, видно, ноги. Прыгал тут и орал, пока я его копьём в живот не успокоил… Вот только воды теперь совсем мало. А кипячёной вовсе нет.

- Тьер говорил, там в сорока шагах, дальше в лесу, есть ручей… Он точно убит? Не ранен?

- Точнее некуда. Голова ударом сзади отрублена. Держится только на небольшом лоскуте кожи. Жаль парнишку. Смышлёный был и не злой. Во-он туда я его и Хельда отнёс.

- Хельд тоже?

Ги скорбно кивнул.

- Это ведь мы с тобой его… приговорили.

- Он умер геройски, в бою. Защищая своего господина и своих товарищей. Это лучшая смерть для воина-гета. Его душа теперь, наверное, на небесах - пирует в чертогах Альдора.

- Что?

- Думаю, он в это верил, - Ги пожал плечами. — Все геты до сих пор в это верят, хотя уже двести лет, как молятся Трису… Послушай, у нас не было выбора. Кто-то должен был надеть твои доспехи. У Хельда был хотя бы шанс выжить. Если бы мы одели кого-то другого — вот это было бы точно убийство. А так — просто не повезло.

- Не надо было никого одевать, - зло буркнул Жан. — Убили бы они меня, и дело с концом.

- А как же мы все? Как же твоя Лин?

- От меня одни только беды и смерть. Разве ты не видишь?!

- Эта куббатова жизнь, - Ги зло сверкнул глазами, - состоит из одних только бед, и для всех кончается одинаково — смертью! Разве ты не заметил?.. Хельд был хороший человек. Простоватый, бестолковый, но хороший. И он был воин. Ни на что, кроме войны он не годился. Все это знали, и он сам это знал. А ты много на что годишься. Может, ты сам не видишь, но вокруг тебя всё начинает крутиться, как вихрь, как ураган. То, на что у других уходят годы, ты делаешь за недели. Ты знаешь, чуешь что-то такое, что заставляет других вставать с места и делать дела. Жизнь вокруг тебя кипит, ускоряется, понимаешь? Ты отмечен Трисом. Ты можешь многое изменить…

- Я одержим Зверем.

- Ты про боевое безумие? — Ги понимающе усмехнулся. — Это случается с воинами. Не со всеми. Ты счастливый человек, если в бою сумел оседлать своего Зверя. В бою Зверь полезен. Он делает тебя сильнее. Он сеет смерть, но он и сам ищет смерти в бою, и этим опасен… Ладно. Хватит болтать. Вон, твой складной стул. Присядь, отдохни, а то на тебе лица нет. А я схожу, найду, где там этот ручей. Вскипятим воду. Потом поглядим, что с твоими ранами, с ранами других, кто пока ещё жив. Не кори себя, господин. Думай о живых, о том чем ещё мы им можем помочь.

- Я пойду с тобой за водой, - решил Жан. - Если там и правда ручей — за одно умоюсь.

- Ну… Тогда сперва доспехи сними… А лучше отдохни хорошенько. Ты же бледный, как смерть. Свалишься с ног, и что мне тогда тащить? Котёл с водой или тебя?

***

Набрав в проточном ручье воды в котёл и в один из бурдюков, а затем и умывшись, они потащились обратно. Ги, неся котёл, всю дорогу болтал без умолку, надеясь отвлечь Жана, несущего бурдюк, от плохих мыслей.

- То, что мы отбились — удивительная удача. Всё могло кончится хуже, гораздо хуже. А вышло так, что я, Хеймо и Низам почти не ранены. Царапины не в счёт. А всё почему?

- Почему?

- Потому что мы все были в доспехах. А лучше бойцы, посланные герцогом, те, что на лучших конях, в полных кольчугах, в кольчужных штанах, в шлемах с бармицами — они скакали первыми и почти все попались на наши верёвки. Да потом ещё Хеймо сумел сосну на них уронить. А остальные что? - Сброд, нанятый по кабакам. Ни доспеха нормального, ни военной хватки… Если бы лучшие люди герцога не были выбиты в первые же минуты, от нас бы, наверное, и мокрого места не осталось.

- Это точно были люди герцога?

- А кто же ещё? Они даже свои щиты с герцогским гербом не закрасили. Просто где-то по дороге замазали их жидкой грязью. Проведи по любому рукой. Грязь осыпется, и всё сразу видно. А если порыться у них в кошелях, наверняка можно найти какие-то записи, возможно даже бумаги с герцогской печатью.

- Интересно, достаточно ли этого, чтобы доказать вину герцога в суде?

Ги удивлённо посмотрел на Жана:

— Ты что, хочешь герцога Арно притянуть к суду?

- Да, - решительно кивнул Жан. - Промытые царапины на лбу и губе теперь саднили ещё сильней. К старым, ещё не зажившим после турнира, ссадинам и кровоподтёкам прибавились новые. Всё это ныло и взывало об отдыхе. Но Жан понимал — если сейчас он просто приляжет, то немедленно отрубится, и уже никак не сможет помочь своим товарищам, таким же, а то и ещё больше израненным, выбивающимся из сил.

- Даже не думай о королевском суде, - замахал свободной рукой Гильбер.

- Но почему? У нас же полно доказательств!

- Откуда ты знаешь, выгодно королю признавать герцога виновным или нет? Ты что, пробыв неделю в Эймсе, разобрался во всех столичных интригах? Да в них сам куббат не разберётся.

- И что же, оставить всё это безнаказанным?

- Нет, ты обязательно пожалуйся королю. Но неофициально, без свидетелей. Конечно, доказательств у нас много. Да я в лицо знаю того барона, который мчался на нас самым первым, а потом полетел кувырком с коня и, хвала Трису, шею себе свернул.

- Это точно был барон? И он служил именно герцогу Арно?

- Да. Приятель Эльдана Ложеронта, которого ты заколол на турнире. Я их обоих видел в герцогской свите.

- Но если у нас есть столь неопровержимые доказательства…

- Вряд ли королю важны твои доказательства, - покачал головой Ги. — Ты, конечно, предъяви все доказательства королю, чтобы он не подумал, что ты специально на Арно наговариваешь. Но на суде не настаивай. Если король пожелает сместить Арно, или как-то ещё его наказать, он и без тебя найдёт для этого повод, с судом или без суда, это уж как ему будет угодно… А если король не пожелает, то никакие доказательства тебе не помогут, понимаешь? Вытаскивая дело на публичный суд ты как бы заставишь короля выбирать — ты или Арно. Ты уверен, что он выберет тебя, а не герцога?