«Эти всё точно на меданском языке? На том самом, на котором все разговаривают здесь между собой? Многих букв, которые встречаются в этих книгах, не было в тетради Скрептиса. А ведь у него там было больше сотни имён должников! По идее, в таком множестве имён должны были так или иначе повстречаться все буквы местного алфавита… Конечно, вполне возможно, что некоторые из букв тут, в книгах, пишутся другим шрифтом, чем прописные буквы в тетрадных записях Скрептиса. Одна и та же буква вполне может иметь несколько разных начертаний, а значит… Вот что надо сделать!»

Жан отыскал на полках несколько книг с картинками, выложил их на стол и стал изучать подписи к этим картинкам. Одновременно с этим он достал из-за пазухи свою церу и раскрыл её на столе. Его цера состояла из двух связанных между собой тонких дощечек шириной в ладонь и длиной в две ладони. Снаружи это были гладкие дощечки. Внутри каждой в дереве были выдолблены ванночки, залитые воском… Помнится впервые он увидел подобную церу у Скрептиса, и обрадовался ей, как ребёнок радуется старому товарищу, встреченному в совершенно чужом городе. На Земле подобные церы были в ходу у древних римлян, у средневековых итальянцев, французов, русичей. Одно время он даже делал такие церы на заказ своим приятелям-реконструкторам. - Совершенно логичное, простое и удобное приспособление для ведения временных записей - церы возникли в этом, похожем на земной, мире столь же естественно и закономерно, как тележное колесо, меч и кольчуга. Помниться, он неделю провозился тратя всё свободное время на изготовление собственной церы, и проклиная этот варварский мир за отсутствие электролобзиков, шлифовальных машин и наждачной бумаги. Но он её сделал! И тут же принялся использовать для своих математических подсчётов и прочих записей, перестав, наконец, смущать окружающих странными знаками, которые ему прежде, при сложных подсчётах, приходилось рисовать на земле.

Итак, он раскрыл свою церу. Первая её «страница», то есть заполненная воском ванночка, так и использовалась Жаном, как черновик для различных вычислений. А вот вторую он уже давно отвёл для изучения местного алфавита. Там, вдоль длиной стороны страницы в ряд были нацарапаны буквы русского алфавита, а над большинством из них — буквы местного алфавита, которые он вызнал, наблюдая за Скрептисом. Теперь, глядя на подписи под картинками, Жан пытался отгадать, не имеют ли эти же самые меданские буквы какого-то другого начертания. Тут же выяснилось, что имеют! Жан с азартом рудокопа, нашедшего золотую жилу, углубился в изучение букв. Нашел ещё несколько новых начертаний для Скрептисовых букв и даже сумел в результате прочесть ещё несколько слов под картинками…

- Что ты делаешь в книжной комнате?

Жан поднял глаза и увидел Лин. Она стояла совсем рядом и разглядывала его со смесью любопытства и возмущения на лице. На ней было тонкое льняное платье светло-синего цвета, подпоясанное алой тесьмой. Светлые волосы, заплетены в толстую косу с алой шелковой лентой. - Настоящая Алёнушка из русской сказки.

- Что ты тут делаешь? - строго повторила она.

- Э… изучаю книги, - пролепетал Жан.

- И кто тебе разрешил? - Лин возмущённо упёрла руки в бока.

«Какая же она красивая! И какая молоденькая. Совсем ребёнок. Там, в мальчишеской одежде, она выглядела постарше… Ох, надо же ей что-то отвечать!»

- Я… Господин Энтерий разрешил мне смотреть книги.

- С каких это пор Энтерий взялся распоряжаться моими книгами? - нахмурилась девушка.

- Но… Он не распоряжается. Он просто позволил мне… Я только смотрю, но мне запрещено выносить их из комнаты. И, кончено, я очень аккуратно… - Постой. Твоими книгами? Они точно твои?

- Ну… - Она немного смутилась. - Были папины. Потом что-то досталось в наследство маме, что-то мне. Книги ей не очень-то интересны. Значит, теперь они точно мои, даже если по закону пока ещё мамины.

- Ты… хочешь сказать, что ты — дочь Тагорского графа? - пролепетал Жан.

- Ну да. Ты что этого не знал? Откуда ты вообще тут появился?.. Похоже, эта новость сильно тебя огорчила, - констатировала она, разглядывая Жана.

- Если бы ты знала, насколько, - пробормотал Жан на чистом русском языке. - Получается, ты, - высокородная, графиня, а я в полном пролёте…

- Стой. На каком языке ты это сказал?.. Ты что, иностранец?

«О боже! Я ещё и спалился перед ней как последний лох!»

- Да, - Жан виновато кивнул головой, переходя на меданский. - Я иностранец.

- То-то мне сразу показалось, что у тебя такой странный акцент. Ты приехал к Энтерию по торговым делам?

- Нет. Я нанялся к нему счетоводом. А он за это позволил мне посмотреть эти… твои книги, - Жан виновато развёл руками. - Ты меня не прогонишь?.. Мне очень важно разобраться в… - «Боже, как ей это всё объяснить? И надо ли вообще объяснять? Не сделаю ли я так только хуже?.. Хотя, куда уж хуже? Я простой слуга с парой со за душой, а она оказывается… При такой разнице в положении, даже если я тут пополам ради неё разорвусь, она будет смотреть на меня, как на мебель…»

- «Лекарственные травы южного Хальтона», «Осадные машины» Бискариуса, «Житие святой Эйлис в картинках»… Какой странный выбор книг для исследования. А что это за знаки у тебя на цере? Прежде я таких нигде не встречала.

Жан торопливо захлопнул свою церу. Лин обиженно надула губы:

- Опять секрет, да? Как только мне встречается хоть что-то действительно интересное, так сразу оказывается, что это секрет.

«А с другой стороны, что я теряю? Зачем врать, если от правды хуже уже не будет? Буду развлекать её, по мере сил, и любоваться, пока ей самой это не надоест».

- Прости. - Жан виновато улыбнулся и открыл церу. - Если хочешь, я могу тебе всё рассказать.

***

- Ну вот что, - Лин хлопнула его по плечу, выслушав жалостную историю о грамотном иностранце, который, как выяснилось, совершенно не понимает местного алфавита. - Тебе нужна фекумна. Обычная детская фекумна. А без неё ты год будешь разбираться.

- Что за фекумна? - удивлённо поднял брови Жан.

Лин в ответ только звонко рассмеялась. Потом нагнулась над одним из сундуков. Рукой полезла в разрез платья на груди, вытянула оттуда цепочку с тремя небольшими ключами. Один из этих ключей вставила в замок сундука, провернула его и откинула крышку. В сундуке оказались не только книги, но и детские игрушки. Деревянная лошадка, тряпичные куклы, игрушечный столик для кукол, аккуратно вырезанный деревянный меч. Впрочем, Жан, к своему стыду, больше смотрел не в сундук, а на ноги и попу нагнувшейся над сундуком девочки. Они со всей отчётливостью проступали сейчас сквозь натянувшееся тонкое платье.

«А вдруг она глупа или капризна? И главное, она никогда, никогда не будет считать меня за человека… А ещё она малолетка. На Земле меня за такую связь мигом обвинили бы в педофилии…»

- Вот. Я учила фекумну по этой книжке. Тут крупные буквы. Показаны все основные шрифты. А ещё тут чудесные картинки. Держи… Можешь даже уносить её отсюда. Если спросят — скажешь, что я разрешила. Только читай осторожно — ничего не повреди. Эту фекумну папа мне подарил, когда мне исполнилось шесть лет, так что она-то точно моя.

Взяв книгу в руки, Жан открыл её и заулыбался. «Ф, Е, К, У, М, Н, А» — это были первые по порядку буквы меданского алфавита. Каждый разворот книги был посвящен одной букве. Красивые цветные картинки. Короткие слова и фразы с ярко выделенной изучаемой буквой. Крупные символы. Подробная прорисовка всех вариантов написания буквы:

- Азбука… Самая настоящая детская азбука, только рукописная… - пробормотал он на русском, но тут же снова перешел на меданский: - Прости, я…

- Какой удивительный язык, - Лин чуть склонила голову набок. - Вот что! Я помогла тебе с фекумной, а ты за это подробно расскажешь мне о своей стране, и о том, как ты сюда, к нам, попал.

- Ну, это долгая история и к тому же… - «к тому же, если я расскажу тебе чистую правду, ты примешь меня за сумасшедшего, или за бессовестного лгуна».