Дейн Краут прервал его коротким вопросом:

— И что было в камерах?

Сайджед молча провёл рукой над инскриптой, и голограмма сменилась. На этот раз на экран вышел документ, рядом с ним — изображение сферического объекта.

Элия переводила взгляд с историка на наёмника, потом снова на голограмму.

— Что это? — спросила она, чувствуя, что она что-то упускает.

Краут вздохнул, пальцы машинально почесали затылок.

— Сайджед, скажи мне, что это не оружие массового уничтожения, — попросил он, хотя уже понимал, что ответ будет другим.

Сайджед помедлил, затем отвёл глаза.

— Я посмотрел в глим-сети, — сказал он. — По всем признакам, это камбустионные ячейки. Их помещают внутрь торпед для орбитальных ударов.

Дейн закрыл глаза на мгновение, пытаясь заглушить в голове вспышку тревоги.

— Ну, я же просил, — пробормотал он. — Ладно, какая у них мощность?

— Сами они не большие размером с кулак, но достаточно пары таких сфер, чтобы стереть Арн-Маорд, — без эмоций ответил Сайджед.

— А их там сколько?

— Пять сотен.

— Тринадцатое пекло… — Дейн выругался себе под нос.

— Согласен с вами, монсор Краут, — историк позволил себе усталую улыбку и зевнул. — Похоже, ещё несколько лет назад, когда Гроуле вел свои исследования, он узнал расположение этих стазис-камер. И, судя по всему, выяснил, что энергетическая сеть до сих пор их подпитывает.

Голограмма сменилась на карту поверхности Ивелия, где были отмечены ключевые точки. Под ними проступала карта гробницы, с каждым новым уровнем углубляясь в недра планеты.

— Если стазис-камеры действительно работают, значит…

— …значит, ячейки всё ещё там, — закончил за него Дейн. — И если Хенликс получит их в свои руки…

Элия побледнела. Её протезы рук хрустнули.

— Но даже если Хенликс найдёт ячейки, какой от них прок? У него нет своего флота. Он же не может просто запустить торпеду с собственного заднего двора!

— А зачем ему флот? — Дейн медленно расхаживал по комнате, руки сцеплены за спиной. — У него есть нечто лучшее. Фанатики. Посади такого в ялик с верой в Медею, взрывателем и ячейкой. И бум, — продолжал Краут.

Он остановился, обернувшись к ней.

— Сколько культистов сейчас бродит по улицам Арн-Холта или вашей столицы?

Элия поежилась.

— Нужно всё немедленно сообщить Форну, — вздыхал Дейн. — Сайджед, ты можешь…

— Вы хотите передать инскрипту Утвердителям? — голос историка дрогнул, словно он услышал приговор. В его глазах мелькнуло детское возмущение, будто у ребёнка забирают игрушку.

— Ага. Тринадцатое пекло, — невесело усмехнулся Краут. — Извлеки данные Гроуле в мой голо-пад. Инскрипту можешь оставить себе.

— Конечно! — лицо Сайджеда просветлело. — Разумеется.

Элия, уже стоя у двери, поправила куртку и посмотрела на инскрипту.

— Я пойду. Работы много, и не хочу попасться на глаза златоперым, — бросила она, не оборачиваясь.

Дейн кивнул ей вслед. Сайджед тем временем снова углубился в работу с инскриптой. Его пальцы дрожали от усталости, но отступать он не собирался.

Краут подошёл к столу и протянул историку свой голо-пад.

— Ты бы хоть поспал немного, — бросил он, с оттенком сочувствия. — А то выглядишь так, будто вот-вот упадешь.

— Я привык мало спать, монсор Краут, — упрямо ответил тот. — Так что ничего страшного.

— Ну, как знаешь, — пожал плечами Дейн. — А я пока позвоню нашему констеблю.

Форн появился только к вечеру — тогда, когда неоновые вывески за окном уже отражались в лужах Арн-Холта, разливаясь тусклыми бликами по асфальту. Он был в штатском и выглядел скорее как уставший работяга, чем как последователь Закона.

Его лицо казалось ещё более хмурым, чем, когда Дейн видел его в последний раз. Глаза, прищуренные от постоянной усталости, цепко пробежали по залу. Констебль, даже вне службы.

— Здравствуй, хозяюшка, — произнёс он коротко, подойдя к стойке. — Мясо… двойная порция соуса и кружка холодного пива.

Он направился в угол — там, где меньше шансов быть услышанным или замеченным, — и опустился на деревянный стул, который жалобно скрипнул под его весом.

Через пару секунд к нему присоединился Дейн Краут. Он снял шляпу, задумчиво покрутил её на пальце, прежде чем сесть напротив Форна. На столе перед констеблем он положил свой голо-пад.

Форн закончил с едой, осушил полкружки пива и взял устройство. Прочел быстро, но внимательно. Когда дочитал до конца, выключил пад и сразу же достал сигарету.

Зажигалка щёлкнула. Огонек вспыхнул. Констебль сделал глубокую затяжку, выпустил клуб дыма, чуть рассеяв в табачном облаке контур его лица.

Наконец он посмотрел на Дейна.

— Знаешь, Краут, — начал он, — жизнь на этой планете и раньше не баловала нас благами. Но с тех пор как ты здесь… стало хуже. Намного хуже.

Краут усмехнулся, уголки губ дернулись в сухой насмешке.

— Интересный способ сказать “спасибо”, — заметил он.

Форн фыркнул, в глазах мелькнуло что-то вроде одобрения, но тотчас скрытое под маской усталости. Он снова стряхнул пепел в жестяную пепельницу и откинулся на спинку стула.

— Клянусь Законом, как только это всё закончится, я пойду в отставку, — проворчал он. — И проведу остаток дней в какой-нибудь красочной мааркийской республике. Эх! Мечты! Ладно, передай данные мне. — Он ткнул сигаретой в сторону Дейна. — Я сообщу все Игоде. Вот он обрадуется. Ещё оставлю здесь пару своих ребят в штатском. Завтра обещают беспорядки.

Констебль встал, поправляя куртку.

— Пожалуйста, Краут, — уже вполголоса добавил он, — держись подальше от неприятностей.

Дейн хмыкнул, слегка склонив голову набок.

— Постараюсь, — произнёс он спокойно. — Хотя, если честно, не уверен, что получится.

“Клятвы. Клятвы сковали нас одной цепью. Мы получили приказ и… и, как положено солдатам, выполнили его”.

Это слова полковника Жаонлиана. Мы называли его Старина Жао — душа компании, светлый и весёлый человек. Он, как никто другой, знал, что значит быть под властью Врага — раб, сорвавший с себя оковы. Настоящий солдат, бесстрашный воин, чьего имени боялись сильнейшие фоссажи и хишшдины. Но после Апсароса он изменился…

Апсарос был малонаселённым миром, но в нём находились учреждения, где Враг готовил своих воинов и последователей. В одних тренировались будущие фоссажи и хишшдины, в других обучали тех, кого называли эхф’вилейнами — преданными последователями учения Врага. Туда была направлена пехота под командованием Жаонлиана.

Жао и его бойцы успешно провели высадку — почти не встретив сопротивления. Тисандер сосредоточил усилия на защите планеты Ризос и своей столицы — Фазиса. Он не стал оборонять Апсарос, забрав оттуда всех боеспособных воинов. Защищать планету остались лишь студенты — совсем юнцы. Они сдались. Что им ещё оставалось? Они не были воинами.

Жао попытался организовать транспорт для пленных, но получил отказ. Его задачей было отключить защитные поля планеты. Когда он спросил, что делать с пленными, ему ответили: “Пленных не брать”.

Жао был благородным воином. Даже пережив ужасы рабства, видя всё то, что творили фоссажи и хишшдины, в его сердце всё ещё жило добро. Он не хотел этого делать… Но приказ повторили снова. В этот раз приказ отдал один из Них.

Старина Жао выполнил приказ. Ни мог не выполнить. Для него и всех нас они были Богами.

Спустя много лет мы навещали его. Он много пил. Пытался забыть. Говорил, что они снятся ему — умоляют о пощаде. А иногда просто смотрят на него. Однажды кто-то сказал ему: “Это же Враг. За те ужасы, что они обрушили на галактику, они не заслуживают милосердия!”

Жао не спорил. Но однажды признался мне, что самому старшему из тех юнцов не было и семнадцати.

В личном саду Фредо Хенликса царила особенная атмосфера. Глубокая, почти сакральная безмолвность, как будто здесь не было места обычному миру.