— Я спросила, почему, но он не ответил, — продолжила Миран. — Просто взял с меня слово, что я буду осторожна.

Она резко выдохнула, закрыла глаза, словно пытаясь прогнать воспоминания.

— А потом… — её голос дрогнул.

Дейн поднялся с дивана, провёл ладонью по лицу.

— Спасибо, Миран. Вы очень помогли.

Она кивнула, но ничего не сказала.

Краут не стал задерживаться. Выйдя на улицу, он вдохнул прохладный воздух, сел на квик-байк и на мгновение задержался, уставившись в пустоту. Затем его взгляд упал на Коду.

— Идиот, — пробормотал он.

Конструкт пискнул: “Кто?”

Дейн коротко усмехнулся.

— Я.

Кода издала высокий писк, потом торжествующе заявил: “Ну наконец-то ты признался.”

Дейн вернулся в “Шахтёрскую Пристань” ближе к полудню. Постоялый двор встретил его привычным гулом: звяканье кружек, обрывки споров и хриплый смех где-то в углу. Он плюхнулся за свободный столик у стены, бросил шляпу на стол и махнул Леде, вытиравшей стойку за прилавком.

— Что-нибудь с мясом, пожирнее. И кофе — чёрный, как дыра, в которую упала моя удача — буркнул он, потирая виски.

Леда кивнула, вернулась к стойке, и крикнула что-то в сторону кухни. Пока Дейн ждал, его взгляд лениво скользнул к экранам мониторов, из которых вываливались свежие порции новостей.

— …с визитом в Арн-Холт прибыл лично Фредо Хенликс, — вещал голос, лишённый всякого намёка на эмоции. — По словам представителей его штаба, визит приурочен к празднику… В планах серия важных переговоров с ключевыми политическими и экономическими фигурами города. Запланированы встречи с избирателями, эксклюзивные интервью и приём для выдающихся граждан…

На экране возник сам Хенликс — высокий, в безупречном тёмно-синем костюме с золотыми швами, с лицом, половина которого, отшлифована генетической терапией до холодного совершенства, а другая оставалась жутким шрамом.

“Интересно, почему он не избавится от шрама?” — подумал Краут.

Улыбка Хенликса была натянутой, как дешёвая голограмма: зубы сверкали, но глаза оставались мёртвыми. Он позировал на фоне флагов Ивелия, энергично жестикулировал и пожимал руки то какому-то толстяку в пиджаке, то офицеру ДБИ в форме с золотыми эполетами.

Дейн скривился, откусывая кусок поджаренной лепёшки с мясом, которую Леда только что шлёпнула перед ним на тарелку. Жир стекал по пальцам, но он даже не заметил.

— Тринадцатое пекло, — пробормотал он, прожёвывая. Не нравились ему такие новости. — Совпадение, конечно.

Камера сместилась, и в кадре мелькнул ещё один силуэт — чуть позади Хенликса, левее. Дейн замер с куском лепёшки у рта. Мужчина был худощав, с острыми, будто выточенными чертами лица: тонкий нос, чуть вздёрнутый вверх, редкие жёсткие усы и маленькие тёмные глазки, утопленные под густыми бровями. Они нервно бегали, цепляясь за лица в толпе, пока его губы кривились в подобии улыбки.

— …рядом с монсором Хенликсом — его давний помощник и доверенное лицо, господин Моргис Кложе, возглавляющий благотворительный фонд “Завтра Арн-Холта”, — продолжал голос ведущего.

Дейн прищурился. Моргис. Крыса Моргис. Камера переключилась на интервью. Кложе сидел в кресле, неловко ёрзая, будто сиденье жгло ему зад. Его пальцы теребили манжет рубашки, но голос звучал гладко, уверенно:

— Мы все видим, как Арн-Холт страдает, — говорил он, глядя в камеру. — Беспорядки, насилие, террор… — он выдержал театральную паузу, прижав ладонь к груди. — Наш фонд стремится принести свет туда, где его уже давно не было. Новые приюты, медицина, генетические терапии, образование… Монсор Хенликс верит в будущее этого города, и мы работаем, чтобы оно наступило как можно скорее.

“Похож на крысу, которой кто-то наступил на хвост”, — хмыкнул Дейн про себя.

Мимо прошёл Клеон, неся поднос с пустыми кружками. Он бросил взгляд на экран, где Моргис всё ещё вещал, и его лицо скривилось, будто он наступил в лужу охладительной жидкости.

— Проклятый фог’га, — выплюнул он, словно слово было комком грязи.

— Ещё какой, — кивнул Дейн, не отрывая глаз от Кложе.

Клеон фыркнул, коротко хохотнул и пошёл дальше, лязгая кружками.

Тем временем по лестнице спускался Сайджед. Вид у него был, будто его прогнали через шахтёрский конвейер: мятая рубашка висела на худых плечах, белокурые волосы торчали во все стороны, а под глазами темнели синие круги. Он прошаркал к столику Дейна, тяжело плюхнулся на стул напротив и потёр лицо ладонями, издав звук, похожий на стон ржавого двигателя.

— Простите, монсор Краут, — начал он, голос хриплый, усталый. — Вынужден прервать работу. Леда буквально выволокла меня из комнаты. Сказала, что я похож на шахтёрский конструкт, у которого кончился заряд.

Дейн хмыкнул, отхлебнув кофе. Горячая горечь обожгла язык, но он только сморщился и проглотил.

— Напоминает мне мою матушку, — вдруг добавил Сайджед, и его лицо на миг помрачнело. — Суровая была женщина. Но добрая.

Он слабо улыбнулся, но тут же посерьёзнел. Он оглянулся, будто проверяя, не подслушивают ли, и наклонился ближе, понизив голос до шёпота:

— Я уже близок, монсор Краут. Очень близок.

Дейн отставил кружку и прищурился, глядя на историка.

— Смотри не переусердствуй, историк.

— Вы не понимаете! — Сайджед всплеснул руками, и в его глазах загорелся лихорадочный блеск. — Инскрипата — это древняя технология, артефакт, исследовать который мечтает любой исследователь! Я могу…

— Монсор ард Корделион, — раздался голос Леды. Она возникла у стола, словно из ниоткуда, с подносом в руках. На нём дымилась миска с густым мясным рагу и лежал кусок хлеба, грубо отломанный от буханки. — Работать нужно на сытый желудок.

Она шлёпнула поднос перед Сайджедом и ушла, не дожидаясь возражений. Тот уставился на еду, будто она была ещё одной головоломкой инскрипты.

— Нужно, конечно, — пробормотал он, ковыряя ложкой в миске. — Но не хочется терять время…

— Слушай, а как ты вообще здесь оказался? — спросил Дейн, крутя кружку в руках.

Сайджед замер с ложкой у рта, удивлённо вскинул бровь.

— В смысле?

— Ну, — Дейн пожал плечами, — благокровные вроде тебя обычно лезут в Пределы за деньгами или за развлечениями, которых не найти в цивилизованной части галактики. А ты… ты не похож на охотника за солидами и низменными утехами. И на безумца тоже, хотя Пределы их притягивают чаще, чем других. Вот и спрашиваю.

Сайджед опустил ложку, задумчиво глядя в миску.

— А как же искатели приключений? — спросил он, чуть улыбнувшись.

Дейн расхохотался — коротко, хрипло, но искренне.

— Ты? За приключениями? — Он покачал головой. — Тогда ты всё-таки безумец, историк.

Сайджед молчал, ковыряя рагу. Наконец он поднял взгляд, и в его глазах мелькнула тень.

— Знаете, монсор Краут, — медленно начал он, — я бы мог сказать, что хотел приключений. Или что это всё ради науки… Но, пожалуй, правда проще. Мне нужно было сбежать.

Дейн приподнял бровь, отхлебнул кофе.

— Боюсь представить, от чего ты драпал, раз Пределы показались тебе убежищем.

Сайджед криво усмехнулся, но улыбка вышла горькой, почти болезненной. Он отложил ложку и сцепил пальцы, уставившись на свои руки.

— От самого себя, — тихо сказал он.

Дейн замер, глядя на него поверх кружки.

— От себя не убежишь, — наконец произнёс он, и голос его прозвучал неожиданно мягко, почти устало.

Сайджед кивнул, едва заметно, и снова взялся за ложку.

— Это я уже понял, — пробормотал он, зачерпывая рагу. — Но всё равно пытаюсь.

Дейн хмыкнул. “Все мы от чего-то бежим”, — мелькнула мысль, но он прогнал её, откусив ещё кусок лепёшки.

“Приветствую вас, мои дорогие выживальщики, мародёры и прочие отбросы Пределов! С вами снова я, ваша бессменная ведущая Сэле, живая и невредимая, несмотря на все старания Круга Аго’вински отправить меня в тринадцатое пекло.

Она сделала паузу, и в эфире просочился звук, будто она отхлебнула что-то из металлической фляги. Потом короткий смешок: