И тут все на палубе стихли.

Корабль нырнул в огромную впадину и оказался в новом пространстве. Это был тот самый внешний океан, о котором говорили с придыханием или с фальшивой бравадой. Вода стала более глубокой, сизо-синей, какой я никогда не видела. Волны превратились в горы с белыми вершинами, разделенные глубокими каньонами, где гулял ветер. Только божества и рыбы могли здесь выжить.

— Пора готовить мушкеты. — заявил Ястреб, как будто эта идея только что пришла ему в голову. — Вот они нам точно понадобятся. Можем воспользоваться помощью дамы.

Он закрыл крышку трубки, сунул ее в карман, затем жестом велел мне слезть с ящика, поднял крышку и сунул руку в мешок, а потом вынул, растирая между пальцами черный порошок, и поцокал языком.

— Селитра — вот наша проблема. В этой партии слишком уж влажный птичий помет[29].

Страх, который я испытывала несколько минут назад, был просто ерундой по сравнению с яростью, охватившей меня сейчас. Ястреб курил и рассыпал искры прямо на пороховом складе!

Фукинское торговое судно с провисшими парусами покачивалось на длинных волнах, подставляя палубу со связанными матросами и женщинами безжалостно палящему солнцу. Пиратские сампаны окружили захваченный корабль вместе с десятками тонущих цыплят, выброшенных за борт приспешниками Ченг Ята.

Я оперлась о поручни и наблюдала, как незадачливое судно рвут на части люди со всех пяти кораблей Ченг Ята. Поначалу пираты выглядели организованными, как театральная труппа, когда с криками взбирались на корабль с разных сторон под барабанный бой. Даже команда торгового судна, казалось, исполняла роль, словно переживала подобное тысячу раз.

Затем началось странное разграбление. Пираты побросали за борт мешки с рисом и другими товарами, причем половина груза не попала в сампаны и упала в море. Куриные клетки вылетели и раскрылись на палубе, и пираты пинком отправляли удивленных цыплят в полет через поручни, словно в каком-то грубом спорте.

— Не понимаю, что они делают… — пробормотала я. Ястреб стоял рядом со мной, положив длинноствольный мушкет на поручень.

— Ищут добычу подороже.

Мы вздрогнули, когда через открытый люк вылетел какой-то темный шар. Он ударился о воду, затем вынырнул на поверхность и поплыл.

— Кокосы? — крикнул Ченг Ят откуда-то сверху. — Тхау-мук обещал редкие птичьи гнезда!

В нашу сторону двинулся сампан с двумя связанными пленниками. По пути один из пиратов вытаскивал из воды еще живых цыплят.

Едва сампан стукнулся о борт, на нашу джонку перекинули пухлого лысого мужчину, на котором из одежды были лишь короткие штаны, а за ним последовал его перепуганный молодой товарищ. Наша команда сомкнулась вокруг них таким плотным кругом, что Ченг Яту пришлось протискиваться боком.

Пленники упали перед капитаном на колени; младший не смог скрыть дрожь, в то время как лысый посмотрел вверх, странно спокойный, будто уже много раз бывал в такой ситуации. Совершенно очевидно, он и был капитаном торгового судна.

— Что у вас за груз? — спросил Ченг Ят.

— А сам-то ослеп, что ли? — отозвался Лысый. — Кокосы. Конопля. Куры. Рис.

Пираты хихикали над смесью хокло[30] и кантонского диалекта.

Ченг Ят ткнул абордажной саблей в голый живот пленника — Думаешь, я тебе поверю? Откуда плывете? Хойнам[31]? Аннам [32]? И с таким грузом, что едва хватит приготовить ужин? Где спрятано серебро?

Лысый попытался отвесить церемониальный поклон коу-тоу[33], но абордажная сабля мешала.

— Я плохой моряк. Фамилия Дин. Есть у вас родственники по имени Дин? Может быть, это мы… Ай-я![34]

Сабля дернулась в руке Ченг Ята. По животу Дина стекла капля крови.

Я отвела глаза. Зачем мучить человека? Все это чем дальше, тем больше напоминало представление. Когда я снова посмотрела на пленника, Ченг Ят покосился на меня, и я сразу поняла: спектакль отчасти предназначался мне.

На палубу с глухим стуком упал кошель.

— Вот все, что у меня есть, — сказал Дин. — Пожалуйста, проявите милосердие и оставьте нам хоть пару слитков.

Казначей протиснулся сквозь толпу зевак и высыпал на палубу содержимое, а потом подбросил в руке ярко-желтую монету.

— Двадцать два серебряных ляна, испанский доллар и вот это. Едва ли это вся прибыль после такого долгого перехода.

Глухой крик над водой заставил всех повернуться. Двух женщин под угрозой ножа завели в каюту, а третья, не старше шестнадцати лет, брыкалась и визжала, когда с нее спустили штаны.

Молодой спутник Дина бросился на Ченг Ята, но тут же упал на бок, зажимая рану на руке.

— Возьмите то, что осталось. Только отпустите нас, — взмолился Дин.

— То, что осталось?

— Да там всего несколько катти… — Следующее слово напоминало тихое мычание, и Лысому даже пришлось повторить: — Сахара…

Ченг Ят дико вращал глазами, пока не нашел меня взглядом. Брови у него двигались, словно губы, передающие сообщение, которое нельзя озвучивать.

Все еще глядя на меня, наш капитан опустил саблю и, опираясь на лезвие, присел, пока его голова не оказалась вровень с лицом Дина. Только тогда Ченг Ят отвел от меня взгляд.

— Кого ты обманываешь! — рявкнул он пленнику. — То есть ты говоришь, что у тебя был сахар, но предлагаешь мне жалкие остатки, которые смел с пола? — Он ударил Дина по мясистому лицу. — Собака! Ты же продал сахар! Где остальные деньги?

— Мы…

Молодой человек приподнялся и сплюнул на палубу.

— Да чтоб тебя! Один из ваших уже все украл!

Я видела, как рука Ченг Ята на рукоятке абордажной сабли побледнела и медленно поднялась, словно кобра, вставшая в стойку для нападения. И все же это казалось фальшивкой: отточенные движения, постановочный голос, нахмуренные брови и еще один взгляд украдкой в мою сторону.

Мои глаза ответили ему: «Твое представление меня не впечатлило. Но я ценю попытку».

Внезапная большая волна заставила капитана пошатнуться. Дин воспользовался моментом, чтобы броситься на юношу и прикрыть его собой.

— Можешь меня разделать, как тушу, но умоляю: пощади сына и моих женщин!

Экипаж выглядел разочарованным, когда Ченг Ят опустил саблю. Видимо, пираты предпочитали кровь. Некоторые одобрительно хмыкнули, когда капитан постучал лезвием по подбородку Дина.

— Кто, говоришь, забрал твой сахар?

— Толстый боров, который так пискляво говорит, словно у него оторвали яйца.

Я ожидала ярости, а потому удивилась, когда на лице Ченг Ята расплылась улыбка.

— Он называл себя вице-адмиралом, усмиряющим море?

Дин кивнул:

— Точно.

Ястреб хохотнул мне в ухо.

— Это они о By Сэк-йи.

Ченг Ят встал и оперся на саблю, а потом заговорил притворно-дружелюбным тоном:

— И когда ты имел счастье познакомиться с… э-э-э… моим толстым другом?

— Дня два-три назад. Где-то к югу или юго-востоку от лагуны с шестью островами. Я говорю правду. Сын принесет оставшееся серебро, хотя, клянусь, его немного. Не убивай нас. Пожалуйста, не забирай мою девочку.

Ченг Ят потер подбородок, делая вид, что задумался.

— Мне нужен только сахар.

Толстяк Дин отбивал поклоны, его тело поднималось и снова опускалось, отчего он напоминал червяка.

— Спасибо! Спасибо, господин!

— Я не господин для такого слизняка, как ты, — процедил Ченг Ят.

Он снова посмотрел в мою сторону. Зачем мне его бравада? Сейчас я презирала его сильнее, чем когда-либо с первой ночи. Если унижения этого жалкого человека и его родных призваны произвести на меня впечатление, значит, на мне лежит ответственность за их страдания и их боль. Но я не хотела участвовать в этом и жаждала лишь поскорее вырваться из мерзкого пиратского мира.