— Держится подальше от суши — значит, есть что скрывать.

Тхаумук почесал губу и кивнул.

— Может, капитан продавал перец или ласточкины гнезда. Если направляется домой, готов поклясться, у него полный трюм серебра.

— В это время года нет ничего, кроме бобов, — хмыкнул Ченг Ят.

— Будь у него только бобы, мы бы пердеж команды учуяли даже отсюда.

Оба заржали над глупой шуткой. Я не верила своим ушам. Неужели они упустили самый очевидный вариант? За эти годы я ублажала множество морских офицеров корабля, пока они хвастались, что прибыли из Хойнама[25] или Нингпо. Клиенты с радостью делились со мной крохами перевозимых товаров. Весной и летом, если они приплывали с юга, это были сласти вроде красных фиников. С севера доставляли пакетики прекрасного чая. Время от времени я получала блоки соли, которые, по крайней мере, годились для обмена на рынке. Но я всегда с нетерпением ждала нынешнего времени года, за месяц до Праздника середины осени[26], когда мне доставались хорошенькие баночки, наполненные сладкими кристалликами удовольствия.

— Сахар, — подала голос я, а потом повторила громче: — Готова биться об заклад, что они везут сахар.

Наконец мужчины посмотрели в мою сторону. Ченг Ят просто нахмурился, зато тхаумук метнул в меня злой взгляд.

Ну я и дура. Лучше бы помалкивала. Что Ченг Ят сказал о моем характере? Пустые слова пустого человека.

Я осталась на юте после их ухода, сосредоточенно глядя на далекое торговое судно. Я представляла, как корабль захватят, а я во время суматохи тайком прошмыгну на борт и куплю себе проезд до ближайшего порта. Я похлопала по карману, где был спрятан кошелек. Чем дольше я смотрела на торговый корабль и чем четче видела его паруса, тем вернее дикая и неправдоподобная идея превращалась в план.

Корабль встал на крутой гребень воды. Я споткнулась, но удержалась, повернувшись спиной к берегу. Вот только никакого берега не было и в помине.

Наше судно выровнялось. Я протерла глаза и снова бросила взгляд в сторону суши, но там, где она предполагалась, прямая линия между серой водой и небом заслонила весь мир, словно занавесом.

Джонка опять поднялась, а потом рухнула вниз. Я вцепилась в поручни, а затем бросилась на главную палубу, но по пути веревка обвила мою ногу и потащила к открытому люку. Я могла бы упасть на матроса, который баюкал огромное ржавое ядро, если бы другой не оттащил меня в сторону.

— Впервые вижу, чтобы кому-то пришлось уворачиваться от ядра даже раньше, чем его успели зарядить в пушку.

Его акцент мне почти не удавалось понять, и еще труднее было определить, откуда родом матрос; если бы спросили меня, я бы сказала, что из какого-то приграничного города. Мой коренастый и широкоплечий спаситель напоминал ястреба короткими кривыми ногами и шеей шириной с челюсть. Он донес ядро до ближайшей пушки.

Потом Ястреб доковылял назад, сел на большой деревянный ящик и вынул из кармана тлеющую трубку. Второй матрос тем временем вынырнул из трюма с еще одним ржавым черным ядром в руках.

— Ты не поможешь ему? — поинтересовалась я.

— Хороший вопрос, — хмыкнул Ястреб. — Но лично я считаю, что сначала неплохо бы покурить.

Нас швыряло из стороны в сторону на волнах, мы собирались напасть на другой корабль, а этот мужик набивал табаком тлеющую трубку, как будто больше ничего в целом мире его не заботило.

— Кто-то должен взять ядро, — сказала я.

Ястреб, продолжая потягивать трубку, мотнул головой:

— Кто первый предложил, тот и помогает.

Он имел в виду меня? А почему бы и нет? Хоть будет чем заняться.

Ядро оказалось тяжелее, чем я себе представляла. Пошатываясь, я прошла по качающейся палубе, прижимая железный шар к животу, и наконец под одобрительный смех бросила его рядом с пушкой.

— Управляется с ядром в девять катти[27] получше некоторых мужиков! — Ястреб ткнул указательным пальцем себе в нос [28]. — Включая меня.

Мои руки были покрыты ржавчиной. Хлопья металла прилипли к коже.

— Разве ядра не нужно полировать перед зарядкой?

— Ух ты, слышите, девочки? Среди нас есть знаток по боеприпасам.

— Ничего смешного. Не нужно большого ума, чтобы это понять.

— Значит, она еще и ученая. Дай-ка я тебе кое-что расскажу, девочка. Присядь! — Ястреб подвинулся, освобождая для меня место на ящике и затянулся трубкой. — Полируй ядра сколько хочешь, но вряд ли потом ты их запихнешь в ствол, не говоря уже о том, чтобы выстрелить. Если только тебе не нравится, когда в лицо летит горячий металл.

— О чем ты?

Ястреб встряхнул трубку, взметнув по ветру красные угольки, и бросил матросу, выбиравшемуся из трюма:

— Когда пушка в последний раз стреляла?

Тот посчитал на пальцах.

— Не знаю. Может быть, в Тхи Най.

— Два с небольшим года, — кивнул Ястреб. — Мы тогда чистили ствол?

— Не припомню.

Не то чтобы я рвалась в бой, но поведение этой парочки меня возмутило.

— Вы собираетесь атаковать торговый корабль, но вместо того, чтобы прочистить пушку, сидите и курите?!

— Слушай, девочка…

— Не называй меня так! Если сам не собираешься сделать дело, то мне покажи.

Ястреб стряхнул пепел и продул трубку.

— Семечка, ты слышал нашу гостью. Покажи-ка ей, как прочистить забитый ствол.

Семечка покраснел, отчего ярче проступили крупные родинки, разбросанные по одной стороне его лица, благодаря которым парень, видимо, и заслужил такое прозвище. Ястреб командным жестом взмахнул рукой. Семечка встал лицом к орудию и, опираясь на него одной рукой, спустил штаны и помочился прямо в ствол.

— Моча лучше всего разъедает пороховой мусор. — пояснил Ястреб. Еще один матрос передал из трюма шомпол с тряпкой, обернутой вокруг конца, и Семечка прочистил внутреннюю часть ствола.

Ястреб указал на палубу:

— Видишь старую пушку в центре? Там отверстие поуже, подходит для маленьких женских ручек. Я бы дал тебе новую тряпку, но у нас только одна. Семечка, ты закончил?

— Капитан знает, в каком состоянии орудия? — поинтересовалась я.

Канониры усмехнулись.

— Девочка… — Ястреб осекся. — Прости, не знаю, как тебя называть. Смею уверить, мы не станем палить. По крайней мере, не из крупного калибра. — Он кивнул на пушечные ядра: — Мы лишь хотим убедить противника, что можем выстрелить.

Теперь я явственно видела, что перед нами трехмачтовое торговое судно, выкрашенное в зеленый цвет и с нарисованными на носу круглыми глазами в фукинском стиле. Сдюжит ли оно в битве против нас?

— Сколько там может быть пушек?

В трюме раздался смех.

— Нет, ну вы слышали? «Сколько пушек»! Как вы думаете, девочки?

— Да пошел ты! — С меня было достаточно. Я развернулась и потопала прочь.

— Ченг-тай! — окликнул меня Ястреб. Он называл меня госпожой Ченг, но в тот момент обращение не показалось мне слишком почетным. — Давай я тебя научу.

— Тогда зови меня Иёнг. А к тебе как обращаться?

Его товарищи заржали.

— Не могу тебе сказать, как меня кличут другие девушки. Так что зови, как тебе нравится.

— Как насчет Ястреба?

Он задумался.

— Подходит. Мозги у меня птичьи. Ха!

Я снова устроилась рядом с ним на ящике. Он сделал еще одну затяжку и ткнул большим пальцем в сторону торгового судна. Мы быстро сближались.

— Посмотри, корабль не боевой, — пояснил пират. — А если бандитский, то слишком далеко за пределами своей территории, чтобы работать в одиночку. Что скажешь, де… А-Йёнг?

— Я думаю.

Наш корабль накренился так резко, что у меня сжался желудок. Море здесь было глубже, воздух казался густым и холодным.

Ястреб словно и не заметил качки.

— Судно торговое, без сомнения. А ни один торговец не повезет лишний груз, вместо которого можно взять еще товаров. — Он показал трубкой на только что почищенную пушку, снова выпустив целый сноп искр. — Знаешь, сколько катти соли весит эта красота? Тысячи три. Если на том корабле вообще есть крупнокалиберные пушки, то разве что одна. Все упирается в деньги, сестрица. Только в деньги.