1. Мы договорились, что наши морские суда, большие и малые, будут разделены на семь флотов, именуемых Небесным, Земным, Черным, Желтым, Вселенским, Космическим и Обширным. В судовом журнале следует записать прозвище командира; кроме того, на носу нужно указать название своего флота и регистрационный номер, а на фок-мачте должен развевать флаг определенного цвета.

2. У каждого флота свой флаг. Если корабль поднимет чужой флаг, его вооружение станет собственностью Конфедерации. Судьба командира, намеренно обманувшего Конфедерацию, будет решаться совместно.

3. Если корабль воспрепятствует судну, имеющему пропуск, повредит его, захватит груз или отнимет имущество экипажа, стоимость добычи оценят, и потерпевший получит возмещение. Оружие и якоря нарушителя будут конфискованы, и командир понесет наказание, соразмерное проступку. Если нарушитель не может выплатить компенсацию, то сумма будет вычтена из будущей доли его флота.

4. При нападении на торговое судно, не имеющее пропуска, весь захваченный груз принадлежит той джонке, что нанесет удар первой. Если кто-то еще попытается отнять добычу, он должен возместить изначальному похитителю сумму, удвоенную по сравнению с первоначальной стоимостью. Те, кто ослушается, подвергнутся атаке со стороны остальных флотов.

5. Независимо от того, лодки какого флота ошибочно задержат судно с пропуском, свидетели действия, задержавшие нарушителя, будут вознаграждены серебром. Если кто-то из братьев будет ранен в бою, вся группа несет ответственность за его лечение. Кроме того, Конфедерация потребует от виновника выплаты вознаграждения потерпевшему. Те, кто стал свидетелем, но не предпринял никаких действий, будут наказаны как соучастники.

6. Если какие-либо суда без разрешения войдут в море для грабежа, независимо от документов или денежных средств, находящихся в их распоряжении, они вместе с сопровождением будут схвачены и сожжены, оружие конфисковано, а командиры казнены.

7. Если какие-либо торговцы на суше или на море стали врагами кого-либо из нас, не скрывают неприязни и имеют достаточно смелости, чтобы открыто вести дела, мы должны сдерживать личный гнев и недовольство. Запрещено использовать власть в качестве предлога, чтобы причинить им вред, похитить их родных и близких на основании личной вражды. Любое нарушение будет рассматриваться как преступление.

8. Если у капитана появился вопрос для обсуждения с другим капитаном или всей группой, он должен поднять флаг на своей грот-мачте, и командиры каждого из флотов явятся на слет. Любой, кто не приедет, будет подвергнут порицанию и наказан соответственно.

По приказу нашего Тай Лоупана этот договор скопирован для каждого командира, чтобы тот соблюдал его с почтением.

Записано секретарем в шестом месяце десятого года правления в царствование Ка-хин, десятый год, шестой месяц под девизом Цзясин.

Конец лета был удачным временем для плавания по притокам нижнего течения Жемчужной реки. Урожаи в этом году выдались хорошие. Последние торговцы с юга заканчивали свое путешествие. Тем временем иностранцы в Оумуне готовились отправиться вверх по реке в Гуанчжоу, что означало увеличение движения товарных судов и барж, а также паромов, набитых серебром.

Но сегодня утром что-то было не так. Легкий юго-западный ветер гнал нас вдоль западного берега дельты. Небо сверкало, как драгоценный камень. Вскоре я поняла, что меня тревожит: я почувствовала запах дыма — не просто горелого дерева, но и слабого кисловатого оттенка горелой плоти.

Отставив миску с завтраком, я вышла на палубу и проследила за черными перьями, поднимающимися с западного берега. За поворотом мы наткнулись на разруху.

Приземистые фигуры копошились над почерневшими каменными очагами в том месте, где когда-то была деревня. Это было делом рук одной из наших эскадрилий, а значит, пропускная система не встретила того одобрения, которого мы ожидали. Старосты прибрежных деревень сопротивлялись идее передачи риса или свиней в обмен на чернильные кляксы на бумаге, которую они даже прочесть не могли.

Мы проплыли мимо берега, усеянного мусором. Обогнув песчаную отмель, наш корабль приблизился на достаточное расстояние, чтобы понять, что это не коряги или обломки, а пожитки, спасенные из пожаров. Какая-то женщина присела у воды с младенцем, привязанным к спине, держа рыболовную леску, но в корзине рядом улова не было. Я видела, как сквозь спутанные волосы поблескивают глаза, полные ненависти. Что сделать в ответ? Отвернуться, устыдившись? Кивнуть в знак сочувствия? Бедная молодая крестьянка, обреченная на жизнь в грязи и навозе, лишилась даже этого, хотя всего несколько лет назад эта самая женщина-пунти с радостью оскорбила бы меня на улице.

Чёнг Поу-чяй прошептал мне через плечо:

— Убей курицу, чтобы напугать обезьян.

Мы бросили якорь у торгового городка в точке слияния двух рек. Ченг Ят приказал эскадрилье оставаться в состоянии боевой готовности, пока мы с ним сойдем на берег в сопровождении взвода охранников в одинаковых черных одеяниях, с одинаковыми ножнами и мечами. Стражу мы прихватили не столько для безопасности, сколько для показухи. Нам предстояло впервые пообщаться с местными преступниками, орудующими на берегу, — членами Общества трех гармоний, одной из самых могущественных ветвей триады, контролирующих этот район дельты.

Над набережной возвышалось здание с красной черепичной крышей величиной со склад с единственным видимым входом. Суровый сторож оглядел нас с ног до головы. Сегодня никто не принял бы меня за бессловесную жену Ченг Ята. Я была одета по-деловому в платье цвета индиго и куртку, рукава и воротник которой были расшиты золоченой нитью. Ченг Ят нарядился в черную куртку с красными манжетами, чтобы подчеркнуть цвет своего флота; на груди красовалась нашивка, сочетающая цвета каждой эскадрильи, а на голову он надел свою лучшую шелковую шапочку. Сторож взял монету у Ченг Ята. Словно по волшебству, занавес раздвинулся.

Мы с мужем и двумя охранниками проследовали за мускулистым человеком через огромный прокуренный зал, битком набитый игровымн столами, за которыми орали и плевались мужчины. Что-то грохнуло: погасла лампа. Крик прорезал воздух, будто кто-то получил ножевое ранение. Мимо протискивались сотрудники заведения в синих жилетах.

Я приложила ладонь к уху, прося Ченг Ята повторить его последние слова. Он указал куда-то подбородком.

— Я сказал, что ты можешь подождать здесь. Видишь? Вон стол для женщин.

В углу смеялась стайка накрашенных девиц.

— Очень смешно. — Я нахмурилась, предупреждая, что здесь не место для шуток. Глава триады трижды переносил дату встречи, и это уже попахивало оскорблением. Общество трех гармоний было далеко не единственной бандой, действующей в дельте Жемчужной реки, в то время как Ченг Ят командовал могущественной Конфедерацией флагов.

Муж взглянул на меня, давая понять, что мое дело — наблюдать за происходящим и помалкивать. Он сдержал свое обещание относиться ко мне как к компаньону, но даже я признавала, что некоторые ограничения необходимы. Сопровождавший нас человек постучал в дверь в дальнем конце зала, перекинулся с кем-то парой слов и жестом пригласил нас внутрь. Охранникам велели ждать за дверью.

Сладкий запах опиума наполнил воздух. Хотя комната была слабо освещена, ее интенсивные цвета могли затмить солнце. На стенах висели огромные безвкусные картины и каллиграфия на ярко-красных шелковых свитках. Сбоку на страже стоял лев из розового камня. Почти затерянный в тени, на палисандровой кровати полулежал мужчина с обнаженным животом, выпирающим из-под желтого шелкового халата, расшитого так, будто портной боялся упустить хоть один из известных человечеству цветов. Если это и был главарь местных бандитов, то более оскорбительного приема я не могла себе представить.