В — третьих, из Рима никто не звал его на папский престол. Паписты собирали рати, чтобы идти на мятежный город, а Император не желал, что появился ещё один полюс власти в его Империи, так как князья — епископы имели власть схожую с таковой у курфюрстов, с возможностью голосовать на выборах нового Императора.

Стефана всюду преследовал запах дыма. С тех пор, как он побывал на сгоревшей площади квартала артистов. И потом, после пожара во дворце обер— бургомистра, его преследовали кошмары, где всё горит, как он бежит к папскому престолу, а тот сгорает и ничего кроме пепла он не получит.

Папа Стефан Одиннадцатый***. Нет, он не хочет быть одиннадцатым. Он хочет быть первым. Поэтому выберет себе другое имя****, Его Святейшество Маний Первый. Он представлял себя в белой сутане, с рубиновым перстнем на руке, как кардиналы собираются вокруг его, пред ним преклоняется весь римский Запад…

Но вместо этого в его кошмарах ему виделся лишь пожар, он вдыхал благородные благовония, привезённые из земель восточных иноверцев, но вместо сладкого запаха ладана чувствовал смрад гари. Вместо вкуса вина и сладкого турона*****, он чувствовал лишь тлен.

Такое бывает с каждым, кто заключает опрометчивые сделки…

Как и много ночей назад он ходил по кругу в своей твердыне, по своему кабинету, стены которого были завешены коврами красного цвета с вышитыми на них золотыми крестами и лилиями, с картинами Пап и военачальников, с вазами из далёкого Китая и хрусталём. Сон уже давно не посещал старика. Проклятие старости, невозможность сомкнуть глаз до рассвета, впрочем, Стефан и не желал спать, он думал и думы его были мрачны. Лишь горстка клевретов были верны ему, но их верность зиждилась лишь на золоте, что он вывез с пепелища дворца обер— бургомистра.

Гнусные наёмники. Они сбегут, как только объединённые войска папистов и имперцев подойдут к стенам города, а в городе начнётся восстание.

Поэтому разумной идеей было сидеть в своей крепости и не выходить из неё.

Впрочем, отсидеться тут до Второго пришествия не получится. Расплата была близка, Стефан грыз ногти ожидая её. Дурная привычка, от которой он избавился ещё в глубоком детстве. Сам, ибо это было недостойно дворянина.

Архиепископ ждал, когда к нему придёт снова эта женщина, он ведь выполнил свою часть сделки, теперь они должны сделать его Епископом Рима, но его не покидало чувство, что кинули… особенно это чувство усиливалось в последние часы, вместе с не покидающей его тревогой.

«Подонки!» — шептал про себя архиепископ, — «мошенники, негодяи…»

Но сам он, в глубине души понимал, что остался в дураках.

«Где же ты! Где же!…» — твердил он про себя, но женщина Балагана не появлялась. Слуги Дьявола не бегают по свитку глупых смертных, как собаки по зову хозяина. Да, Стефан изучал, когда — то курс демонологии, в рамках церковного образования, с целью борьбы с злыми силами, он знал о Гоэтии, о печатях и пентаграммах, что рисуют колдуны и ведьмы, вызывая слуг Дьявола, но сам сотворить нечто подобное он не смел, ибо осталось в нём ещё что— то от иерарха Церкви.

***

— А как пользоваться этим? — спросила Инга, глядя на камешек в руке.

— Осторожнее, дурында, не потеряй его! — сердито ответил мастер Грегор, — ты не представляешь, каких трудов стоило мне раздобыть эти клятые Говорящие камни. Если ты потеряешь один, второй можно будет выкинуть, тогда тебе не поздоровится, я тебе это обещаю!

— Верю— верю, — поспешно заявила Инга, — а пользоваться то этим как?

— Берёшь один и прикладываешь его к уху.

Инга приложила камешек к уху, мастер — охотник на ведьм поднёс свой камень к своему рту и что — то зашептал в него, Инга услышала его голос в своём ухе также явственно, как будто наставник говорил ей прямо в него.

— А если он будет в кармане, а вы захотите со мной связаться?

— Тогда в ухе у тебя стрелять будет, пока не ответишь! — Сказал мастер Дюк.

— Нда, — пробормотала Инга, — так себе способ связи…

— Лучше нет! — огрызнулся мастер — охотник на ведьм. — Хватит языки чесать! Мы уже у особняка архиепископа. Начинаем штурм.

— Штурм? — с сомнением спросила Инга.

— Ну, штурм, не штурм, а вторжение, инфильтрацию, так сказать.

***

— Какая отвратительная ночь! — проворчал наёмник Абелард, поёживаясь и протягивая руки поближе к костру, только наёмники, охраняющие особняк архиепископа, превращённый в твердыню, и осмеливались открыто разводить огонь на улице после наступления темноты.

— Ладно тебе ныть, — весело ответил ему его более молодой коллега. — Всё лучше, чем морозить задницы где — нибудь в Трансильвании.

— Можно подумать тут тепло как в Раю, — огрызнулся в ответ Абелард. — Проклятый архиепископ платит нам ровно столько, чтобы мы с голоду не сдохли, хотя, готов поспорить на свой левый глаз, у него все закрома золотом набиты, ведь он ограбил весь город. Он боится, что мы заберём его сокровища и сбежим. Я бы, лично так и сделал, вся власть этого старого пердуна зиждется на наших штыках. Его проповеди не трогают сердца голодных и холодных горожан, город разорён, полгорода сгорело, люди словно в сопоре живут, а ещё я слышал, что сюда идёт громадное войско. С пушками, с копьями, со стягами, и, готов поспорить, с охотниками на ведьм. Они вздёрнут нас на ближайшем фонарном столбе.

— Вздёрнут, — усмехнулся его товарищ, — ну, ты, Абелард, как скажешь!…

— По — твоему это смешно? — вспылил наёмник, — хочешь болтаться на столбе, чтобы вороны выклевали тебе глаза?

— Ага, один тут охотник со своей сворой уже пришёл, целую кучу фанатиков притащил, можешь сходить к пепелищу дворца обер— бургомистра, поискать его обгорелый череп, если его уже нищие не утащили.

— Там другое… — сухо отозвался Абелард.

— Конечно другое, — фыркнул его товарищ, — когда они подойдут настолько, что мы увидим пыль на горизонте, нас уже тут не будет, как и сокровищ дурака в сутане.

— Так он их тебе и отдал…

— А кто его спрашивает? Что старик в митре сделает против нас?

— Он заключил союз с самим Дьяволом. — произнёс Абелард, — откуда ещё, скажи мне, у него такая власть? Бог такой власти не даёт. Если даже считать верным утверждение, что вся власть «от Бога».

— Ой, хватит врать— то, — фыркнул молодой наёмник.

— Чу! Я что— то слышал, — насторожился Абелард.

— Это сам Дьявол пришёл за тобой, — сделав нарочито страшное лицо и распевая слова произнёс его товарищ и тут— же прыснул, закатившись гомерическим хохотом, похожим на ржанье лошади.

— Недоумок! — прорычал первый наёмник.

Неожиданно хохот прервался, молодой ландскнехт схватился за шею и упал. Второй тут— же вскочил, схватив свой мушкет, но также опрокинулся ничком и затих.

— Они мертвы? — поинтересовалась Инга.

— Нет, — тихо ответил ей наставник, пряча духовую трубку за пазуху, — просто спят. Этих тупиц и пытать не надо, сами всё разболтают, они ничем не лучше разбежавшихся гвардейцев обер — бургомистра, впрочем, покойный капитан — охотник на ведьм держал в своей свите таких — же баранов, которые сбежали, поджав хвост, хотя ещё могли переломить ситуацию после пожара во дворце обер — бургомистра, где погиб их сюзерен.

— Проход открыт, вперёд! — тихо сказал Инга, сжимая топорик в руке.

— Держись позади ученица, — сказал мастер Грегор, взяв в руки арбалет, — мы ещё пока в сильном меньшинстве. Но помощь уже близко.

***

В северном коридоре особняка архиепископа Мариенгофа преподобного монсеньора Стефана свет уже давно не горел. Мягко ступая по тканым коврам две фигуры, одна побольше, с арбалетом в руках, другая поменьше, с топориком, двигались вдоль стен, увешанных картинами деятелей Церкви и полководцев прошлых лет, включая Чезаре Борджиа, его властного отца******, и многих, многих других.

Они взирали на незваных гостей с осуждением.

Грегор споткнулся обо что— то и приглушённо выругался. Стоило высечь огня, но тогда появлялся риск быть обнаруженными.

— Скажите на милость, а зачем мы тут? — спросила Инга. — Я так и не поняла нашего плана. Если мы просто пришли расспросить архиепископа, так почему бы нам не зайти с парадного входа и не спросить напрямки?