В этом ужасе и оказался мастер — охотник на ведьм Грегор Дюк вместе со своей ученицей, стариком— клоуном и межевой ведьмой*.

— Как говорил мой папаша, — сказал Август, — без штофа не разобраться!

— Решения лучше принимать на свежую голову, — огрызнулся мастер Дюк. — Тем более, от которых зависит целый город, а может быть и вся Империя.

— Я согласна, — сказала Инга, — с мастером Грегором.

— Я не могу говорить наверняка, — подала голос мадам Розетта. — Но мне кажется, что Балаган скоро может объявится.

— Почему? — спросил Дюк.

— Просто логика. — ответила Розетта. — Посмотрите какой хаос. Неужто они этим не воспользуются.

— Кто «они»? — спросила Инга.

— Похоже на то. — сказал Дюк. — Думается мне, что именно этот Балаган, будь он проклят, а вернее всего те, кто за ним на самом деле стоит, является бенефициаром всего происходящего. А этот подонок в рясе только исполнитель, пешка, мнящая себя королём.

— Так кто всё— таки «они»? — не унималась ученица охотника на ведьм.

— «Они», это они! — раздражённо бросил Дюк.

— А — а–а, понятно. — саркастически ответила девушка. — Это вс ё, конечно занимательно, вот только делать— то что будем? — поинтересовалась она.

***

В городе царили смута и недоверие. В условиях анархии и безвластия люди боялись выйти на улицу с наступлением темноты. На ночь город словно вымирал. На улицах беспрепятственно бродили только голодные собаки и выли. Весь город был завален мусором, а городская канализация не функционировала. В городе начались болезни, впереди маячила эпидемия. Но единственный, кто мог это прекратить, архиепископ монсеньор Стефан, новоиспечённый князь — епископ Мариенгофа проявлял полное равнодушие к делам государственным. Он затворился в своей твердыне и отказывался выходить оттуда.

Именно этим мастер — охотник на ведьм Грегор Дюк и его подельники решили воспользоваться, слабостью архиепископа и творящейся в городе анархией. По словам мастера Дюка, у них и было примерно две недели до того, как сюда явится армия императора и паписты, но тем не менее действовать нужно было как можно скорее, пока город окончательно не погрузился в пучину безумия.

По его замыслу необходимо было завершить всё за сорок восемь часов, потому что, по словам мадам Розетты, которая узнала это от духа, ведь, как оказалось, старая колдунья занималась ещё и спиритизмом, за что, в принципе, Грегор должен был отправить её на костёр, но ввиду чрезвычайности ситуации он решил закрыть на деятельность знахарки глаза, к тому же она им крайне и крайне помогла ввиду отсутствия оперативной базы и других источников содействия. Так вот, общаясь с духами, старуха выяснила, что в городе было некое возмущение магического фона. Обычные люди его практически не ощущали. Но вот духи, существующие в ином мире, потустороннем, чувствовали это отлично. Узнав это, Грегор заявил, что это может означать только одно — тёмные силы от лица которых действует Балаган Дьявола, собираются нанести новый сокрушительный удар. И теперь, учитывая ситуацию в городе, последствия могут быть действительно кошмарными.

По плану Грегора он и его ученица, как самая боеспособная часть его маленького отрада должны были отправиться на разведку, а если понадобится, то и на разведку боем, в дворец архиепископа— узурпатора, Август — же с мадам Розеттой должны были пойти на сгоревшую площадь Квартала Артистов и высматривать там появление Балагана Дьявола, так, как им сказали про это духи, призванные ведьмой.

Для связи решили использовать Говорящие камня, редкий и магический артефакт. Хоть Церковь и ненавидела магию, считая её всю порождением Дьявола, что в большинстве своём так и было, и всячески охотилась на всех, кто её практикует, но в любом правиле, как говориться, есть исключения. В качестве исключений были так называемые Говорящие камни. Пара гладких лунных камней**, с вырезанными на поверхности рунами, если они удалялись друг от друга не более чем на десять миль, один из пользователей прикладывал свой камень к уху, а второй мог говорить в него, и первый слышал шёпот, что можно было разобрать. Когда на один камень отправляли устное послание, он начинал ощутимо нагреваться и оставался горячим до тех пор, пока не прослушивали сообщение, которое, в свою очередь, не могло быть длиннее двадцати слов.

***

Верчение сумерки уже давно окутали Мариенгоф, плавно перейдя в ночь. Люди давно попрятались в свои дома, заложив двери дубовыми засовами, а окна полосатыми матрасами. Только лишь двое человек, словно тени крались по тёмной улице, больше не освещаемой светом разбитых фонарей, так как их никто давно не заправлял. Кроме завывания невидимых собак ничто не нарушало зловещую тишину некогда громкого и весёлого, а теперь угрюмого города, ожидающего вторжения войск папистов, лишённого власти и погружённого в анархию. Старый мастер — охотник на ведьм и его ученица пробирались к укреплённой твердыне мятежного прелата, где он коротал свои последние дни, связавшись с тёмными силами.

Охотник на ведьм споткнулся о какой — то камень и болезненно поморщился.

— Вот дьявол! — недовольно произнёс он, потирая колено. — Долго ещё?

— Почти пришли, — озираясь по сторонам, ответила его ученица.

— Ты тоже самое полчаса назад говорила… кто из нас прожил всю жизнь в этой клоаке? Я или ты.

— И никакая это не клоака… — пробормотала Инга. — Нормальный город.

— Ты просто нормальных городов не видела, дорогуша, — усмехнулся Грегор.

— Она там, — Инга ткнула пальцем в массив городских зданий.

— Где «там»? — недовольно отозвался мастер Дюк.

— За этими домами, через квартал. Кстати, почему мы не можем зажечь фонарь или хотя— бы факел?

— Потому, что не стоит светиться, — угрюмо отозвался мастер Дюк.

Инга прыснула. Охотник на ведьм сделал недовольную мину, поняв, что сказал нелепицу.

— В буквальном смысле тоже. Не стоит привлекать к себе вынимание, ибо враги наши не дремлют. Нас маловато будет.

Они вновь двинулись в путь.

— Скажите, мастер, — начала Инга. — А когда вы меня этим штукам научите?

— Каким штукам? — Спросил Грегор.

— Ну, этим… как его… «Апостолатам»?

Грегор резко остановился, так, что Инга буквально налетела не него.

— Так, — сурово произнёс он. — Обсудим это позже.

— Когда позже? — Спросила девушка.

— Когда рак на горе свистнет. — разозлился мастер— охотник на ведьм. — Мы сюда лясы точить пришли, что ли? Вперёд, а разговоры разговаривать потом будем!

— Да, мой мастер. — устало ответила Инга и они двинулись вперёд, прямо к твердыне архиепископа.

***

Над городом светила полная Луна, но из — за плотных облаков её мертвенно — бледного света почти не было видно. Город сковала костлявая рука страха. Никто теперь уже не хотел выходить на улицу или даже зажечь свечу в окне, все боялись чего— то плохого. Но под страхом, погребённым в тёмных комнатах мариенгофских домов росло недовольство. Его уродливые ростки уже тянулись вверх, опутывая духи запуганных обывателей, подстрекая их к бунту против власти архиепископа и его клевретов.

Захват Стефаном власти в городе и становление его князем — епископом не пошёл стремящемуся к большей власти старику на пользу. Во — первых, огромная работа тут — же обрушилась на его плечи, ведь просто быть правителем, как оказалось, недостаточно. Нужно ещё и решать огромное количество текущих дел, связанных с управлением, которые раньше решала олигархия или тот — же обер — бургомистр.

Во — вторых, слишком мрачные события предшествовали установлению власти архиепископа монсеньора Стефана — сожжение квартала артистов, гибель всего правительства Мариенгофа в жутком пожаре, приезд охотника на ведьм, массовые казни, Балаган Дьявола, похищающий детей. Свалить всё это на кого— то уже не представлялось возможным. Вина архиепископа в происходящем врезалась даже в затемнённые мракобесием очи неграмотных городских обывателей. Скелеты лезли из шкафа прелата, как мертвецы из своих могил под заклятием некроманта. А его злодеяния были столь— же видны, как язвы не теле нищего, что сидит у порога каменного храма, в котором сытый прелат вещает о вреде чревоугодия.