– Будем с дедом Корнеем на одной волне, – подмигивает, останавливаясь напротив.

Прикольно. Решил его поддержать.

– Я… Хочу тебе кое-что вернуть, – протягиваю ладонь. Раскрываю.

Богдан удивлённо смотрит на часы. Явно не ожидал чего-то подобного.

– Это ведь твои, да?

– Мои, обалдеть, – забирает часы и накидывает на запястье, ловко щёлкнув застёжкой. – Я думал, что никогда их больше не увижу, – бережно поправляет браслет и гладит пальцами циферблат. – Они достались мне от деда. Сначала их носил отец, потом я.

– Семейная реликвия?

– Она самая, – кивает, всё ещё глядя на часы. — Чёрт, спасибо, Оль. Не знаю, где ты их нашла, но это офигеть какое классное чувство. Снова получить то, чего лишился.

– Я понимаю, о чём речь. У меня так с цепочкой было. Мама подарила на десятилетие, а я её потеряла. Рыдала два дня, так обидно было. А потом Сенька нашла мою цепочку на школьном стадионе, в траве.

– Круто. Спасибо, Оль, эта вещь действительно много для меня значит, – делает неожиданный жест. Шагает вперёд и обнимает, сгребая в довольно тесные объятия.

Это, вроде, как-то само собой происходит, но я, признаться, дико теряюсь. Близость мужского тела очень смущает и волнует, однако никакого возмущения я не выказываю. Стою и смиренно вдыхаю головокружительный аромат. Даже глаза закрываю.

Как же приятно от него пахнет!

– Оль…

Ощущаю его горячие ладони на своей талии. И тёплое дыхание у виска. Мурашками покрываюсь.

– Привет, любимый! – доносится до нас голос, в котором отчётливо звучит стекло.

Как ушат холодной воды действует.

Отстраняюсь незамедлительно.

Отодвигаюсь, ощущая, как неистово горят щёки.

Поднимаю взор и вижу у дверей Разумовских. Эмиля, на плечи которого накинута шуба из шиншиллы, и, судя по прозвучавшему обращению, его сестру. Ту самую идеальную Элю, о которой писала Сенька…

Итак, ужин не задался с самого начала.

Сенька, завидев Разумовского, мгновенно изменилась в лице, и настроение её стремительно ухудшилось. Эмиль присутствию Бриж тоже, мягко говоря, не обрадовался. Я заметила, как сильно парень сжал челюсти в тот момент, когда обнаружил её за столом среди гостей.

По моим внутренним ощущениям, градус ненависти между этими двумя со времён наших новогодних посиделок только возрос. Как возрос в геометрической прогрессии интерес девушки Богдана к моей скромной персоне.

Боже, первые минут пятнадцать она смотрела на меня неотрывно. Прямо-таки сверлила тяжёлым взглядом, не выражающим ничего хорошего.

Впрочем, недовольной на старте осталась и Татьяна Андреевна, явно не оценившая внешний вид своего отпрыска, намеренно проигнорировавшего её просьбу относительно дресс-кода. В общем, всё к одному…

– Оль, по-моему, это ни хрена ни Оливье, – делится со мной дед своими наблюдениями. – Глянь, а?

Многозначительно на него смотрю. Ну ешь или не ешь. Что за поведение? Как маленький!

– И вилки у них какие-то крошечные. Как будто для гномов, что ли…

– Вы взяли десертную, – деликатно подсказывает обслуживающий нас мужчина.

– Грёбушки-воробушки, десертную! Что это здесь?

– Раковые шейки и перепёлка.

– Чёт я не вижу в нём докторской колбасы, – мой предок, нахмурившись, ковыряет салат.

– Кхм. Простите, но рецепт «Оливье по-царски» не подразумевает её наличие, – невозмутимо отзывается официант.

– Напрасно. Оливье без колбасы – это что за Оливье? – искренне недоумевает.

– Колбасу и картошку стали в этот салат добавлять ни… как альтернативу.

– Ты говори, что собирался, халдей. Нищие? – наезжает на официанта дед, и тот мгновенно краснеет.

– Мне тоже с колбасой зашло больше, – пожимая плечом, говорит Богдан, и Эля, сидящая возле него, фыркает, показательно скривившись.

– Если блюдо вам не по вкусу, вы можете его не есть, – спокойно произносит Татьяна Андреевна. – Угоститесь чем-нибудь другим. Полагаю, здесь есть из чего выбрать…

– Да тут на десять африканских семей жратвы хватит.

– Дед…

– Чё дед? Они там страдают, ты в курсе?

– Мы просто очень вас ждали, – беззаботно хохотнув, отвечает ему Богдан.

– Подхалим ты, Москаль!

– Есть немного, – улыбается парень.

Стол и правда накрыт дорого-богато. Красиво оформленные закуски, мясные и рыбные тарелки, дорогие морепродукты, которые мы с Сенькой раньше видели исключительно на картинках. Вот вроде и хочется много чего попробовать, но рука не поднимается взять. Ещё и количество столовых приборов озадачивает. Клянусь, чувствую себя героиней Джулией Робертс из фильма «Красотка». Если помните эпизод про ресторан, то поймёте, о чём я.

– Где достали чёрную икру? Среди вас есть браконьеры? – дед подозрительно сощуривает один глаз. – Татьяна, вы? – выдаёт на полном серьёзе.

– Господь с вами!

– Так-то один браконьер тут точно есть, – зло цедит Сеня, кивая на Разумовского.

– Мы закупаем икру легально. Не стоит переживать, – уверяет Татьяна Андреевна.

– Так, ну что ж, – отец Богдана прочищает горло и поднимается со своего стула. – Хотелось бы сказать, что мы очень рады принять вас в нашем доме. До недавнего момента мы и не подозревали о том, что могли больше не увидеть нашего Богдана. Живым. Мы с Таней узнали правду лишь пару недель назад, и, признаться, были в шоке. В общем… Дорогая Ольга! Дорогой Корней Степанович, от всей души выражаем вам благодарность за спасение нашего сына! Этот тост за вас! Поклон вам низкий!

– Я тут ни при чём. Вашего Москаля внучка домой притащила заместо ёлки, – бросает дед, внимательно разглядывая тигровую креветку, наколотую на вилку. – Напичканная чем-то? ГМО? Что за размеры?

– Разновидность такая, дед Корней, – разъясняет ему Богдан.

– Между прочим, Оля из-за вашего Богдана чуть сама не того!

– Сень…

– Чё Сень? Метель, мороз, ты раздетая, вещи-то свои ему отдала! Замёрзла бы на той дороге, если б вас Петрович не заметил.

– Ольга, большое вам родительское спасибо за то, что рискуя собой, не оставили сына в лесу.

– Ну что вы, Сергей Владимирович, так поступил бы любой человек, оказавшийся в моей ситуации.

– Конечно нет! – снова вклинивается в нашу беседу подруга. – Это ты у нас такая самоотверженная и порядочная. Большинство людей живут по принципу «моя хата с краю» и стараются по возможности ни во что не влезать. Особенно в неприятности.

– Бать, глянь, что мне Оля привезла, – Богдан, улыбаясь, демонстрирует отцу часы, идеально севшие на его запястье.

– Нашлись? – заметно, что и Сергей рад их видеть. Похоже, про семейную реликвию парень не обманул.

– И где же они были столько времени? – интересуется Эля, перебирающая траву в своей тарелке.

– У одного случайного человека. Он принёс их мне.

– Этот «случайный» человек принимал участие в нападении на Богдана? – вопросительно выгибает бровь.

– Нет.

– Обычно такие вещи не возвращают, – подчёркивает она язвительно.

– У нас в Загадаево возвращают.

– Мир не без добрых людей, – кивает Сергей Владимирович.

– Загадаево… Что это вообще за место? Эмиль сказал, какая-то глушь?

– Глушь не глушь, а вашу золотую антилопу туда занесло. Это кто?

– Мясо краба, – отвечает Богдан деду.

– Не имитация, – «любезно» поясняет Эля, намекая на дешёвый аналог, известным каждому, – крабовые палочки.

– Сыну, кстати, понравилось у вас в деревне.

– Понравилось… Это потому что он там не жил, – подключается к разговору Татьяна.

– Что там может понравиться? Фабрика по производству сгущёнки?

– А ты всё-таки гуглила, да? – подкалывает Разумовскую Сеня.

– Единожды. Мне ведь нужно было понять, где находится мой жених.

– Так Загадаевская сгущёнка это ваше производство? Я ел её в детстве, – вспоминает Сергей Владимирович.

– Да. Олька привезла вам с десяток баночек.

Блин, Сеня. После того, что я увидела на этом столе, свои дюже скромные гостинцы решено было оставить при себе.