Где и как остаётся загадкой. Не успеваю спросить.
– Много вокруг вас негативной энергии. Клубок змей выпал. Видишь?
Как точно. Анаконды.
– Разлучница есть, – Зулия задумчиво подпирает ладонью подбородок. – Паутина лжи. Интриги. Сомнения. Страхи…
Описывает всё с ошеломляющей точностью.
– Бывшая невеста ждёт от него ребёнка, – вырывается из меня непроизвольно. То ли от отчаяния, то ли от нетерпения. Не знаю. – Сперва я струсила.
Тоже мне, нападающий называется!
– Я не хотела вмешиваться и влезать туда, но сейчас, я подумала, если он любит, то мы…
– А ты?
– Я люблю. Очень сильно. Мне без него плохо, – признаю своё поражение. Перед ней. Перед собою.
– Есть фотографии? – поднимает на меня глаза.
– Чьи?
– Его, её.
– Только если в телефоне.
– Дай.
Пока ищу, она что-то ещё по картам смотрит.
– Вот…
Нахожу на странице Разумовской общий снимок годовалой давности и кладу гаджет на стол.
– Успокойся, свечу возьми, подержи.
– Хорошо.
Я и впрямь разнервничалась чего-то. Распереживалась.
Зуля склоняется над фотографией. Для того, чтобы вынести вердикт, ей требуется несколько томительных для меня минут.
– Говорю же. Ты ошиблась. Между ними холод и лёд.
– Но ребёнок…
– Нет у них ребёнка.
– Как же нет, когда есть, – спорю упрямо. Факты есть факты.
– У неё, – помолчав, выдаёт женщина.
Что значит у неё?
А потом как гром среди ясного неба.
«Да ничего у меня с ней не было!» – вспоминаются слова Богдана. Те самые, которым я не поверила.
– Думала, что разрушаю семью, – говорю я тихо, с сожалением.
– Так и есть, – соглашаясь, кивает она. – Свою. Будущую. Разрушаешь, всё для этого делая.
Замираю с открытым ртом.
– Говори о том, что беспокоит.
– Его родня никогда меня не примет.
– А тебе столь важно, чтобы приняла?
Важно ли мне?
– Я не за себя, за него переживаю. Это ведь мать и отец. Самые близкие и родные люди. Мне бы очень не хотелось лишать его того, чего не было у меня самой.
– Похвально, дорогая, но это их выбор. Не его.
– Но из-за меня ведь…
– Так. Одно тебе сейчас скажу коротко и ясно. Только внимательно послушай меня, Оля, – Зулия внезапно становится очень серьёзной, даже резковатой. – Потеряешь этого мужчину, никогда счастлива не будешь. Ни сама ты. Ни он, – забирает у меня свечу и тушит. – Поняла?
– Да.
– И ещё… На ту, что родила тебя, обиды не держи, – поражает следующей фразой. – Потеря восполнится, какой бы ни была. Каждый получит по заслугам.
Откуда знает про квартиру? Сплетни расползлись по деревне?
– Оооль, ты скоро? – долетает до нас испуганно-раздражённый голос Сеньки.
– Простите, мне пора.
– Я провожу тебя, – Зуля поднимается со стула и я следую её примеру. – Спасибо за гостинцы, – благодарит по пути. – Корнею Степановичу привет от ведьмы.
– Ну что вы… – моментом краснею.
– Это меня не оскорбляет. На правду не обижаются.
– Чего так долго? Прошла целая вечность! – возмущается Сеня, подрываясь со скамейки.
Недовольный кот, соскочивший с её колен (а кто-то, помнится, визжал не трогай, между прочим), сипло мявкнув, бежит к хозяйке.
– Мухомор тебя ищет.
На моём телефоне включён авиарежим. Мне не дозвонился.
– Уже идём, Сень, – обуваюсь и залезаю в рукава куртки.
– Слава Богу! Хочется поскорее на улицу, – бормочет она себе под нос и косится на зеркало. Как-то странно, с опаской, что ли.
– Есения, – вдруг обращается к ней Зуля.
– Давайте без предсказаний, я обойдусь, – сразу ершится подруга, даже не глядя в её сторону.
– Твоя шапка упала на пол.
Немая пауза.
– А, – Сенька наклоняется, и на её щеках вспыхивает алый румянец.
Да уж. Неловко получилось.
– Совет могу дать?
– Не нужно.
– По-соседски.
– Всё равно не надо.
– В отчий дом не ходи. Ничего хорошего там не ждёт.
– Я и не собиралась, – Сеня толкает дверь, вознамерившись выбраться наружу.
– Поверь, нельзя помочь людям, если они сами того не желают.
– Вы серьёзно? – подруга оборачивается.
Зулия выгибает изящную, чёрную бровь дугой.
– Вся деревня знает о том, что мои родители пьют. Не удивили совершенно, – пренебрежительно фыркает.
Это та, которая недавно восхищалась её способностями в беседе с Асей.
– Только ли пьют…
– Чего-чего?
Вижу, как Сене неприятен этот разговор и быстрее застёгиваю молнию.
– Вас это не касается! Не лезьте не в своё дело!
– Разумеется. Я лишь предупреждаю: не ходи туда.
– Слушаюсь и повинуюсь, – острит та в ответ.
– Повиновение – это явно не про тебя.
– Да ну неужели? – Сеня натянуто улыбается.
– Слишком на меня похожа. Твой характер тебя погубит. Знаешь?
– Всегда говорите людям…
– То, что им не нравится слышать? – перебивая, продолжает за неё Зуля. – Да. Достаточно часто.
Сенька недовольно поджимает губы, впервые посмотрев в глаза ведьме и выдержав её прямой взгляд.
– Самая настоящая беда для противоположного пола, – вздыхает колдунья.
– Бедные, несчастные.
– Оба причём.
– Чё? – хмурится Бриж.
– В моём сне вас было трое. Ты и два молодых человека.
– Вы в своём уме?
– Одного из них провожать в армию будете. Дождёшься ли? Вопрос, – не моргая, выдаёт прорицательница.
– Ну и бред! О ком речь вообще? – нервно посмеивается Сеня.
– Я бы побеседовала с тобой наедине. Хочешь?
– Свят-свят…
– Ничего. Сама однажды явишься.
– Да ни в жизни!
– Ой, не зарекайся.
– Ну мы пойдём, – подталкиваю подругу в спину, вынуждая двигаться вперёд. – Спасибо. С наступающим вас!
– С наступающим, девочки, – доносится нам вслед.
Глава 42
Богдан
Крайнюю неделю перед Новым Годом я провёл, сидя за компьютером. Работал над одной новой прогой для частного банка, с которым мы недавно подписали договор.
Сотрудничество с этой организацией обещало приличную сумму и отличную рекламу. Мы с пацанами почти закончили раньше намеченного срока, но кое-что выбило меня из колеи…
Если вкратце, к двадцать восьмому декабря числовые коды меня конкретно задолбали. Я решил, наконец, выбраться на морозных воздух и пошляться по Москве. В гордом одиночестве (кто бы мог подумать!).
Бродил по нарядным улицам столицы долго. Сперва на метро доехал до станции Театральная, а уже оттуда пешкадропом отправился дальше осматривать достопримечательности. Гулял до тех пор, пока не замёрз. Домой вернулся только к вечеру, а уже на следующий день неожиданно… слёг.
Высокая температура. Слабость и ломота в теле, боль в горле, насморк. Полный набор, в общем. Подозреваю, что тогда простыл.
Помню, залил кипятком порошок, который удалось отыскать дома, на полке. Провалялся в кровати, не распечатывая штор.
Спал – просыпался. Снова спал. Наверное, так бы и продолжалось дальше, если бы ко мне с визитом вдруг не нагрянули друзья.
– Ты чё не берёшь трубу? – наезжает Разумовский с ходу.
– Дремал.
– Двое суток?
Мычу что-то нечленораздельное.
– Ещё и изнутри на верхний закрылся. На кой икс?
– Ну и видок… – констатирует Лёха, оценивая моё состояние.
– Здорово, – отзываюсь я хрипло голосом волка из «Ну погоди».
– Реально выглядишь неважно. Бухаешь или заболел? – озадаченно спрашивает Эмиль.
– Второе, – отступаю, пропуская их в квартиру.
– Мы уже че только не передумали.
– В смысле? – вскидываю бровь и чешу затылок.
– Ну мало ли. На связь не выходишь.
– Галдин решил, что ты тут того… из-за неразделённой любви наложил на себя руки, – хмыкнув, сообщает блондин.
Возвожу глаза к потолку и прислоняюсь спиной к стене.
– Какое вообще сегодня число? – беру с тумбочки телефон и осознаю, что совершенно потерял счёт времени.