– Не, Миронова, так не прокатит, – тоже поднимается с постели. – Чё за кидалово? – дёргает меня за ворот блузки. – Ты совсем охренела, что ли?

Растерян. Разгневан. Удивлён.

– Не надо так со мной общаться, Никита!

– Значит так, – повышает на меня голос, напирая. – Сидишь тут и думаешь над своим поведением, пока я не закончу праздник и не вернусь. Поняла? – сжимает кулак сильнее, отчего тонкий материал натягивается, трещит и рвётся.

– Ты…

Моргнуть глазом не успеваю, как перед носом захлопывается дверь.

– Авдеев!

В замке проворачивается ключ.

– Эй, а ну немедленно открой! – стучу по шершавой поверхности кулаком. – Это что ещё за выходки? Авдеев! – тарабаню ладонями.

Музыка внизу становится на порядок громче.

Вот ведь идиот несчастный!

Сказать, что я в шоке – это ничего не сказать.

Дёргаю за ручку. Стучу. Кричу. Зову на помощь. Но меня попросту никто не слышит.

Проверяю карманы и разочарованно выдыхаю. Увы, мой телефон остался в куртке.

Опустившись на кровать, поджимаю ноги, упираюсь подбородком в коленки и окидываю взглядом комнату Никиты. Прокручиваю в голове наш с ним короткий разговор, трогаю порванную блузку, которую я надевала всего дважды, и вытираю выступившие на глазах слёзы.

Сколько сижу так, не знаю. Внизу веселье идёт полным ходом, а у меня дома дед стопроцентно уже переживает.

Наверное, именно эта мысль вынуждает меня собраться.

Недолго думая, подхожу к окну. Распахнув его настежь, забираюсь на подоконник. Свешиваю ноги.

Метелица бросает колючие снежинки в лицо. Морозец кусает за нос. Ледяной ветер приподнимает пряди завитых волос и тут же пронизывает тоненькую ткань некогда парадно-выходной блузки насквозь. Такое ощущение, словно я голая на улицу выбралась.

– Ну ладно… – оцениваю высоту, мысленно произвожу нехитрые расчёты. Недавно мы с Сенькой и Борькой скатывались с крыши одного из домов, так что вариант переломать ноги возможен, но маловероятен.

Зажмуриваюсь.

Считаю вслух до трёх.

Прыгаю вниз. Перед этим перекрестившись.

– Ёпрст! Бррр! – моргаю-моргаю.

До этого-то было холодно, а сейчас вообще кошмаришко!

Шевелю всеми четырьмя конечностями, потонувшими в гигантском сугробе.

Слава Богу, цела вроде!

– Ты чё, совсем сдурела, Миронова?

Не сразу замечаю группу парней, стоящих на крыльце в сторонке. Все они, как один, изумлённо на меня глазеют.

Выбираюсь из сугроба. Наспех отряхнувшись, бегу в дом. По снегу. Фактически босыми ступнями. Капроновые колготки, которые я надела под джинсы, особо в этой ситуации не спасают. Как будто по стёклам ступаешь.

Миновав парней, стоящих с разинутыми ртами, залетаю в коридор и тут же ныряю в свои уги, схватив с вешалки куртку.

Задеваю свой подарок, который в спешке не замечаю.

Бесценная, как мне казалось, кружка падает с тумбочки и разлетается на осколки.

Бум!

Сердце болезненно сжимается.

Так жаль! Но, видимо, это – некий знак свыше...

*********

Дед, злой и сердитый, ругал меня долго и основательно. Я столкнулась с ним в дверях. Оказывается, он уже собирался идти домой к Авдееву, и кто знает, чем бы закончился этот визит. Не хотелось бы даже предполагать, ведь выходка Никиты точно не пришлась бы дедушке по душе.

Негодовала тогда и Сенька. Когда я сняла куртку в комнате.

Подруга округлила глаза, увидев порванную блузку, а потом такую гневную речь, посвящённую моему недопарню, выдала… Что я всерьёз забеспокоилась о здоровье Авдеева, которого она грозилась, цитирую: «целенаправленно покалечить». И если вечером субботы мне удалось сдержать этот её порыв, то сегодня мою Сеньку остановить, увы, никто не смог бы.

– Нет, ну какой же урод! – в понедельник она бросается на Никиту, едва тот появляется в классе. Кидается на него с кулаками, с ходу наградив звонкой пощёчиной.

И нет, дело не в блузке. Дело в том, что накануне в одном из чатов появилось одно видео со Дня Рождения Авдеева…

– Отвали от меня, чокнутая!

– Сень, не надо, Сень! – пытаюсь оттащить её от Никиты, но она намертво вцепилась в его шевелюру.

– Козлина!

– Сень, пожалуйста!

– Идиотка совсем? Уберите её от меня!

– Я те за Олю глаза выцарапаю, полудурок! – норовит воплотить в реальность то, что озвучила.

Класс галдит. Кто-то охает, кто-то визжит, снимает происходящее на телефон.

Авдеев орёт как раненый носорог.

Я хватаю взбесившуюся подругу под грудь, предпринимая очередную попытку её утихомирить.

– Это что ещё такое? – вдруг раздаётся ошеломлённый голос Нины Андреевны. – Бриж! Отпусти его! Немедленно, я сказала!

– Гад! – Сенька отвешивает Авдееву ещё один крепкий подзатыльник. – Мизинца её не стоишь, всегда об этом говорила!

– Ненормальная?

– Прекратили! Вы у меня сейчас к директору пойдёте! Родителей вызову! Бриж, ты итак в шаге от исключения!

– Тупая невменько, клок волос мне выдрала!

– Ублюдина! – Сеня выплёвывает в него жвачку, никак не реагируя на угрозы завуча.

– Ах ты дрянь!

Последняя выходка явно оскорбляет Авдеева, и тот, недолго думая, решает ответить девчонке. Сжав челюсти, злой и заведённый до предела, бросается в её сторону, замахнувшись. Мальчишки не позволяют ему её ударить. Да и я успеваю взлезть между ними, получив, правда, вместо Сеньки.

– Авдеев! Бриж! – вопит Степанцова. – Просто форменное безобразие! Ну-ка, разошлись по углам! – командует строго. – А вы где после звонка ходите, Владимир Виссарионович?! – кричит на вошедшего в кабинет физика.

– Да вот, Нина Андреевна, – заикаясь, указывает на мокрые штаны. – Пятиклассники пролили на меня сок.

– Какой ещё сок?!!! – возмущённо верещит Андреевна, поправляя очки на носу.

– Тыквенный, – отзывается физик.

Степанцова закатывает глаза.

– У вас тут ЧП, между прочим! – констатирует разгневанно.

– ЧП? А что, собственно, случилось? Меня не было две минуты.

– О вашей профпригодности поговорим позже. Соколов с телефоном…

– А чё я-то? Там ничего, – отнекивается Дима.

– Бриж, Авдеев, все трое за мной! – приказывает ледяным тоном. – Остальные успокоились, замолчали и сели на свои места! Владимир Виссарионович, записывайте уже тему, не стойте столбом, ради всего святого!

– Пишу-пишу, – мужчина торопливо движется к доске и берёт мел.

– Я не пойму, есть желающие присоединиться и вылететь из школы за четыре месяца до сдачи экзаменов? – взгляд коршуна проходится по каждому из нас.

Класс, наконец, затихает. Проблемы со Степанцовой никому не нужны. Она у нас женщина злопамятная.

– Запишем тему, одиннадцатый класс, кхе-кхе, – прокашлявшись, робко предлагает физик. – Итак, «Напряжённость электрического поля».

– Ещё какая! – ворчит себе под нос Нина Андреевна.

Делегация, во главе с ней, удаляется. Виссарионович просит открыть учебники и начинает бубнить, рассказывая нам тему параграфа. Только вот беда, его слушает разве что Колобкова. Остальные активно переписываются в общем чате.

Я, разнервничавшаяся из-за Сеньки, тоже на неопределённое время выпадаю из урока. Рисую что-то на полях, думаю о том, чем закончится её визит к директору. В какой-то момент достаю телефон и читаю многочисленные сообщения одноклассников.

Семака: «Если дружба, то только такая)))»

Рита Бэйба: «Бриж ударила его чётко в глаз. Не ожидал, Никитос поймать такой приход.)

Толя: «Она рожу ему расцарапала. До крови. Видали?»

Цыпа: «И клок волос выдрала. Реально. Вон он валяется на полу»

Виталя: «А-ха-ха»

Ира Кривонос: «И правда!»

Ерохин: «Этот шезоид не видит что его никто не слушаит? Кому чё втирает?»

Семака: «Кому-кому… Колобку. Она вон с открытым ртом своего краша слушает»

Рита Бэйба: «ржу)))»

Толя: «Сеньку выгонят из школы, как думаете?»