– Погоди. Вы, ребята, друзья Богдана? – вежливо интересуется Оля.

Мои друзья?

Точняк! Расписной. Это старик про Лёху. Он же у нас весь покрыт татухами.

Направляюсь в коридор.

– Пацаны…

Да. Так и есть. На пороге дома Мироновых стоят мои дружбаны. Разумовский, упакованный в шубу, и пожёвывающий жвачку Галдин, на контрасте одетый в тонкую кожанку.

– И всё-таки, Лёх, это не прикол, – глядя Оле за спину, произносит Эмиль.

Оля

– Эмиль Разумовский и Алексей Галдин, – представляет Богдан своих друзей. – А это – Оля и Корней Степанович.

– У меня язык пока ещё не отсох, – ворчит дед.

– Что тут у вас такое? – в прихожей появляется Сенька. Резко притормаживает. Смотрит на парней и совсем не по-доброму прищуривается, направив суровый взгляд на блондина.

– Мы знакомы? – вопросительно вскинув бровь, интересуется тот.

– Слава Всевышнему, нет, – чеканит она сухо. – Это мех викуньи? – спрашивает ледяным тоном.

– Шаришь, – кивает он, небрежно потянув за край роскошной шубы. – Самый дорогой мех в мире, – словно невзначай, добавляет хвастливо.

Дед издаёт смешок.

Я вздыхаю.

Ну, щас она ему устроит. Уже чувствую, что начинает закипать.

– Викунья — животное из породы лам, которое водится только в Перу. Это предмет национальной гордости, поэтому их отлов строго регламентирован и ограничен. Найти полноценную шубу из викуньи уже почти невозможно. Где ты её взял?

– Связи… – неопределённо отвечает он. – Нравится?

– Нет. Ты в курсе, какое количество этих зверей нужно для одной такой шубы? – наезжает на него она.

– Да как-то не задумывался.

– Думать, очевидно, не твоё, – осуждающе качает головой Сеня, и блондин от этого заявления прямо-таки офигевает. Стоит, изумлённо на неё таращится. Поражён её прямолинейностью.

– У него ещё из этой шуба есть, как её… – татуированный щёлкает пальцами. – Из шиншиллы!

Сей факт злит мою подругу ещё больше. Она аж пунцовой становится и зубами скрежещет от возмущения.

– Минутка статистики, – объявляет, поджав губы. – Итак… Для одной шубы может потребоваться: восемнадцать лисиц, тридцать енотов, пятьдесят пять норок, сто семьдесят шиншилл, двести пятьдесят особей белок!

– И? – не догоняет Разумовский.

– И можешь заслуженно считать себя убийцей!

– Богданыч, это что ещё за гном-гринписовец? – обращается блондин к другу.

– Сам ты гном, павлин недоделанный! – презрительно фыркает Сеня.

– Давайте мы все успокоимся и пройдём в комнату, – вмешиваюсь я осторожно. – Раздевайтесь, пожалуйста. Можно оставить вещи здесь, – указываю на свободные вешалки в шкафу. – Тапочки я сейчас дам, у нас полы холодные, – достаю из тумбочки самые приличные, выставляю перед ними.

Парень, который Лёша, разувается и тут же в них ныряет, а вот второй, Эмиль… Смотрит на тапочки с таким выражением лица, что не передать никакими словами.

– Они новые, – поясняю на всякий случай.

– Вряд ли данный факт может спасти это клетчатое недоразумение. Они ужасные.

– Простите, пожалуйста, сандали от Версаче специально для вас не приготовили! – острит Сеня, закатывая глаза.

– Слышь, шкуролюб, не выкобенивайся! Носом воротить в своей столице будешь, – подаёт голос дед. – Морду попроще сделал, тапки напялил и пшёл, куда сказали.

– Давай, Разумовский, соверши это преступление против моды, – хохочет товарищ, ободряюще хлопая его по спине.

– Кхм. Проходите за стол, не стойте на пороге. Богдан, проводи ребят, – выразительно на него смотрю.

– Идём, пацаны. Эмиль, надевай тапки, там ковры. В обуви нельзя.

– Сень, помоги мне, пожалуйста, на кухне, – цепляю её за руку и увожу за собой, минуя коридор и гостиную.

– Учти, прислуживать и пресмыкаться перед убийцами зверей, я не собираюсь, – насупившись, предупреждает меня она.

– Ну чего ты с порога на человека накинулась? – достаю из шкафчика ещё две тарелки.

– А ты считаешь нет повода?

– Повод есть, конечно, но вот так с ходу…

– Между прочим, из-за подобных ему эстетов, ежечасно погибают тысячи животных по всему миру!

– Ладно, не заводись.

Эта тема для Сеньки крайне болезненна. Она класса с седьмого позиционирует себя, как ярого защитника природы, и частенько проводит воспитательные беседы с учащимися нашей школы, в разных классах: от началки до старшей ступени.

Во время таких мероприятий подруга поднимает и освещает важные вопросы: «Загрязнение окружающей среды», «Вымирание исчезающих видов животных» и так далее. Она рассказывает о том, что может сделать каждый из нас для того, чтобы не усугублять имеющиеся в мире проблемы.

А ещё Сеня помогает организовывать различные акции добрых дел. Год назад мы сажали деревья на территории школы. А в прошлом месяце, например, каждый из нас мог поучаствовать в акции «Помоги приюту». Она заключалась в том, что на протяжении недели мы приносили в школу корм для собак и кошек, гигиенические продукты, амуницию, игрушки. Кто, что мог... Таким образом, благодаря нашей Сеньке, удалось собрать две огромных коробки для животных этого самого приюта.

– Ты вообще его видела? Расфуфыренный. Гонора выше крыши! Перстни, цепи… Волосы, уложенные как в рекламе шампуня. Надменный покер-фэйс. Выпендрёжник. Павлин хренов! – раздражается всё сильней.

– Ну да, есть такое, – соглашаюсь с этим сравнением, ведь парню оно отлично подходит. – Достань стаканы с верхней полки, если нетрудно. И поостынь, Сень. Выдохни…

Подрезав колбасы и захватив с собой большую пиалу с салатом Оливье, возвращаемся в гостиную.

Дед щёлкает пультом, недовольно бормоча себе что-то под нос, а парни, насколько я понимаю, обсуждают произошедшее с Богданом.

– Нормально тебя отметелили, братан…

– Сколько их было?

– Пятеро.

– Ну тогда ясно.

– Территориально тачка-то где? – хмурится блондин. – Мы её не видели по пути.

– Мимо завода проезжали? – имею наглость вмешаться.

– Да, – кивает татуированный, отправляя в рот огурец.

– Значит, вы приехали со стороны Медведово, а машина находится между Ипантеевкой и Загадаево, – ставлю салатницу в центр стола.

– И чё с ней? – интересуется Эмиль.

– Не заводится. Плюс пострадала внешне. Её хотели угнать, но… не вышло, – отвечает ему Богдан.

– Кстати, у меня твоя круглая таблетка! – вспоминаю вдруг. – Тот маленький кожаный чехольчик, который ты выбросил в лес.

– Метка у тебя? – удивляется он.

– Да, вот она, – достаю её из кармана и кладу перед ним.

– Класс.

Хотела отдать, но из-за произошедшего в душе забыла.

Снова непроизвольно вспоминается наш с ним диалог. Честно сказать, я обижена. Его реплики только усугубили ситуацию, а не сгладили острые углы.

– Значит, ты тоже там была? Во время всего этого замеса.

Поднимаю глаза.

Ну и взгляд у Алексея. Будто под самую кожу пробирается.

– Я пряталась за деревьями, – говорю, как есть.

– Представители местной опг наваляли мне как следует, раздели и скинули в овраг. Собственно, Оля меня оттуда и вытащила. После чего уже на санях повезла до Загадаево.

– На санях?

– Рассчитывала довезти до дома ёлку, – приходится дать пояснение, ибо на лицах парней застыло явное замешательство.

– Пешком. Ёлку тащила на санях? – уточняет Алексей. – Из леса, что ли?

– Мы, в отличие от некоторых, ущерб животному и растительному миру не наносим! – встревая в разговор, ядовито произносит Сеня.

Татуированный ухмыляется, ткнув друга локтем в ребро. Правда всем итак понятно, в чей адрес был этот комментарий.

– Уймись уже, а. Не даёт покоя моя шуба? – отзывается Эмиль, недовольно глядя в её сторону.

– Не даёт, да, душегуб, – добавляет она, скривив губы.

– Сень… – интонацией прошу не разжигать конфликт по новой.

– Что Сеня? Он носит кладбище на плечах. Не это ли говорит о полнейшем отсутствии вкуса?