– Нормально. Уже привыкла даже.

– Нестрашно тебе было? Это же столица.

– И чё? Страшно было в Загадаево, Оль. Вот, к примеру, когда батя на меня набросился…

– Олён, кто-то тискает меня за кости! – доносится с переднего сиденья. – Грёбушки-воробушки!

Парни смеются и расспрашивают деда об ощущениях, а я, пользуясь случаем, продолжаю.

– С Галдиным как? – шепчу тихонько. Так, чтобы сидящий впереди Алексей нас не услышал.

– Он душка, – Сенька расплывается в улыбке. – Только чур не передавай ему мои слова.

– Поладили значит?

– Да вообще как-то сразу. Это он только с виду эдакий страшный, татуированный плохиш. Всё у нас пучком. Не волнуйся за меня, Зай.

– Всё равно не представляю. Взрослый парень, и вы живёте вместе, – бормочу я растерянно.

– Ну и чё? – пожимает подруга плечом. – Он не маньяк и не психопат. Поживу, пока разрешает. Потом съеду куда-нибудь.

– Куда?

– Ой да комнату сниму. Разберёмся! Ты давай про себя расскажи. Что там Авдеев? Назад не просится?

– Нет, зачем? Он теперь с Кэт.

– Ты щас серьёзно? – скептически выгибает бровь.

– В его телефоне она записана как «Моя сладкая Кэт».

– Пффф. Богданыч, у тебя есть тут пакеты? – осведомляется Сенька громко.

– Укачивает? – парень отрывает взгляд от дороги и поворачивается к нам.

– Блевану щас. Олин бывший парень променял её на местную путану.

– Сеня! – шикаю на неё и кручу пальцем у виска.

– Прости, но я всегда говорила, что этот твой Никита ни о чём. Придурок.

– Ты зачем при всех? Прикуси язык, – отворачиваясь к окну, прошу обиженно.

Стыд-то какой! Радует хотя бы тот факт, что никто из присутствующих не развивает эту неудобную тему дальше.

– Не дуйся, я специально, это стратегический ход, – толкает меня локтем в бок, снова переходя на шёпот. – Пусть парни знают о том, что ты свободна. Оль, ну Оль… – мурлычет и лезет ко мне. – Мир?

– Не делай так больше.

– Не буду. Мир-мир? – трётся своей щекой о мою.

Молча вздыхаю.

– Я научилась мутить кофе. Всякий разный. В следующий раз когда приедешь, обязательно притащу тебя к себе на работу.

Сенька без умолку трещит всю дорогу, а я то и дело непроизвольно поглядываю на Богдана, сидящего за рулём.

*********

Закрытый подмосковный посёлок «Изумрудный», в который мы приезжаем по итогу, и посёлком-то назвать язык не повернётся. Что не дом, то особняк. К несчастью, и у Сухоруковых такой же. Едва открываются автоматические ворота, Сенька-трындычиха замолкает. Её хватает лишь на то, чтобы присвистнуть, а вот дед, напротив, при виде этой махины из красного кирпича, в выражениях особо не сдерживается. За что, собственно, и получает от меня замечание.

– Как зовут твоих родителей? – не на шутку разволновавшись, спрашиваю у Богдана, когда выбираемся из машины.

– Татьяна Андреевна и Сергей Владимирович.

Повторяю про себя их имена и отчества. Трижды, чтобы запомнить.

– Ёкарный бабай, ну и хоромы у тебя, Москаль. Честным трудом на такие не заработать.

– Я прошу тебя, – выразительно на него смотрю.

– Затыкает деда. Где это видано?

– Идём?

Богдан предельно спокоен, а мне вдруг хочется отсюда бежать со всех ног. Очень страшно знакомиться с его семьёй. Я же прекрасно понимаю, что это птицы высокого полёта.

– Трындец, я думала, что Лёхина хата – самое крутое из того, что я когда-либо видела вживую. Беру свои слова назад, – Сенька запрокидывает голову, осматривая трёхэтажный кирпичный дворец и прилежащую территорию. – Офигеть блин. У него дом по размеру больше нашей фабрики.

Сенька имеет ввиду фабрику по изготовлению Загадаевской сгущёнки.

Поднимаемся по ступенькам, и моё сердце начинается колотиться о рёбра чаще.

– Добрый день, – на пороге появляется приятная и добродушная с виду женщина. Полноватая. Одета сдержанно, волосы собраны в тугой пучок. На лице практически отсутствует косметика.

– Здравствуйте, Татьяна Андреевна, – подаю я голос, немного расслабившись.

– Ну что вы, – отчего-то смутившись, удивлённо на меня смотрит. – Я Нонна. Помощница.

– Ой.

– Не скромничай. Нонна работает в нашем доме больше двадцати лет и давно уже является частью семьи, – Богдан по-свойски её обнимает и целует в щёку. – Она меня знает со времён соплей и цветных колготок.

Женщина улыбается. По взгляду видно, что тоже относится к Богдану с большой теплотой и любовью.

– Давайте вашу верхнюю одежду.

Жутко неудобно, что она вынуждена нас обслуживать, но, наверное, у них так принято.

– А предки где?

– Уже идут. Будут с минуты на минуту, – отзывается Нонна, забирая у меня пуховик.

– Окей. О, Корней Степаныч, а вы принарядились, – улыбается Богдан, глядя на его убийственный лук. Цветная рубашка-гавайка точно не сочетается со строгим костюмом тёмно-коричневого цвета.

Ёлки-палки! Как же я так не доглядела? Это кошмар кошмарный.

Похоже, я была чересчур занята собой, вдруг обнаружив, что на ужин к Сухоруковым мне совершенно нечего надеть.

– Пришлось достать из закромов костюм, купленный для погребения. И туфли, – дед достаёт их из пакета и ставит на сверкающий чистотой гранитный пол.

– Скажи, что пошутил, – в ужасе смотрю на вышеупомянутый костюм и новые туфли.

Неужели это те самые, приобретённые для путешествия в один конец?

– Ты сказала надеть лучшее, я надел. Что опять тебе не так? – возмущается он, и мои опасения подтверждаются.

– Ну и ну. Здравствуйте, гости.

– И вам не хворать, – бормочет дед, заметив, что чуть поодаль, рядом с Алексеем, стоит супружеская пара.

Вот теперь сомнений не остаётся. Это родители Сухорукова.

– Вы, должно быть, и есть тот самый Корней Степанович, – первым подаёт руку отец Богдана. Высокий, статный мужчина, внешне имеющий большое сходство с сыном.

– Добре, – дед пожимает его руку.

– Татьяна, моя жена, – представляет супругу Сергей Владимирович.

– Здрасьте.

– Добрый день, – кивает она, слегка склонив голову набок. – А вы, я полагаю, Ольга. Верно? – обращается ко мне.

– Здравствуйте, Татьяна Андреевна, я Оля, – сбивчиво выдаю, стушевавшись под её пристальным взглядом.

Да. Примерно такой я и рисовала её в своём воображении.

Жгучая брюнетка в дорогом брючном костюме. Шпилька. Идеально прямые, блестящие волосы. Матовая красная помада на губах. Дерзкий аромат. Тщательно подобранные аксессуары и украшения. Всё в её образе максимально органично. Передо мной роскошная женщина без возраста.

– Есения Бриж, подруга Ольги из Загадаево, – чересчур официально представляется Сенька.

– Рада знакомству, – Татьяна Андреевна дарит нам лёгкую улыбку, но глаза по-прежнему остаются холодны. – Богдан, не держи гостей в холле.

– Да мы, в принципе, готовы идти, мам.

– Ты в джемпере? Переоденься к ужину, пожалуйста. Белая рубашка подойдёт.

– Ладно.

– Нонна, пусть подают ужин. Через двадцать минут.

– Хорошо, Татьяна Андреевна.

– Сергей, проводи гостей в зал. Мне нужно сделать один срочный звонок, – раздав всем команды, удаляется.

– Следуйте за мной.

Наша странная делегация приходит в движение. Лёха, Сенька и дед идут за Сергеем Владимировичем, а вот я целенаправленно отстаю. Достаю из сумки тщательно упакованные часы. Обеспокоенно проверяю, всё ли с ними в порядке и остаюсь ждать Богдана у широкой, белоснежной мраморной лестницы. Некоторое время назад он поднялся наверх, чтобы переодеться, и, наверняка, вот-вот спустится вниз.

С восхищением осматриваю окружающее пространство. Картины, статуи, светильники на стенах, стеклянный, прозрачный купольный потолок.

Какой красивый дом! Столько света!

– Оль, ты почему здесь?

Вздрагиваю, услышав голос Богдана. Поворачиваюсь. Наблюдаю за тем, как спускается.

Не могу не улыбнуться.

На нём стильная, цветная рубашка. Он как-будто только что прилетел из какой-нибудь жаркой Ибицы. Почему-то в моей голове именно такие ассоциации.