– Как… мило, – закатывает глаза Разумовская.

И почему мне так сильно хочется её пристукнуть?

– Мы с пацанами тоже пробовали эту сгущёнку. Зачётная, – выносит свой вердикт Лёха.

– Вы, девочки, наверное, планируете работать на этом чудо-заводе? – невеста Богдана выдавливает из себя максимально фальшивую улыбку.

– Не, вот Оля, например, в МГУ поступать планирует летом, – перетаскивая креветку на тарелку, спокойно отвечает Сеня.

– Не сочтите за грубость, но, возможно, стоит рассмотреть вуз… попроще, – советует мама Богдана.

– Сочтём за грубость.

– Сень… — толкаю её ногой под столом.

– МГУ – очень серьёзное место. Я там учусь. Так что знаю, о чём говорю, – насмешливо выдаёт Эля.

– Ну… У кого-то есть деньги, а у кого-то мозги. Так-то шансы равны.

Богдан добродушно смеётся, а его пассия бледнеет от злости прямо на глазах. Острый комментарий моей Сеньки явно не пришёлся ей по душе.

– Оля ещё подумает, нужна ли ей Москва. В Германии сейчас, знаете ли, тоже недурно.

– В Германии?

– А у неё мама там живёт.

Нет, ну какая трынделка!

Ощутимо наступаю ей на ногу.

– Ай!

– Какая отвратительная гадость! – дед морщится и отодвигает от себя очередной кулинарный шедевр.

По-моему, он решил перепробовать тут всё. И ладно бы молча, но нет… сопровождает свои действия рецензиями.

– Пойло тоже мракобесия. А стоит же ж, небось, целое состояние!

– Перестань, пожалуйста, – тихонько прошу я.

– Значит, вы, Оля, учитесь в выпускном классе?

Неловко оттого, что Сергей Владимирович обращается ко мне на вы.

– Да.

– Учится на пятёрки, между прочим. А ещё играет в футбол за женскую районную команду.

– Футбол? Надо же! – отец Богдана явно удивлён.

– Ага. Они знаете, сколько наград уже выиграли! Олька – самый настоящий Роналду в юбке. Она на доске почёта красуется. Гордость нашей школы!

Ох, Сенька! Вот ведь заливает! А попутно заливаюсь и я, краской.

– Вашей школы? Тебя же оттуда выгнали, – впервые за вечер открывает рот Разумовский, до этого угрюмо за ней наблюдавший. – На подаче кофе сидишь теперь.

– Всё лучше, чем сидеть на шее у родителей, как считаешь? – чеканит она сухо, растягивая губы в глумливой улыбочке.

– А вы знакомы, да? – быстро смекает Татьяна Андреевна.

– Угу. К несчастью.

– Выйдем на минуту? – предлагает Эмиль, прожигая Сеньку взглядом.

– Ладно, – бесстрашно отзывается та. А я прям паникую. Не нравится мне эта идея от слова совсем.

– Парни, Корней Степанович, тоже предлагаю размять косточки и подняться ко мне в кабинет. Знаю, вы, любитель оружия, – смеётся, хлопая деда по спине. – Покажу вам свою коллекцию, а после спустимся к десерту.

– К десерту? Оля, дай-ка мне ту волшебную шайбу, не то вспучило меня и раздуло как беременного от этих царских блюд.

– Сейчас, – вздыхая, достаю из сумки нужные ему таблетки. Ферментный препарат, улучшающий пищеварение.

Запивает водой и следует за мужчинами, а я только сейчас понимаю, что остаюсь наедине с матерью Богдана и его невестой.

Честно сказать, далеко не компания моей мечты. И это, похоже, взаимно...

– Значит, МГУ, – откинувшись на спинку стула, повторяет Эля, буквально испепеляя меня взглядом.

– МГУ.

Не тушуюсь. Смотрю также прямо, в глаза. И да. Мысленно соглашаюсь с Сенькой. Девушка, сидящая напротив меня, на самом деле очень красива. Перфекто с головы до пят, как выразилась тогда подруга.

– Мой тебе совет, даже не пытайся, – отработанным жестом перекидывает волосы на правое плечо.

– Почему?

– Не поступишь.

– Ты в этом так уверена? – спрашиваю, нахмурившись.

Я, конечно, человек терпеливый, но, откровенно говоря, не нравится мне тон, который она использует в общении со мной.

– Короче, Оля из Загадаево, – подаётся корпусом вперёд и опирается локтями о стол, сложив ладони вместе. – Объясню тебе популярно, раз ты не догоняешь и продолжаешь активно строить из себя дуру…

В недоумении перевожу взор на маму Богдана, но та, увы, увлечена содержимым своего бокала.

– Чтобы я тебя не видела рядом с Богданом. Уяснила?

– Что? – не сразу соображаю, что конкретно она подразумевает.

– Таких, как ты, считываю на раз, – кривится и смотрит на меня с нескрываемым пренебрежением. – Думаешь, мы тебя не раскусили?

– Я…

– Да ты своё отражение вообще видела? – усмехается, одарив меня унизительно-оценивающим взглядом. – Где ты и где он? Спустись на землю и закатай губу, деревенщина.

В обеденном зале повисает неприятная пауза. Звонкая тишина режет слух, а внутри меня стремительно разгорается обида.

Что я сделала этим людям? Чем заслужила подобную грубость? За что они так со мной?

– Рада, что мы всё прояснили, – Разумовская, натянуто улыбаясь, прикладывает бокал к губам.

– Не всё, – отрицательно качнув головой, говорю я.

Она вопросительно выгибает изящную бровь.

– Ну?

– Если со мной всё так плохо, то откуда эта необоснованная ревность? – абсолютно ровным тоном спрашиваю напрямую. – Скажи, ты в себе не уверена? Или не уверена в Богдане?

О Боги!

Ох, видели бы вы её лицо! Оно искажается от злости настолько, что Элина официально перестаёт быть для меня красавицей.

– Послушай-ка, дрянь неумытая, – с глухим стуком ставит вышеупомянутый бокал на стол, расплёскивая содержимое.

– Дорогая, не кипятись, – решает вмешаться в наш диалог мать Богдана. – Ольга, полагаю, вы неверно истолковали тот посыл, который исходил от Элины.

Неверно истолковала?

– Вы сейчас серьёзно?

– У ребят скоро свадьба. Моя невестка лишь хотела предупредить вас о том, что не стоит тешить себя иллюзиями относительно кандидатуры моего сына. Мужчины по природе своей полигамны да, но, поверьте, они умеют расставлять приоритеты.

Ну ничего себе!

– Мир не крутится вокруг вашего Богдана. Я здесь лишь потому что он очень просил меня об этом.

– Лгунья! Это просто смешно, – цедит Элина. – Я собственными глазами видела, как ты висла на нём там, у лестницы! – указывает пальцем назад, припоминая эпизод, произошедший в холле.

– Тебе стоит проверить зрение.

– Да как ты смеешь! – восклицает, капризно стукнув кулаком по столу, отчего многочисленные вилки-ложки подпрыгивают.

– Это ТВОЙ жених проявил инициативу, так что все вопросы к нему.

– Нет, тёть Тань, ну какая она борзая!

– Спокойно, Эля. Держи себя в руках.

– Я сейчас ей морду расцарапаю!

– Не успеешь, вобла сушёная, – доносится до нас голос Сеньки, незаметно вернувшейся в зал. Она подходит к стулу Разумовской, аккуратно кладёт ладони на её плечи и заглядывает сбоку. – Только рыпнись, жертва пергидроля, и я тебе все твои волосяо повыдёргиваю. Андерстэнд?

– Девушки, давайте сбавим градус. Вы ведь всё-таки представители прекрасной половины человечества.

– Мы да, вы нет, – хлопнув по спинке стула, кивает Сенька и обходит стол, чтобы занять место рядом со мной.

Цепляюсь за её ладонь, как за спасательный круг. Я хоть и не из робкого десятка, но эти две стервы знатно потрепали мне нервишки, пока я находилась с ними тет-а-тет.

– Так-то вы, конечно, правы, тёть Тань, – резюмирует подруга, соглашаясь. – Зачем опускаться до драки? Это ж крайняя мера. Язык для чего тебе дан, Разумовская? Не только же для того, чтобы… – показывает неприличный жест, и к моим щекам будто раскалённые кирпичи прикладывают.

– Заткнись! – змеёй шипит та.

Сенька заливисто смеётся, попутно закидывая в рот канапе с чёрной икрой.

– А вот и мы! – громко сообщает отец Богдана, первым появляясь в проёме. За ним подтягиваются и все остальные. Мужчины разговаривают, о чём-то спорят. – Не скучали тут без нас?

– Вообще нет! – с ходу отвечает ему Сенька. – Пудрили носики и мило щебетали о своём, о девичьем, – подмигивать ещё хватает наглости.

– Кхм, – прочищаю горло и отпиваю водички из своего стакана.