– Послушай, – смягчившись, начинаю я, – ты должен был поехать на Острова еще год назад, верно? Признаюсь, я была в ярости, когда ты поднялся на борт «Лизабетт». Из-за тебя я не уехала к отцу, которого не видела целый год. Я опоздала на последний корабль, который пройдет по Северному пути до того, как он закроется на зиму.

Он выпрямляется, и я поднимаю руку, видя, что он собирается заговорить.

– Все это так, но чего ты не делал, так это не убивал людей.

– Селли, но можно было предвидеть… – Он смотрит на меня во все глаза и зажимает рот ладонью.

– Здесь уже достаточно желающих винить себя. Возможно, мы заслужили нотации, заслужили дурацкий гамак в наказание за невыполнение обязанностей, но мы точно не заслужили смотреть, как убивают людей.

– Я…

Он заставляет себя замолчать.

– Я так понимаю, ты действительно привык, что последнее слово всегда за тобой.

– Должен признать, обычно мне никто не пытался перечить.

Возможно, в другой обстановке, обсуждая что-то другое, мы бы улыбнулись, но сейчас было довольно и того, что напряжение между нами немного ослабло. Учитывая все произошедшее, это совсем не мало.

Всего несколько дней назад мы жили в разных мирах, а теперь он выглядит просто испуганным парнем.

– Можно спросить?.. – Я отворачиваюсь и чувствую на себе его взгляд. – Почему ты не поехал? – осторожно произношу я.

Он медленно жует и молчит – отвечает не сразу, сначала оглядывает лежащий под скамьей рядом с Киганом блокнот, потом поднимает глаза на мою самодельную мачту.

– Ладно, можешь не отвечать, – киваю я. – В любом случае, это не твоя вина.

Он качает головой и наблюдает, как ветер треплет рваные края паруса.

– Если бы ты спросила раньше, когда я был дома, я бы ответил, что у меня такая насыщенная из-за постоянных вечеринок жизнь, что трудно найти время. Я бы точно так сказал.

– А какова настоящая причина?

– Дневник, – отвечает он после долгой паузы. – Все из-за дневника.

– Я не понимаю.

Он смотрит прямо мне в глаза.

– Мой отец умер до моего первого дня рождения. Он упал с лошади, когда та споткнулась, – никаких причин ожидать худшего не было. Однако к утру его не стало. Мама стала регентом до входа Августы в возраст, когда она заняла трон. Обе мои сестры помнят отца, а я нет, хотя моложе их всего на несколько лет. Отец делал записи в дневнике, как и моя бабушка, и все предки до нее. Те, кто отправлялся в паломничество к Островам. Они описывали все, что видели, что делали – очень важные сообщения для тех, кто жил после них.

– И в записях твоего отца есть нечто?..

– Не знаю. Я еще их не читал. Мне кажется, если я прочту их… в жизни больше не останется ничего, что можно узнать об отце. А я не хочу, чтобы у меня больше не было возможности… будто бы говорить с ним, узнавать что-то новое… Вот. Это правда.

Мы оба молчим. Набегает волна и поднимает шлюпку, я выравниваю ее румпелем, держу по курсу, когда она бойко скользит вниз.

– Думаю, раз папа остался на севере, место там безопасное.

– Поверь, я был бы очень за тебя рад, если бы ты смогла к нему уехать. Кстати, как ты собиралась это сделать? Северный путь наверняка уже закрыт.

– Недавно ушел последний корабль, – с тоской говорю я. – «Фрея». Она была пришвартована рядом с кораблями королевского флота.

Я замолкаю и вижу по глазам, что ему все становится ясно.

– Когда мы встретились, ты пыталась туда проникнуть?

– Да. Но у меня не получилось, поэтому я решила дождаться ночи и пробраться тайком. До Холбарда они бы точно меня не нашли, а там уже ничего не сделаешь, пришлось бы меня оставить.

Бровь его ползет вверх, на лице появляется знакомая очаровательная ухмылка.

– Так ты собиралась сбежать?

– У меня бы все получилось, если бы не стражницы королевы на пристани. – Я замолкаю и в голову приходит мысль. – Ты тогда сказал: «Похоже, они что-то потеряли…» Тебя? Они искали тебя?

– А я был тогда с девушкой, с которой недавно познакомился, и слушал, как много, оказывается, у меня недостатков. – Он улыбается шире. – Они были в ярости, когда меня нашли.

– Если бы мне удалось попасть на «Фрею», с Ренсой было бы то же самое. – Я едва не задохнулась, вспомнив, что с ней случилось. Будто кто-то ударил под дых.

Я всегда любила вахты на рассвете за то, что в это время можно приятно поболтать, наблюдая, как зарождается новый день. Корабль кажется единственным в мире, а ты и напарник – одни на целом свете. Сейчас же я бы многое отдала, чтобы увидеть шумную, многолюдную гавань.

– А где твоя мама? – спрашивает Леандер, кажется, читая мысли и желая отвлечь.

– Моя мама – актриса из Траллии. Они с папой никогда не жили вместе. Просто, когда он сходил на берег, они… хорошо проводили время, так он всегда говорил. После моего рождения мама отдала меня отцу, и я выросла на «Лизабетт», первом и самом моем любимом корабле.

Он выдыхает и сочувственно кивает, вспомнив, что случилось с моим домом.

– Мою маму больше интересовали вечеринки, чем воспитание ребенка, потом все силы забирало регентство. Но она всегда была рядом, в том же дворце, что и я. Насколько я понимаю, кораблей у твоего отца теперь больше?

– Да, сейчас он ушел на самом новом – «Фортуне» – договариваться о новых тяговых маршрутах[16]. Дела не закончены, и он решил остаться на зиму в Холбарде. Он ведь даже не знает, что здесь произошло, не знает, какое Ренса приняла предложение… Он оставил меня с ней на год учиться ремеслу.

– И ты научилась?

– Не так многому, как хотела. И гораздо меньшему, чем она хотела меня научить, как я теперь понимаю. Мы с Ренсой не ладили. Но я точно знаю, если бы она подозревала, что предприятие это опасное, оставила бы меня на берегу. – Горло сдавливает, я резко делаю вдох через нос, а выдыхаю через рот, стараясь не обращать внимания на боль. – Я постоянно об этом думаю. Она бы не взяла меня с собой в случае угрозы, значит, она была уверена, что все пройдет хорошо.

Между нами вновь повисает тишина.

– Как думаешь, у нас получится? Богиня нас защитит? – спрашиваю я, откашлявшись. – Я знаю, в старых легендах все иначе. Киган рассказал мне несколько из тех, что знал. Он сказал, что тогда боги действительно здесь жили. Они участвовали в войнах, создали Посредников, обладающих особой волшебной силой. Это было несколько столетий назад.

– Баррика сейчас здесь, – тихо отвечает Леандер. – Не так, как раньше. Она не будет сидеть в одной лодке с нами, но она незримо присутствует, ведь она стала Хранительницей, ей надо стеречь Макеана. Я верю в это, Селли. Я знаю, что все это правда. Дневник, который я тебе показывал, – лишь один из артефактов, доказывающих, что мои предки бывали на Островах. Это не легенды, это наша история.

– И что, она все еще следит за всеми нами?

– Да. И даже больше. Я и моя семья, мы с ней связаны, и я воздаю почести этой связи во время своей молитвы. Мы говорим с ней, не словами, нет… но каждое мгновение я чувствую ее присутствие.

– Ты так в этом уверен? – спрашиваю я и смотрю с сомнением.

– Верь мне, Селли. Она… – принц склоняется ко мне, будто это помешает богине нас услышать, – она напоминает мне сестру Августу. Она могущественная.

– Я не могу даже представить, – признаюсь я, – каково это – говорить с богиней, с королевой…

– Ты им обеим понравилась бы. Селли, я обещаю, что все сделаю. Довези меня до Порт-Наранды, там я найду посла, а потом отправлюсь к Островам.

– Да, тебе никто не сможет помешать. – Я знаю, что сейчас мы оба думаем об уже заплаченной за то цене. – Я бы и сама тебя туда отвезла.

Он молча накрывает рукой мою ладонь, которой я сжимаю румпель. Костяшки пальцев болят, но от его прикосновений становится легче, тепло проникает в тело. Наши взгляды встречаются, и в воздухе между нами что-то мелькает. Чувствую, как горят мои щеки, но не могу отвернуться, да и не хочу. Затем уголок его рта медленно приподнимается, появляется усмешка, и в моей голове будто бы что-то переключается.