– Конечно нет, – произношу неожиданно для самой себя. – Для этого ты слишком избалованный мальчик. Поэтому на полу лягу я.

– Но я…

– Мне надо умыться, – сообщает Киган и скрывается за дверью крошечной ванной комнаты.

В воздухе повисают невысказанные слова: «Заканчивайте разбираться к моему возвращению».

– Селли. – Леандер говорит тихо, видимо, теша себя надеждой, что за тонкой перегородкой звуки не слышны. – Селли, давай оба ляжем на кровать. Поверь, я буду держать себя в руках, ты ведь уже просила об этом.

Я тяжело перевожу дыхание и просто киваю, не желая вспоминать о том моменте.

– Отвернись.

– Что?

– Я же не буду спать в этом платье. Отвернись, я переоденусь.

Он послушно поворачивается ко мне спиной, и сердце колет разочарование, что он так быстро согласился. Так не бывает, чтобы все сразу, девочка.

Осторожно снимаю туфли и платье, которое аккуратно вешаю на спинку стула. Проверяю, на месте ли бумажный кораблик и не помялся ли.

Леандер смотрит перед собой, но я чувствую, что он прислушивается к каждому шороху за спиной, улавливает каждое движение, когда я переступаю с ноги на ногу, как и шелест ткани.

Я поднимаю и разглядываю просоленные брюки, чувствую тяжесть камешков в кармане – они напоминают о том, о чем я сейчас не могу думать. Сегодня вечером мне уже пришлось испытать достаточно неприятного. Жаль, но спать в брюках я не смогу – они слишком жесткие. Быстро накидываю рубашку, ложусь в постель и натягиваю одеяло до самого подбородка.

Никогда раньше мне не приходилось старательно скрывать свое тело, но раньше рядом не было никого, кто хотел бы его разглядеть.

– Можешь повернуться.

Леандер поворачивается, садится на край кровати и наклоняется, чтобы расшнуровать ботинки. Он молчит, и я не могу придумать, что сказать, чтобы нарушить неловкую паузу. Он делает это первым.

– Мне ложиться на одеяло или можно под?

– Под, – милостиво разрешаю я и снова краснею. А потом принимаюсь разбирать прическу, сделанную Хэлли, чтобы хоть чем-то себя отвлечь, когда Леандер забирается под одеяло рядом.

Потом мы лежим, смотрим в потолок с разводами от протекшей воды, прислушиваемся к дыханию друг друга и привыкаем к тому, что находимся совсем рядом. По крайней мере, я точно.

– Киган правда не торопится, – замечает Леандер. – И я его понимаю.

Я поворачиваюсь и вижу на губах привычную улыбку. Удивительно, но на этот раз я не ощущаю раздражения, даже внутреннее напряжение слабеет. Это Леандер. Все как обычно.

В комнате становится тихо. Я никак не могу привыкнуть, что он так близко, я ощущаю каждое движение, каждый шорох, шевеление одеяла. Чтобы увидеть его, достаточно лишь немного повернуть голову. Он будто чувствует мои мысли. Одно движение, и я буду в его объятиях. Но мы оба остаемся недвижимы.

Сначала мне кажется, что я не смогу заснуть, но усталость медленно наваливается, теплая и расслабляющая, как одеяло, и не оставляет места ни для чего другого, кроме сна. Сейчас не время для гнева, заставлявшего бурлить кровь, как тогда, когда я шла от лестницы клуба к танцующему Леандеру. Не время для боли, которую я испытала, когда сказала, что он не должен целовать меня, ведь так будет неправильно. Все же мне не удается прогнать мысль о том, что завтра он исчезнет из моей жизни, и, возможно, я буду жалеть, что последние часы мы провели молча. Мне даже не приходится думать, что сказать, слова приходят на ум сами собой и складываются в вопрос, на который, как мне кажется, я знаю ответ.

– Леандер?

– Ммм?

– Что ты делал в порту в тот день, когда мы встретились впервые? Почему ты прятался за той грудой ящиков?

Он отвечает не сразу.

– Я сбежал, – наконец признается он.

– Как сегодня вечером, – говорю я, и это не вопрос.

– Пожалуй, – соглашается он. – Иногда… столько всего наваливается…

– Чего?

– Не пойми меня неправильно, есть люди, которым хуже, чем мне, конечно. Но сложно жить, когда на тебя постоянно смотрят все, кто находится в помещении, это как… сидеть в клетке. Благодаря принадлежности к семье у меня есть немало привилегий, но от меня и многого ждут. А свободы сделать что-то в жизни настоящее, по своему желанию, у меня мало.

У меня невольно вырывается смех.

– И ты, конечно, многое хотел сделать.

– Если бы я только раньше знал, что могу, исполнил бы все желания.

Он пытается сделать тон шутливым, но я слышу, как он серьезен.

Тянусь к его руке под одеялом. Наши мизинцы соприкасаются, и мы лежим, не шевелясь, довольно долго. Наверное, он хочет убедиться, что это не случайность. Я решаюсь придвинуть руку ближе, и он сжимает ее, переплетает пальцы, словно это жизненно важно.

– Спокойной ночи, – шепотом говорю я.

– Спокойной ночи, Селли.

Я опять думаю, что не сомкну глаз от усталости, но эта мысль последняя. Я мгновенно проваливаюсь в сон, продолжая сжимать пальцы Леандера.

Проталкиваюсь и переступаю порог клуба «Красавчик Джек». Сам не понимаю, как удалось сюда добраться. Толпа приветствует меня криком.

– У тебя сегодня нет боя, – говорит охранник у двери, оглядывая меня с головы до ног, а затем всматривается в список, который он держит в руке. – Решил выйти на ринг?

И тут я понимаю, почему ноги принесли меня сюда.

– Да, – хрипло отвечаю я и начинаю расстегивать рубашку.

Я не должен был уходить. Надо было поговорить с Леандером.

Просить, молить его помочь. Может, он говорил правду, действительно пытался найти меня после того, как мы с мамой сбежали. Тогда он точно помог бы.

Но в голове у меня крутились только две мысли: «Я помогал ей убить тебя. Как ты остался жив?» Голос в моей голове настойчив: «Ты мог бы все решить сейчас, и проблемы уже остались бы позади». Получается, вот я какой человек.

Несмотря на сжигающее изнутри чувство вины, я не просил о помощи, не предупредил об ищейках, идущих по его следу, я просто сбежал.

И вот я уже шагаю к рингу. Толпа становится плотнее. Здесь я получу единственный известный способ обо всем забыть.

Я не заслуживаю сделанного мне предложения.

Но мне невыносимо осознавать, что я сдался.

На площади у причалов Порт-Наранды всегда шумно и многолюдно, но теперь стало заметно тише, остались только те люди, чьи дела нельзя отложить до утра. Несколько матросов перевозят груз, вероятно, готовясь сняться с якоря. Пара стражников патрулирует территорию. Моряки, сонные и усталые, бредут к своим судам. Я отмечаю для себя, что они не перемещаются по одиночке, только группами. Возможно, это давняя привычка, а может, это связано с недавним напряжением.

Шторы в комнате задернуты, мои товарищи спят – наконец их сморила усталость. Они постепенно повернулись, и теперь лежат лицом друг к другу. Головы их совсем близко, словно они перешептываются, делятся секретами.

Мне тоже давно пора лечь, я мог бы устроиться на полу. Но мысли, от которых уже болит голова, не дают мне покоя.

Поэтому я положил газету на подоконник, перекинул за спину занавеску и продолжаю читать при свете уличного фонаря, попутно разглядывая площадь внизу. Я с детства привык читать при лунном свете, сначала дома, потом в пансионе. Этот способ всегда отлично помогает успокоить чувства и мысли.

В газете, принесенной Леандером и Селли, нет ни одного намека на произошедшее с королевским флотом. Не пишут и о пропавшем принце Алинора, хотя о самом королевстве упоминаний много – статьи о торговле, политике и факты о сфабрикованных обвинениях. Полагаю, пройдет еще пара дней, прежде чем появится новость о кораблях Леандера. Это неплохо – у него будет фора, он может быть уже на подходе к Островам, прежде чем поднимется эта буря.