Перед глазами меняется картинка. Я вижу маму, лежащую не здесь, в нашей квартире, а на койке в каюте третьего класса, в которой помимо нас еще дюжина пассажиров до Порт-Наранды. Мы зажаты стенами узкого и тесного пространства, темноту в котором разгоняет единственный тусклый фонарь.

Всего за месяц до тех событий я ходил в одну школу с принцем, на которого теперь вынужден охотиться. Я спорил с товарищами о чем-то более важном, чем стоит ли посетить в выходной день ближайшую деревню.

Я был уверен, что никто из друзей не пытался мне помочь после того, как мы скатились на дно, а мама сделала то, что было нужно, – стойко приняла новые условия жизни. Но не стала ли она сама им причиной?

«Лучше разорвать все отношения, начать с чистого листа, – твердила она мне. – Надо смотреть вперед, а не назад».

Не представляю, как поступить с тем, что мне известно о желании друзей помочь.

И можно ли верить Леандеру? Или он сказал это из чувства вины, просто оправдывая свое бездействие? Он не пришел ко мне, когда умер отец, хотя наверняка знал, как отвратительно мне тогда было осознавать, что он тоже меня бросил.

Внутри что-то болезненно сжимается, и я понимаю…

Я верю ему.

Я достаточно хорошо его знаю, чтобы видеть, когда он лжет, а когда говорит правду.

Значит, он передавал маме письма для меня, которые она прятала. Из-за своего горя от потери отца она хотела оборвать все связи с прошлым миром? Если да, то у нее получилось.

Возможно, мне и самому стоило поступить иначе: например, написать ему, когда мы перебрались в Мелласею. Не говоря уже о том, что я мог отказаться уезжать из Киркпула.

Мама шевелится в постели, я кошусь на нее и приседаю завязать шнурки. Жаль, что здесь Дазриэль, в его присутствии я не могу говорить с мамой об этом.

Придется ждать другого случая.

Я тянусь и беру ее за руку. Кожа сухая, как пергамент, и холодная. Я оказался между ней и Ласкией – более разных людей сложно найти.

Мама смиренно все принимает, и неважно, как факт или событие повлияют на нашу жизнь. Возможно, многое она сама спровоцировала, уверенная, что надо положить всему конец как можно скорее. И даже теперь, немощная, больная, не способная встать с постели, она готова ко всему, что таит для нас будущее. Она и не подумает сопротивляться.

Лаския же считает, что ты будешь иметь то, что взял сам, а не то, что тебе дали. Возможно, она безумна, но права в том, что пытается сама строить жизнь. Я не хотел бы оказаться на ее месте, но и на месте мамы тоже.

Да, я хочу идти собственным путем, но не вижу выхода из этой крошечной комнаты, как и способа сорваться с поводка Ласкии.

– Поспеши, Ваша Светлость, – раздается над ухом низкий голос Дазриэля. Я заканчиваю со шнурками на ботинках и поднимаюсь. – Охоту пора начинать.

Я оставила принца Алинора за ящиками с пустыми бутылками на грязном заднем дворе бара. К счастью, рядом Киган, он о нем позаботится. Надеюсь, они так и остались сидеть на месте с хмурыми лицами, прислонившись плечами друг к другу.

Меня все еще мучает, что я едва не лишила Леандера жизни по собственной глупости. От этой мысли до сих пор сжимается горло, сердце терзает горькое чувство вины. Вот поэтому магия не для меня. Видимо, по этой причине духи мне не отвечали, и ни один из десятков учителей не смог помочь. Только сила мага королевского рода смогла заставить духов заметить меня, но и тогда они не перестали пренебрегать моими просьбами.

Так продолжаться не может. У меня есть важные дела. Мне вполне под силу помочь спастись людям, которые мне небезразличны. Прежде всего отцу, матросам на остальных его кораблях. Друзьям и знакомым, которые есть у меня в каждом порту. Тысячам, десяткам тысяч людей, которых я никогда не встречала, но которым не желаю зла.

Когда я думаю о глобальной угрозе, сердце болезненно сжимается, поэтому я сосредотачиваюсь на меньшей, переключаюсь на двоих – Леандера и Кигана.

Им помочь вполне реально, я обязана это сделать.

Им остается рассчитывать только на меня.

– Будь осторожна, – заботливо произнес Киган, провожая меня.

Я вспоминаю его слова: «Каждый человек, с которым ты говоришь, – свидетель. Тебя может запомнить любой проходящий мимо. Нельзя забывать, что Лаския убила посла и теперь, по всей видимости, ищет нас. Судя по занимаемому положению, у нее везде глаза и уши».

Как ни странно, несмотря на то, что эта девушка хочет нас убить, есть в нашем положении и нечто, дающее повод успокоиться. Мир сузился до нас троих и одной задачи на всех.

Нет никаких расчетов, углов, рисков, которые надо измерить и продумать. Нам надо выполнить ряд простых действий: купить лодку и отплыть на Острова. Обо всем остальном можно забыть, потому что это уже не имеет значения.

Жертвоприношение должно быть совершено любой ценой, чего бы это нам ни стоило.

С бельевой веревки на заднем дворе отеля я ворую матросскую бескозырку, сразу надеваю и прячу под нее волосы – минус одна яркая черта, которую могут запомнить окружающие. В районе порта я, если повезет, сольюсь с толпой и стану просто одной из людей морской крови.

Я стараюсь крайне редко вступать в разговоры, приглядываюсь, есть ли на лацкане или другой одежде булавка с рубином. А еще тщательно выбираю направление движения и не делаю ничего, что могло бы привлечь внимание.

Но существует одна серьезная проблема – я из Алинора, и это становится ясно в считанные секунды после начала разговора.

Атмосфера в доках меняется быстро. Останавливаюсь взглянуть на отель «Солтхаус». Пожарные закончили работу и собирают оборудование, тела или раненых не выносят. Женщина-администратор стоит в сторонке в слезах, рядом, видимо, коллега, обнимает ее за плечи. Внезапно сердце колет чувство вины. Все это из-за меня. Почему я не оставила Леандеру бой с магом огня, почему запаниковала и второй раз говорила требовательно с духами?..

Отворачиваюсь и начинаю пробираться сквозь толпу. Команды алинорцев собирают вещи и спешат на свои суда, готовятся к отплытию, с грузом или без. Большие баржи с Кетоса следуют их примеру. Капитан корабля траллиан обсуждает с капитаном баржи из Бейнхофа, безопасно ли сейчас им здесь оставаться.

На площади появляется отряд городской стражи. Матросы бросаются в разные стороны к своим судам.

Через несколько минут стражники уже спорят с капитанами, возмущенными обысками. Мне вскоре становится ясно, что в такой обстановке никто не станет рисковать и брать пассажиров, не говоря уже о том, чтобы отправиться на Острова. Даже Леандеру никого не удастся уговорить. Я была права, решив, что лучше идти в другой город по побережью.

Засовываю руки в карманы, касаюсь кончиками пальцев лежащего там бумажного кораблика. Он теплый, согрет моим телом. Леандер обещал, что я скоро вернусь в море, но никто из нас не думал, что это произойдет так. И все же мне приятно, что у меня появился такой талисман, а сейчас еще и спутник. Однако надо спешить.

В ломбарде, куда я захожу с украшением Кигана, я пытаюсь говорить, как петроновцы. Мужчина за прилавком вскидывает бровь.

– Где ты взяла это? – Он перебирает пальцами звенья. – Латунь?

– Тебе отлично известно, что нет.

– Мне известно, что девушке из Алинора лучше быть на своем корабле и плыть домой, а не продавать мне краденое. Эти деньги не пригодятся тебе, если ты уплывешь отсюда.

Я уже готова ответить ему, но мимо витрины проходит городская стража, стекла трясутся от топота. Они направляются к докам.

Я смотрю на мужчину, он на меня. Вполне ожидаемо, что он позовет их и скажет, что алинорская девчонка принесла украденное украшение. И я останусь и без цепочки, и без денег. К тому же меня могут арестовать.