Через некоторое время Леандер обнял меня за плечи, будто желая уберечь от качки, я положила голову ему на плечо и задремала. Я проснулась, когда соседка громко спросила у Леандера, не знает ли он, который сейчас час. Он уже открыл рот ответить, что было бы катастрофой, учитывая его алинорскую манеру. И тут Киган наступил ему на ногу и ответил сам, причем с идеальным норт-нарандским произношением, непонятно откуда взявшимся. Я впервые слышала, чтобы он так говорил. Когда женщина поблагодарила и отвернулась, я вопросительно посмотрела на него, но в ответ получила лишь неопределенное движение плечом.

– А я всегда считала, что дворяне привыкли жить за высокими стенами. – Я склонилась совсем близко к нему. – Ты меня удивил.

– Научился, когда был на чужой территории, – ответил он так же тихо и добавил, видя, что мне непонятно: – Не в Мелласее. Раньше, когда сбежал из дома. Мне многое пришлось преодолеть и, надо сказать, довольно успешно. Если бы корабль, выбранный мной для плавания, не сменил курс, план был бы уже реализован.

– Не думаю, что мы не разглядели тот пароход на горизонте по твоей вине.

Киган опять пожимает плечами, будто подтверждая, что и моей вины в том нет.

Я до сих пор не понимаю, как устроены мозги нашего Ученого, но сложнее, чем я думала, это точно.

Слышу крики с платформы, извещающие, что наш поезд прибывает в Порт-Катар, и, расталкивая попутчиков, мы выбираемся, наконец, на свежий воздух. Сумка с нашими вещами доверена Кигану.

Солнце лишь только тронуло горы на западе. В воздухе ощутим запах соли и водорослей. Я вздыхаю с облегчением, когда замечаю вдалеке низкие постройки – там рыбацкая гавань.

Это то место, где мне все знакомо. Я знаю, что там делать и как себя вести. Больше я не желаю бродить в каменных каньонах между небоскребами и смотреть на толпы людей, движущихся в разных направлениях с непонятной мне целью.

Я рада, что мы возвращаемся в море. Осталось только добыть, на чем.

Моя няня-надсмотрщица – так мы с сестрой ее называли – каждый год возила нас к морю. Родители и старший брат оставались дома, нас же отправляли наслаждаться свежим воздухом, соленой водой и весьма изрядным количеством мороженого. Тогда мне на море не очень нравилось. Солнце грело слишком сильно, было жарко, песок пробирался во все места, поэтому читать на пляже книги было невозможно, что, разумеется, мне не нравилось. И сейчас Порт-Катар не произвел на меня впечатления – ничем не примечательная рыбацкая деревушка. Сомнительно, что в таком месте на продажу выставлено много лодок, но Селли уверяла, что у нее все получится.

Мы плетемся по извилистой дороге от станции, расположенной на склоне горы. Идем в гавань, окруженную деревянными строениями, лодки там разных размеров.

– Здесь нас точно запомнят, – настороженно произносит Леандер.

– У нас нет выбора, нужно рискнуть, – отвечаю я. – Если за нами следили, вычислят в любом месте. Чтобы узнать, когда и на какой поезд мы сели, Руби должна иметь глаза и уши в каждой точке города.

– Я понимаю, – хмурится Леандер. – И успокоюсь только тогда, когда отойдем от берега. Сразу станет ясно, есть ли за нами погоня.

– Сегодня на станцию придет еще один поезд, это повышает наши шансы. – Несмотря на внешнее спокойствие, меня терзают те же сомнения, что и принца.

– Цены здесь ниже, что для нас выгодно, – напоминает Селли и принимается внимательно изучать те лодки, что может отсюда разглядеть. – За пределами столицы всегда дешевле, и здесь едва ли знают, что алинорцев теперь не жалуют.

Мы продолжаем спускаться, и Леандер больше не произносит ни слова, а я решаюсь высказать пришедшую в голову мысль.

– Место здесь тихое. Если не сможем ничего купить, украсть точно получится.

Селли поворачивается ко мне с широко распахнутыми глазами.

– Ты серьезно?

Для нее любое плавсредство – то же, что для меня библиотека. Это место, где протекает жизнь.

– Хотя, конечно, лучше купить, – продолжаю я. – Однако когда на одной чаше весов жизнь единственного человека, а на другой – десятков тысяч…

Селли оглядывает каждого из нас по очереди, будто изучает. Я так и не понял, воспринимает ли она нас всерьез.

– Справедливое замечание, – неожиданно заключает она. – Но я вижу в гавани несколько лодок, которые нам подходят. Много лучше, чем я ожидала. Будет гораздо умнее не убегать от жителей этой замечательной деревеньки. Я выберу подходящую лодку, и мы ее купим.

Мы решаем разделить обязанности. Солнце вскоре опустится за горы, все вокруг погрузится в темноту до следующего утра.

Натянув на глаза бескозырку, Селли заходит в таверну.

Мы с принцем направляемся в единственный магазин – нам нужны продукты. Я уверен, он никогда раньше не был в обычном магазине. Селли, судя по взгляду, разделяет мое мнение, поэтому и отправляет нас вдвоем, возложив надежды на меня.

Внезапно Леандер останавливается, оборачивается и смотрит на таверну.

– С ней ничего не случится, – уверяю его я.

– В этом городке ей точно безопаснее, чем нам, – отзывается он. – Она лучше знакома с такими местами. Киган, мне страшно думать, что я сделал с ее жизнью. Это уже ничем не исправить, не так ли? И еще… как я расстанусь с ней, даже если смогу чем-то помочь? Но и держать ее вдали от того, что она так любит, будет неправильно.

– Однозначного ответа в этом случае нет. При всем уважении, я все же рискну предложить поставить эту проблему в череду многих и многих насущных. Я бы присвоил ей номер, скажем, четыреста тридцать семь. Если решим все предшествующие, то и с ней сможем справиться.

Леандер тепло улыбается, белоснежные зубы по-прежнему ослепительно сверкают. Пожалуй, я впервые вызвал у него такую реакцию – по крайней мере, за время учебы в школе подобного не случалось.

– Ну, раз ее номер четыреста тридцать семь, твой – четыреста тридцать восемь. Скажи, что ты собирался изучать?

Я отвечаю не сразу, удивленный резкой сменой темы.

– Историю. Надо признать, теперь я полон решимости выжить и все подробно описать в работах, которые, полагаю, станут важными для будущих студентов. Предстоит еще изучить некоторые недостающие сведения, но у меня есть четкое представление о том, что необходимо включить.

Леандер смотрит на почти пустынную улицу перед собой и произносит задумчиво:

– Что же ты напишешь обо мне?

Беру долгую паузу, чтобы обдумать ответ. Раньше я бы, возможно, воспользовался ситуацией, чтобы отомстить ему. По крайней мере, его чувства были бы последним беспокоящим меня вопросом. Я и сейчас не хочу лгать ему, это не в моих правилах. Но правду готов признать.

– Я расскажу о том, как быстро ты завоевываешь доверие людей. Это редкий и ценный дар. Еще о том, что ты могущественный маг… Помнишь, что с укором сказал тебе мистер Гардинер? У тебя блестящий ум, но ты редко им пользуешься.

Леандер неожиданно заливисто хохочет.

– Откуда ты знаешь? Тебя ведь тогда даже не было в классе.

– Я был в соседнем классе, – серьезно отвечаю я. – Поверь, мы тогда отчетливо слышали каждое слово.

Он опять смеется, и я ощущаю, как напряжение, несколько дней назад сдавившее грудь, ослабевает. Хотел бы я так легко общаться с ним тогда, в школе. Оказывается, такое возможно только после кораблекрушения.

– Тебе надо непременно заняться изучением философии, – говорит он. – Там, в Книгохранилище, когда доберешься.

– Я оставляю себе год на размышления. Приму решение на втором курсе. И постараюсь не относиться к тебе предвзято.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я все оплачу, – мягко говорит он. – Или Августа, это неважно.

Я поднимаю на него глаза и вижу, что лицо его серьезно. До сих пор я был бы рад и тому, что он готов отправить меня в Книгохранилище. Мне даже в голову не приходило, что королевская семья может помочь мне получить знания. Откровенно говоря, это было бы очень кстати. И дело не только в финансах, полагаю, репетиторство позволило бы мне заработать на оплату учебы. Рано или поздно мои родные узнают, куда я сбежал, а покровительство королевы изменит многое, если не все.