Мама всегда без оснований доверяет всем и каждому, предпочитает видеть в людях только лучшее, что в них есть, поэтому мы и оказались здесь. Любая другая женщина первым делом заставила бы отца обеспечить нас до конца дней, не позволив зависеть от милостей законной жены. Мне нет дела до того, какой версии придерживались отец и его жена!

Впрочем, на ближайшие дни мамино доверие к людям мне на руку.

– Я должен уехать на некоторое время, – кивком я указываю на дверь. – Руби дала мне одно задание. – Мама, словно очнувшись, оглядывается и понимает, что мы не одни. – Руби пришлет доктора, – продолжаю я. – А я приеду, как только смогу. У нас есть немного картофеля и фасоль, я уже залил ее водой. Завтра миссис Тевнер зайдет к тебе по пути на рынок. Скажи, что я починю ее плиту, когда вернусь. Надеюсь, это обещание заставит ее быть внимательнее к тебе.

– Непременно скажу, – обещает мама, хотя нам обоим известно, что я не представляю, как чинят плиты. Я вырос в достатке в доме в Киркпуле, у нас были кухарка и горничная, а в школе работать руками не учили.

Мысли о школьных годах напоминают о предстоящем задании – необходимости подтвердить личность друга детства. Я сползаю с кровати и начинаю искать рюкзак. Мама следит, как я складываю туда вещи, как вожусь слишком долго, излишне тщательно затягивая шнурок.

– Постараюсь вернуться скорее. – Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щеку. Кожа у нее гладкая, но рука очень тонкая, особенно по сравнению с моей, и плечи костлявые. Вокруг витает запах каких-то благовоний, что кажется странным. Сердце сжимается от тревоги, но я делаю усилие и сохраняю лицо.

Может, раз скоро война, я должен сказать что-то еще? У нас нет денег купить еды впрок. Возможно, получив плату от Руби, я смогу вывезти нас из города.

– Отдыхай, – говорю я. – И делай все, как велит доктор.

– Я люблю тебя, Джуд, – произносит она и, сделав над собой заметное усилие, протягивает руку, чтобы пожать мою.

– И я тебя, мама. – Хотел бы я сказать больше, но слова застревают в горле из-за присутствия в соседней комнате Ласкии. Поэтому я просто киваю, когда мама вновь сжимает мою руку.

Не оглядываясь, прохожу мимо девушки и выхожу на лестницу.

«Лизабетт» уходит в море, и только тогда я понимаю, как малочисленна наша команда. Корабль будто летит над водой, паруса развернуты, полощутся плохо различимые в темноте флаги, палуба качается под ногами. Но на этот раз запах моря не успокаивает учащенно бьющееся сердце. Его тянет назад, в Киркпул, на «Фрею», все еще ожидающую меня в доках. Там моя последняя возможность увидеть папу до того, как путь преградят зимние бури. Слезы наворачиваются на глаза, стоит представить, как утром «Фрея» будет неторопливо выходить из порта, и ни одна живая душа не будет знать, что на ее борту должна быть я.

Прислушиваюсь к ударам в груди и понимаю, что они связаны со страхом из-за поступка Ренсы. Наш капитан у штурвала, Кайри закончила ритуал у алтаря и теперь стоит рядом.

Я по-прежнему на своем месте, передо мной только носовая фигура[9] и бушприт. Определить линию горизонта удается лишь благодаря звездам, освещающим чернильно-темную гладь воды. Перчатки оставляют незакрытыми пальцы, и я чувствую шероховатость деревянных поручней – все это привычно и знакомо, и только это удерживает меня от необдуманных поступков в ночь, когда все пошло не по плану.

Помимо Ренсы, Кайри и меня на борту из команды трое. Всего нас шесть человек, а должно быть десять. Абри уже на мачте, братья-двойняшки закончили с парусами, хотя я не представляю, как они справились всего двумя парами рук.

Интересно, что станут делать четверо отпущенных на берег матросов, когда утром они придут в порт и не увидят корабль? Сказанное Ренсой все еще крутится в голове. Мне не все равно, как они выйдут из сложного положения, смогут ли заработать, найдут ли место для ночлега. Я думала бы об этом, даже если бы Ренса мне не напомнила.

Улавливаю движение наверху – Абри начинает спускаться – и направляюсь к ней. Когда она встает на палубу, лицо кажется мне особенно белым, слишком бледным. Абри очень женственная, фигура ее не лишена округлости, при этом она ловкая и сильная, как любой моряк. Часто на лице ее сияет улыбка, но сейчас она хмурая, взгляд встревоженный.

– Киркпул скрылся за горизонтом, и больше не видно ни огонька. Мы здесь совсем одни.

– Или те, от кого мы прячемся, тоже идут без габаритов.

Абри морщится, но ничего не говорит. Мы вдвоем идем на корму, чтобы послушать, что скажет Ренса. И как этот парень объяснит, почему втянул нас во все это. За нашими спинами сползают по канатам Джонлон и Конор. Почти бесшумно они опускаются на палубу и следуют за нами.

Ренса зажигает фонарь и закрывает его экраном, чтобы свет был не ярким, но достаточным для лучшей видимости. Теперь, когда этот парень лишил меня последнего шанса на счастье, я решаю присмотреться к неизвестному гостю внимательнее.

Первая мысль: несправедливо, что кто-то так выглядит. Мы ровесники, но на этом сходство заканчивается. У меня светлые кожа и волосы, на лице веснушки. У него же черные волосы, выразительные брови, золотистая кожа и постоянная легкая ироничная улыбка. Губы его красиво смотрятся в этой ухмылке, а глаза становятся чуть уже, отчего в уголках появляются морщинки.

По этому лицу видно, каково его происхождение, а по одежде – уровень жизни. Он скидывает роскошного качества бушлат и бросает на палубу, закатывает рукава рубашки, открыв сильные руки и магические знаки – такие сложные мне не приходилось видеть раньше. Оторвавшись от разглядывания его губ, замечаю, что он наблюдает за мной и неожиданно приподнимает бровь. Прищуриваюсь и смотрю внимательнее. Он не выглядит встревоженным или озадаченным.

Ренса начинает говорить, и присутствующие поворачиваются к ней.

– Благодарю всех за быструю и слаженную работу сегодня вечером. Замечу, мне очень жаль, что пришлось оставить на берегу четверых из нас. Их будут ждать в порту на месте нашей стоянки, им обязательно помогут. Нам нужно было вести себя естественно, а факт, что на судне остался полный экипаж, мог вызвать подозрения. – Она делает паузу и окидывает нас сосредоточенным взглядом. – И еще скажу, что дело поручили нам, потому что у компании Стэнтона Уокера хорошая репутация, класс его судов очень высок.

Папа никогда в жизни не позволил бы втянуть нас в нечто подобное, никогда бы не согласился. Сжав зубы, смотрю по очереди на каждого из моих товарищей, но взгляды их обращены к новому человеку на борту.

– Члены команды «Лизабетт» горды тем, что поддерживают высокие стандарты, – продолжает Ренса. – Наш корабль надежный и быстрый, при этом он идет тихо, не привлекая внимания. Это и заинтересовало ее величество.

– Ее величество! – восклицает Джонлон, определенно выражая общее мнение. Мне кажется, Абри начинает шептать молитву. Конор бросает на меня взгляд, говорящий о том, что происходящее радует его не больше, чем меня.

– Как он связан с королевой? – вырывается у меня, и этот нахальный парень улыбается еще шире, будто я сказала что-то забавное.

– Лучше помолчи, – говорит мне Абри. Она смотрит на нашего нового пассажира, забыв закрыть рот. Я хмурюсь, она замечает это, вздрагивает и берет себя в руки.

– Перед вами брат королевы, его высочество принц Леандер, – почти без эмоций произносит Ренса.

На мгновение все словно замирает. Слышны лишь порывы ветра, шум моря и удары сердца в груди. Я пытаюсь вникнуть в смысл сказанного, но получается с трудом. Я поняла, что он не простой слуга, но чтобы сам принц… Может, он мошенник и самозванец? А если и правда принц, почему он прятался?