Я поднимаюсь с колен и смотрю на вход. Чувствую чье-то прикосновение – это Селли вкладывает мне в руку коробок спичек и нож. Опускаю их в карман, осторожно обхожу тела и скрываюсь в Храме.

Отчего-то я был уверен, что здесь темно, однако свет проникает сверху – потолок, как оказалось, отсутствует. Он определенно не обвалился, так сделано намеренно. Впрочем, в помещении царит полумрак, я иду на ощупь, волоча ноги по земляному полу.

Глаза вскоре привыкают, и удается разглядеть впереди очертания алтаря, удивительно неровного, словно покосившегося. В дневнике говорится, что за ним должна быть статуя Баррики. Получается, я смотрю прямо на нее?

Медленно приближаюсь, поражаясь, как возрастает беспокойство в душе. Роюсь в кармане в поисках спичек – мне нужно больше света, чтобы разглядеть и понять. Зажигаю одну, а остальные бросаю на пол и придавливаю ногой, не найдя больше ничего, что можно пожертвовать духам. Вскоре коробок исчезает.

От входа до меня доносится голос Селли, нас разделяет расстояние всего в несколько шагов.

– Леандер, что там?

Я обращаюсь к духам огня, кружащим у крошечного пламени спички. В ответ на мою просьбу оно вспыхивает, на несколько секунд поднимается выше, освещая пространство вокруг. Этого времени достаточно, чтобы увидеть и осознать.

Алтарь богини и ее статуя разбиты вдребезги, восстановить их уже невозможно.

Этого не может быть.

Этого не могло случиться.

Я отступаю назад и едва не падаю, споткнувшись о брошенную кувалду. Склоняюсь и пытаюсь поднять один из камней, но не могу сдвинуть его и на дюйм. Оглядываю то, что осталось от алтаря и статуи, кладу ладонь на лежащий посреди святилища кусок лица Баррики с открытым глазом. Выхватываю нож Селли и делаю надрез на ладони. Я так долго ждал этого момента, всю жизнь фантазировал, представлял, как это будет. Надо признать, боль совсем не ощутима.

Наклоняю руку, чтобы капли крови попали на отбитый кусок камня. Дыхание учащается с каждой упавшей каплей.

Закрываю глаза и обращаюсь к Баррике, возношу молитву, с помощью которой всегда устанавливал связь с ней. Сейчас между нами пропасть, несмотря на то что я ощутил ее присутствие сразу, как ступил на берег Острова. Эта пропасть черна и бездонна, она поглощает все мои усилия.

Тревога в душе вырывается наружу и превращается в истошный крик. Может, я и правда кричу. Присутствие богини ощутимо, но в разрушенном Храме сила моей жертвы не умножится, не поможет даже бескрайняя вера.

В панике хватаюсь за каждую возникшую в голове идею – не отрезать ли палец или руку, чтобы крови было больше?

Впрочем, ответ я и так знаю. Все усилия, проделанный нами путь, смерти и потери – все они бесполезны. Я пришел слишком поздно.

Этого не может быть.

Просто не может быть.

Леандер неподвижно стоит на коленях перед разрушенным алтарем, изо рта вырываются страшные звуки от переполняющего душу горя. Мы зовем его, но он не обращает внимания, не подает знак, что слышит нас.

Мы с Киганом переглядываемся, я закрываю глаза для молитвы – я хочу помочь, пожалуйста, позволь мне – и прохожу внутрь. Шаг, еще шаг, и вот я уже бегу к нему, приседаю рядом и сжимаю руку.

Он безвольно позволяет мне поднять себя, руки его ледяные, взгляд отрешенный. Я веду его к выходу, и он медленно делает шаг за шагом.

Солнечный свет слепит глаза, их начинает пощипывать, и я не сразу понимаю, что от слез. В последнее мгновение вспоминаю о трупах, тяну Леандера на себя и оттаскиваю в сторону. Порезанная ладонь кровоточит все сильнее, капли падают на землю перед ним.

Неожиданно он вырывается, шатаясь, отходит к дереву и садится, обхватив руками колени.

Я стою на поляне напротив Храма в окружении леса и лихорадочно пытаюсь заставить мозг работать.

Я не особа королевской крови, а простая девушка, которая привезла его сюда, не мне решать, как теперь поступить.

Моя задача – доставить его обратно на «Эмму» невредимым.

А потом? Вероятно, увезти подальше отсюда, к королеве. Может, следует поспешить?

Киган берет в руки дневник, садится на выступ в скале и приступает к тому, что умеет и любит делать лучше всего, – читать с целью найти ответы.

В какой-то момент принц опускает руки и поворачивается к нам. Его загорелая кожа кажется посветлевшей.

– Леандер, – обращаюсь к нему я. Его боль ощущается не менее остро, чем собственная. – Это не твоя вина, ты не мог знать…

– Не надо. – Каждый звук, как удар молота.

– Но…

– Могу предоставить целый список того, в чем я еще повинен, – огрызается он.

– Но это…

– Потонувшие корабли королевского флота, гибель всех друзей на них, – упавшим голосом начинает перечислять он. – Команды кораблей – люди, которых я в жизни не видел, они тоже на моей совести. «Лизабетт», ваш капитан и матросы. Посол, каждое судно, пережившее конфискацию груза и штрафы за последний год, каждая жизнь, что будет отдана на войне. Исчезновение целых стран. Бесплодная долина – лишь начало.

– Все происходит потому, что зеленые сестры нашли лазейку, – продолжает Леандер. – На протяжении нескольких поколений они трудились, чтобы привлечь людей в храмы, а это совсем непросто, когда их бог спит, но у них получалось, и прихожан становилось все больше. Они видели, что в наши храмы людей приходит все меньше, и верили, что наступит день, когда Макеан проснется. Моя семья служит Баррике-Хранительнице. Они доверили мне быть здесь, принести жертву, чтобы придать сил нашей богине. Этой войны не должно было случиться, но что сделал я – я отложил поездку. Теперь Макеан, скорее всего, проснется, а у Баррики не хватит сил, чтобы его удержать, и тогда мы увидим, что такое война богов.

Он поднимает руку и трет увлажнившиеся глаза. Меня тянет сделать шаг вперед, подойти к нему, взять за руки и помочь, разделить с ним проблемы, которые слишком сложны для одного растерянного принца.

– Они скоро будут здесь, – тихо говорит он. – Поэтому последнее, что я могу и должен сделать, – взять ответственность на себя. За то, что убиты все эти люди. Из-за меня чуть не погиб Киган, который на все ответил мне преданностью. Я сломал твою жизнь, Селли, а ты за это помогала мне, спасала меня.

Я делаю шаг. Он поднимает окровавленную руку, останавливая меня, в глазах его слезы.

– Леандер, прошу, позволь…

– Нет! – Ответ резкий, словно полоснули ножом.

Обхватив себя руками, я отворачиваюсь и отхожу, спотыкаясь, к краю поляны, будто бы там я смогу скрыться от боли. Прижимаю ладонь ко рту и опираюсь на одно из деревьев, переношу на него вес, опасаясь, что ноги меня не удержат. Все не может закончиться здесь и вот так. Неужели мы просто сдадимся?

По стволу дерева ползет вверх вереница муравьев. Жаль, что я не могу объяснить им, что наверху нет того, ради чего туда стоит забираться. Несколько минут смотрю, как они огибают сучок, затем отвожу взгляд в сторону на ожидающую нас «Эмму». Она покачивается на волнах рядом с черной шхуной, которая привезла людей, что лежат сейчас перед нами. Вероятно, все внутри Храма разрушили они. Склоняю голову набок, не сразу понимая, что вижу. Моргаю, чувствуя, как пересыхает во рту, мысли роятся в голове. В бухте на якоре стоит третья лодка. На палубе никого нет, а это значит, люди уже поднимаются.

Я резко поворачиваюсь.

– Леандер! Там внизу еще одна шхуна – должно быть, это Лаския.

Киган, встрепенувшись, поднимает голову и вновь опускает глаза на дневник в руках.

«– Это похоже на место, где я хотел бы остаться навсегда», – тихо читает он, внимательно вглядываясь в слова на странице.

Я замолкаю и наблюдаю за ним.

«– Но меня зовет капитан. Если бы мы могли задержаться и все здесь осмотреть… На другие острова я бы не посмел отправиться, думаю, на них остальные боги столь же сильны, как моя богиня здесь. Но было бы интересно осмотреть их с корабля. Больше всего, признаться, я бы хотел посетить Остров Матери. В разговоре с капитаном я отметил, что, по преданию, все дети присутствуют в Храме Матери, так что Баррика нас убережет. Говорят, Храм Матери на ее острове построен раньше остальных. Хотел бы я его увидеть, узнать, кем он возведен. Я непременно спросил бы у него, были ли боги близки им больше, чем нам сейчас? И с каким чувством в те времена верующие люди и зодчие, трудившиеся над созданием Храмов, приходили на Острова, где родились боги?»