Я принесу жертву, сделаю записи в дневнике, тем самым выполню главную в своей жизни задачу. Если только они не потребуют, чтобы я повторил паломничество еще через четверть века. И люди еще удивляются, почему я так люблю вечеринки.

– Вот, это Острова, – отбросив размышления, говорю я Селли и открываю первую страницу с изображением континента и Моря Полумесяца. Его очертания хорошо знакомы нам обоим, но есть здесь и дополнение, которое не найти на обычной карте.

Указываю пальцем на город Лофорта в Траллии, веду вниз до группы из восьми островов, расположенных по кругу. Они очень-очень далеко от любой ближайшей земли. Их соединяет тонкая линия. Селли наклоняется ближе, чтобы все разглядеть. Наши плечи соприкасаются, ее коса скользит по спине. Девушка замечает, что мы совсем близко, и спешно отстраняется, не отрывая при этом глаз от нарисованной от руки крошечной карты.

– А где находятся Малые Острова?

– Они образуют риф, который называют Корона Матери. Он прямо под поверхностью воды, соединяет острова с соседними. Внутри кольца островов никогда не бывает волн, поверхность воды ровная, как зеркало. В дневнике ее называют Тихие Воды.

– Будет интересно посмотреть, – кивает Селли.

– Это верно. Вот самый большой остров – Остров Матери, а остальные семь посвящены каждому из ее детей. Мы посетим только Остров Баррики. Вот он, рядом с Островом Матери.

– А я всегда хвасталась, что побывала во всех землях, что изображены на карте. – Она говорит тихо и во все глаза смотрит на рисунок на странице, будто он – невиданная драгоценность. – Теперь это будет правдой на сто процентов.

– Скажи, это правда, что корабли туда не ходят? – спрашиваю я. – И на картах их нет… Если бы кто-то из матросов там побывал, люди узнали бы?

– Узнали бы, конечно. Во-первых, почти все моряки очень верующие, они никогда не нарушат заповеди богов. Во-вторых, есть немало историй о том, что тогда случится. Разве вы не знаете, ваше высочество?

– Нет. А что за истории?

Губы ее растягиваются в кривой ухмылке.

– Говорят, если подойти к Островам, узнаешь, что такое настоящий гнев богов.

Брови мои непроизвольно ползут вверх.

– Надеюсь, мне это не грозит. Ведь я послан туда королевой, к тому же у меня море обаяния.

Она ухмыляется.

– Похоже, вам слишком часто об этом говорили.

Мы не отводим друг от друга глаз, и я постепенно начинаю осознавать, что эта девушка мне нравится. Хоть от нее и нет никакой пользы. Как бы ни прошла эта поездка, в будущем мы никогда не увидимся. И ей не принесет выгоды общение со мной. Впрочем, она, похоже, и не надеется, в отличие от всех, кто окружает меня в обыденной жизни.

Это приятно, для разнообразия.

Хотя меня больше порадовало бы, если бы титул принца вызвал в ней больше уважения.

– Какое твое любимое место на корабле?

– Зачем вам?

В ответ я пожимаю плечами.

– Ты хорошо знаешь этот корабль, можешь научить меня чему-то новому.

Она перестает моргать, потом оглядывает меня с головы до ног, не скрывая, что оценивает.

Раньше я точно попытался бы улыбнуться, но сейчас понимаю, что это не сработает. Наверное, слишком самонадеянно думать, будто она оценит мой поступок и поймет, насколько он значим. Признаться, я никому раньше не показывал дневник предков.

Она медленно кивает. Это радует меня, но лишь самую малость.

– Идемте, – говорит Селли и отталкивается от релинга.

Разворачивается и уверенно куда-то направляется, даже не обернувшись, словно не сомневается, что я пойду следом. Что ж, разумеется, не надо условностей. Все отлично.

Она ведет меня в переднюю часть корабля – носовую, как она ее называет. Проходим мимо небольшой лодки, лежащей вверх днищем и прикрепленной к палубе. На борту золотистой краской выведено: «Крошка Лизабетт». Селли приседает и проводит по ней рукой в немом приветствии.

– Для чего она? – спрашиваю я. Я видел спасательные шлюпки на больших кораблях, но для них эта слишком мала.

– Не каждый порт похож на Киркпул, – через плечо отвечает девушка. – Иногда приходится бросать якорь недалеко от берега и добираться до него на веслах. Идите дальше. Прямо.

Мы пробираемся дальше, туда, где релинги с обеих сторон соединяются в одной точке. Перед нами тянется вверх бушприт, похожий на копье древнего рыцаря.

– Ты можешь забраться на него? – спрашиваю я и смотрю с прищуром, будто провоцируя. – Наверное, там кажется, что ты летишь.

– Могу. Но знайте, если не удержаться, можно оказаться внизу, под днищем корабля. Не представляю, что со мной сделают, если принц упадет в ледяную воду и поранится о ракушки. Но уверена, мне это не понравится. – Она замолкает и смотрит на нос корабля.

– Давай дальше, – говорю я. – Интересно, что ты мне покажешь.

Задерживаю дыхание, видя, что по мере приближения она теряет уверенность в верности принятого решения. Не хотелось бы, чтобы она передумала.

Селли поворачивается ко мне, ветер вырывает еще одну прядь из косы, и та начинает извиваться у ее лица. Почти уверен, что духи примут это за игру и включатся в нее, но они проносятся мимо и кружат теперь вокруг меня.

Девушка поднимает руку в перчатке с обрезанными пальцами – наверное, они нужны, чтобы не стереть руки о канаты, – и нетерпеливо откидывает волосы назад. Еще шаг, и она поворачивается, кивком призывая подойти. Встав рядом, мы касаемся друг друга бедрами и плечами, но взгляд ее предупреждает, что на этом не стоит сосредотачивать внимание. Следом за ней я перегибаюсь через релинг и вижу то, что она хотела показать. Передо мной вырезанная из дерева фигура женщины. Верхняя часть покрыта водорослями и ракушками, нижняя погребена под водой – будто острые ножницы портного разрезали ее пополам. Волны с белыми гребешками расходятся в стороны, обрамляя ее, словно кружево. В местах, где брызги поймали свет, они вспыхивают разными цветами. А потом летят вниз, исчезают.

– Приветствую, – говорю я на выдохе. Я чувствую духов везде, где нахожусь, но здесь присутствие духов воды ощутимо лучше всего. Над нашими головами бьются полотнища ритуальных флагов. Первый помощник капитана Кайри приложила немало усилий, натягивая их, чтобы они не попались мне под руку, когда я захочу сделать жертвоприношение. Лезу в карман и достаю корочки от тостов, поданных на завтрак. Я сунул их туда по привычке – никогда не знаешь, что и в какой момент понадобится.

Чтобы духи сотворили что-то волшебное, им нужно пожертвование. Предложите, что у вас есть, а они сами выберут нужное, и предмет исчезнет. Мы, алинорские маги, любим свечи, отлитые и освященные в Храмах нашей богини. Подношение поступает духам медленно, не все сразу. Без жертвоприношения ни один маг или служительница не захочет встречи с духами или богами, ведь это может быть воспринято как оскорбление, и тогда они заберут что-то у тебя сами. У служительницы и мага всегда должно быть что-то припасено в кармане.

Корочки хлеба – не лучшее подношение, но мне и не нужно ничего особенного.

Бросаю кусочки в воду и погружаюсь в себя, когда вижу, что они с шипением исчезают, – пытаюсь понять, что получаю в ответ. Ощущения такие, будто протягиваешь руку в темной комнате, уверенный, что там кто-то есть, и надеешься, что ее пожмут.

Я мгновенно улавливаю установившуюся связь и направляю в ответ дружественную энергию и ощущение радости от того, как они прекрасны. В ответ вздымаются вверх волны у носа корабля, брызги ловят лучи солнца и переливаются разноцветными огнями. Многочисленные радуги сияют очень ярко, я ощущаю готовность духов сделать все, что попрошу.

– Ого… – протяжно говорит стоящая рядом Селли и смотрит во все глаза на знаки на моих руках.

– Что? – я перехватываю ее взгляд.

– Они вам отвечают, – шепчет она. В ее голосе появились задумчивость и новые интонации, что-то необычное, чему я не могу дать определение. – Я раньше никогда не видела, как королевский маг общается с духами.

Обычные маги могут контактировать с одним видом духов – земли, воды, воздуха или огня. Маги королевской семьи Алинора способны на большее, но я выделяюсь даже среди них. Могущество мое огромно. Мне нравится раздражать старших сестер упоминанием об этом и уточнением, что за это надо благодарить мое врожденное обаяние. Хотя уже существует доказательство того, что оно не на всех действует.