– Духи воды любят «Лизабетт», – говорю я, глядя, как волны вновь взлетают вверх и распадаются на белые пенные фрагменты.

Как я и предполагал, упоминание любимого корабля льстит Селли.

– Они отличаются от духов воздуха? – она отвлекается от созерцания воды, поворачивается и смотрит мне в глаза.

– Да, – киваю я и замолкаю, размышляя, как объяснить. – Духи воды озорные, в них больше энергии. Изменение ветра требует большого труда, я общаюсь с духами воздуха более официально. «Я вас уважаю», – говорю я очень вежливо.

– А что вы говорите духу воды?

Отвечаю не задумываясь.

– Я люблю тебя, ты прекрасна.

Хорошо, что я уже привык к ее взглядам, иначе сейчас у меня точно похолодела бы кровь.

– Слушай, ты сама спросила. Я ответил. Да, я люблю с ними пофлиртовать.

– Непонятно, почему меня это удивило, – бормочет Селли.

– Хоть на кого-то здесь действует мое обаяние.

Клянусь, никогда с начала знакомства я не был так близок к тому, чтобы она мне улыбнулась. Теперь каждую минуту пути до Островов я буду стараться добиться этого результата или, по крайней мере, меньше ее раздражать.

– Так было всегда? – спрашивает Селли и уточняет, видя мое удивление: – Вы общались с двумя видами духов?

– Со всеми четырьмя. Да, сколько себя помню. Я знаю, способности появились у меня раньше, чем у большинства.

Мага узнают по знакам, появляющимся на его руках при рождении, – толстая, извивающая линия изумрудного цвета, тянущаяся от предплечий к ладоням по тыльной стороне. Кажется, будто кто-то измазал младенца зеленой краской.

К пяти годам дети начинают видеть вспышки пламени или слышать перезвон колокольчиков, когда рядом появляются духи. Еще через несколько лет удается впервые привлечь духов. В этот момент знаки меняются, превращаются в замысловатые узоры, похожие на татуировки. Маг получает их от духов, с которыми связан. Этот день – большой праздник в семье мага. В дом приглашают гостей, устраивают вечеринку, демонстрируют всем пришедшим новые знаки. С обычными людьми это случается в возрасте восьми-девяти лет, к пятнадцати годам они полностью овладевают даром.

Я, например, как рассказывали, заставлял мелкие предметы кружиться в воздухе, а нянек обливал водой из ванны – все это еще до того, как научился ходить. Знаки у меня поменялись еще до первого дня рождения, линии переплетались и скручивались, с трудом помещаясь на маленьких пухлых ручках. Я не умел говорить, когда ко мне приставили в качестве учителей лучших магов королевства, чтобы я не устроил в доме хаос.

Сестры обожают напоминать, как в возрасте пяти лет я едва не поджег волосы матери на королевском приеме. К счастью, им неизвестно, что землетрясение, после которого на полу в некоторых помещениях дворца остались трещины, связано с моим первым поцелуем. С той поры я научился лучше себя контролировать.

Но Селли я говорю следующее:

– Мы с духами хорошо ладим.

– Это честно, ведь кому-то вы все же должны нравиться, – великодушно заключает она, глядя при этом не на меня, а куда-то в сторону.

– Послушай, у тебя определенно сложилось неверное обо мне впечатление. Люди обычно относятся ко мне с симпатией.

– За исключением всего населения Мелласеи, верно? Они-то мечтают вас прикончить. Из-за этого вы отправились в путь?

– Это не считается, ведь это не личное.

Она не поворачивает головы, и я пытаюсь понять, куда она смотрит. И вижу пароход, из труб которого валит темный дым. Он движется быстрее «Лизабетт», но она, конечно, не так заметна. Именно поэтому мы и выбрали ее, такие корабли всегда куда-то идут и никому не интересны. Большие пароходы – громоздкие великаны. Чтобы управлять ими, не требуется ни магии, ни осторожности, ни ловкости.

– Как думаете, сработает то, что вы собираетесь сделать на Островах? – спрашивает Селли, и, повернувшись, я вижу, что она говорит серьезно. Серьезнее, чем я ожидал.

Хоть я и сказал команде, что королевская семья не спит на работе и выполняет все, что требуется, правда в том, что агрессивный настрой Мелласеи стал для нас неожиданностью. Моя сестра Августа говорила, что знает, о чем шепчутся моряки, но выражение лица Селли заставляет меня задаться вопросом, чего еще мы не слышали и не знали.

– Уверен, что сработает, – голос мой тверд. – Всегда срабатывало.

Она продолжает не сразу, явно колеблется.

– Вы будете говорить с самой богиней?

– Надеюсь, – я ведь не глуп и не стану шутить, говоря о Баррике. – Селли, мне известно, что для большинства людей вера – не самая важная часть их жизни. Они знают, что Баррика видит каждого из них, свидетельство ее присутствия – распускающиеся зимой цветы в Храмах и колодцы, наполняющиеся водой на празднике прихода весны. Люди видят, как маги используют благословленные богиней свечи для подношений, хотя, вероятно, не осознают, что это происходит только в их стране. Все же они бросают монетку в чашу для пожертвований, прикасаются к статуе богини, проходя мимо, и надеются, что это убережет их от неудач. Все, им больше ничего не нужно. Но мою семью Баррика знает очень хорошо, мы связаны с ней. Она знает лично меня, и моя жертва будет значить многое.

– И какая жертва?

– Паломничество – вот настоящее жертвоприношение. Порез на ладони и немного крови – символ жизни, отданной королем Ансельмом. Так мы поддерживаем связь богини и королевского рода.

– И для Баррики не будет иметь значения, что вы пришли позже? – она смотрит многозначительно и ждет.

– Нельзя назвать это опозданием. Я был занят и пришел, как смог.

Слабое оправдание, я понимаю. У меня до сих пор перед глазами лицо Августы с тем выражением, которое я называю «самым королевским». Она смотрит на меня не отрываясь, в то время как Дельфина массирует ей плечи, отчаявшись помочь расслабиться.

Наша перепалка длилась долго. Я изо всех сил старался настоять на своем, хотя в глубине души знал, как мало у меня шансов. Это было за неделю до того, как Мелласея внезапно обвинила алинорского капитана в контрабанде и конфисковала корабль, а команду заключила в тюрьму.

Именно тогда стало понятно, что все серьезнее, чем мы полагали. А ведь тогда, споря, мы верили, что тема у нас та же, что и всегда, – не выполненные мной обязанности.

– Меня не интересует, что ты скажешь, Леандер. Ты пропустишь эту чертову вечеринку и немедленно отправишься исполнять долг.

– Августа, ты могла бы послать кузена Тастока. В последнее время он выглядит неважно, морская прогулка пойдет ему на пользу.

– Я даже не могу понять, шутишь ты или нет, – бормочет себе под нос моя царственная сестра. – Нет, кузена я не пошлю.

– Ведь неважно, кто это будет, это может быть любой маг из королевской семьи, – я еще надеюсь, что участь меня минует.

– Так и будет. Помоги мне, пусть едет лучший из возможных. Такое случается лишь раз в четверть века, Леандер, неужели тебе не хочется сделать это самому?

– Сделать что? – раздраженно спрашиваю я. – Ты будешь править, наша сестра Кория, добропорядочная вторая дочь, родит кучу детей, и у тебя будет много наследников. А младший братик, семейный маг, каждые четверть века по щелчку будет плавать на край земли?

– Разве тебе когда-то хотелось большего, чем ты имеешь? – она окидывает меня испепеляющим взглядом. – Возьми хоть раз в жизни на себя ответственность за что-то серьезное, нарушь график своих увеселительных мероприятий.

– Августа, – шепчет Дельфина и склоняется, чтобы поцеловать ее в щеку. Она из королевской семьи Фонтеска и довольно спокойно относится к бурным спорам, но, уверен, так долго слушать споры Алиноров ей не доводилось.

– Ты обладаешь силой, – вздыхает Августа, – ты величайший из магов, рождавшихся в нашей семье во многих поколениях. Твое обаяние ни с чем не сравнимо, ты со всеми способен найти общий язык. И при таких данных ты тратишь все время на развлечения. Если хочешь совершить что-то великое, надо пытаться, пусть иногда и неудачно. Леандер, ты ведь способен на большее, а проводишь время, доказывая, что тебе на все наплевать.