Пока они шли по тропинке вдоль обильно заросшего ивами и осинами берега реки, она болтала без умолку. Рассказывала о том, что хлопок растёт здесь плохо, поэтому они выращивают коноплю, которая из-за перемены климата достигает высоты в два человеческих роста, и из её волокон получаются прекрасные верёвки и ткани. Что из домашних животных удалось сохранить всех по-настоящему полезных: коров, свиней, овец, лошадей и собак с кошками. О́дин взял их с собой в бункер, как когда-то Ной своих попутчиков. Причём в количествах, достаточных для воспроизведения жизнеспособной популяции…

Камиля всё это не слишком интересовало, но Надежда была так искренна в желании просветить пришельца, что он изо всех сил изображал интерес, любуясь украдкой её возбуждённым и увлечённым лицом.

– Речные флора и фауна меньше подвержены влиянию негативных последствий ядерных бомбардировок. У нас здесь столько рыбы… – она радостно засмеялась. – Стерлядь стала огромная, как осётр. Во время нереста реку по рыбьим спинам перейти можно. На ужин икра из неё будет, попробуйте обязательно. Вас рыбзавод, кстати, не интересует? Можем доехать, тут недалеко.

– Вы мне лучше расскажите, как так получается, что вы вот про всё про это знаете, а про деньги нет.

– Я изучаю те области знаний, которые могут принести пользу. А какая польза от денег? Зачем засорять себе голову?

– А зачем вам эта практическая информация?

– Папа хочет, чтобы я стала его преемницей, но мне, если честно, хочется совсем другого… Как всем женщинам, наверное. Семью, детей…

– А на Терра Нове нет семей. Дети выводятся в пробирках, – поведал Камиль.

– Как это печально. Как вы так живёте? – глаза её сразу заблестели от слёз. – Вот почему у вас нет отчеств… – Надя украдкой промокнула глаза платочком, который прятала в рукаве. – Что-то я разоткровенничалась с вами. Просто, когда узнала, сколько вам лет, мне как-то уютно стало в вашей компании. Вообще не знаю, как себя с вами вести: и умом не ребёнок, и телом не старик.

– А ведите, как ведётся, – беспечно ответил Легран. Ему тоже было с ней очень легко.

Надежда была совсем не такая, как женщины, которые его окружали всю жизнь. И он ловил себя на том, что ему это очень нравится. «Наверное, не для того нам дана разная физиология, чтобы мы вели себя одинаково».

– Послушайте. Какие люди у вас замечательные! – Воскликнул он. – Явно знают, что делают и для чего живут. Даже как-то захотелось побыть здесь какое-то время, чтобы понять вас, научиться так же гармонично взаимодействовать со вселенной.

– А почему бы вам не вернуться на свою планету? – вдруг, став серьёзной, спросила Надежда. – Планета, с которой вы прилетели, – это же ваша родина фактически. Вы же там родились.

Старпому даже стало обидно – казалось бы, они так мило беседовали…

Он так же серьёзно ответил:

– Не все. Наши старейшины – земляне. Триста сорок два года они страшно скучали по этой планете. Рассказывали нам о ней, говорили, что мы все – дети Земли и что когда-нибудь вернёмся в её лоно… Да и, если честно, Терра Нова – эта та родина, которую хочется любить на расстоянии. Мы всегда относились к гигантской ледяной глыбе, как ко временному пристанищу перед новым великим исходом. Никогда человек не привыкнет к холоду, даже если родился в сугробе. А эти постоянные вспышки на проклятом красном карлике… То электричества нет, то воды. Город растёт, энергии постоянно не хватает. Сплошные проблемы и борьба со стихией.

Это Легран произнёс вслух, а про себя подумал: «А действительно, почему? Далась нам эта Земля… Наверняка можно было бы поближе планетку отыскать, и более пригодную для жизни, чем Терра Нова, а ведь даже не пытались…»

И вот тут у него в мозгу ярко вспыхнули слова Буратино о райской планете где-то в созвездии Лиры…

– Надя, вы возвращайтесь к карете, пожалуйста, – мне нужно с начальством связаться. Я через несколько минут подойду.

– Хорошо. Только не заблудитесь. И давайте поскорее, папа ждёт уже, наверное.

За ужином, который проходил в просторном зале с огромными, полукруглыми сверху окнами, присутствовала всё таже троица. Стол ломился от яств. Иерарх решил продемонстрировать все достижения постапокалиптического натурального хозяйства в гастрономической области. Тут были мясные и рыбные блюда. И горячие, и холодные. Всевозможные салаты, закуски и выпечка. А посередине стояла некогда роскошная фарфоровая супница с отбитой ручкой и трещиной в крышке, через которую выходил чрезвычайно ароматный пар.

За время экскурсии иерарх успел управиться со всеми своими делами и, видимо, выпить, чтобы снять стресс после тяжёлого рабочего дня – он был чересчур словоохотлив и весел.

Девушка, в нарядном сарафане до полу с отделкой из бахромы, которая прислуживала за столом, налила старпому тарелку золотистой стерляжьей ухи и тут же полную рюмку прозрачной жидкости из хрустального графина.

– Ну, Камиль, давайте! Мы ваши флакончики понюхали, теперь и вы нашего угощения отведайте. Стерляжья уха и пшеничная водка «Омичка», только натуральные продукты и никаких сивушных масел, – тоном, как из старинной телевизионной рекламы, прокомментировал иерарх. – Надя, а ты наш спиртзавод показала гостю?

– Нет, папа. Не успела.

– Эх ты. А я бы прямо с него экскурсию начал. Мы там такую линию очистки запустили… Ну! За что выпьем?

– Анатолий Максимович, я уже говорил вам, мы не употребляем веществ, наносящих вред здоровью, – категорично отказался Легран.

– Да какой там вред?.. – начал было иерарх добродушно и высоко, но вдруг оборвал себя. Поставил свою рюмку, встал, упираясь руками на стол, и тяжело исподлобья поглядел на Камиля. – Знаешь, что я тебе скажу? – взял он гораздо ниже и снова перешёл на «ты», – Если откажешься выпить со мной, я буду расценивать это как неуважение к нашей переговорной стороне и оскорбление чувств всех выпивох мира. Переговоры будут считаться законченными!

Камиль поколебался и махнул рукой.

– А ладно! Давайте выпьем за мир и взаимовыгодное сотрудничество!

Выпил, задохнулся с непривычки и быстро закусил ложкой ухи с кусочком нежнейшего розоватого мяса.

– Что это ты не чокаясь? Ладно. За мир выпью, – ответил иерарх и замахнул свою рюмку не закусывая, потом продолжил сипло: – А сотрудничества у нас никакого и быть не может. Разве что, в одном случае. Топливо вам можем помочь добыть на обратную дорогу, если у вас с этим проблемы.

И только теперь закусил.

Надежда сама ела и пила мало. Она чокалась своей рюмочкой, потом пригубливала или только делала вид. Её функция за столом состояла в основном в ухаживании за гостем.

– Вот буженина, попробуйте, во рту тает.

– Камиль, почему вы так мало едите? Вечно вы так не протянете.

– А вот это обязательно попробуйте. И не смейте отказываться! Это моё фирменное блюдо.

– Ирочка, налей гостю!

До этого Камиль употреблял водку только во сне, и тогда, надо сказать, он ощущал её присутствие в организме гораздо острее. В реале могучий организм террановианца гораздо более стойко противостоял пагубному воздействию алкоголя на мозг. Он чувствовал лишь лёгкую эйфорию и комфорт от общения с необычными, но приятными ему людьми.

– Анатолий Максимович, а давайте мы вам всем жизнь лет на триста продлим? А ещё так сделаем, чтоб ваши дети жили вечно! Как вы на это смотрите?

– Хороший ты человек, Камилька, а не понимаешь простых вещей. Мы живём по заветам моего отца. А он велел вас ссаными тряпками с планеты гнать, а не за вечную жизнь вам продаваться.

– Но послушай же ты, ваше святейшество! Вещи, которые вас окружают, существуют дольше, чем вы – это же противоестественно! Вам не обидно, что тупая чугунная рожа на камине существует во много раз дольше людей, которые её создали? Вы даже не все видели своих дедушек или бабушек.

– Мы тоже, в некотором роде, живём вечно. Только в отличие от вас нас не страшит кончина бренной оболочки. Вот тебе сколько лет? Двести? Триста?