После небольшой паузы иерарх заметил:

– Я вот тебя молодым человеком называю. Тыкаю. Так ты не обижайся. Я всем тыкаю. Привычка у меня такая. А ведь ты говорил, что вы научились жить вечно. Так сколько же тебе лет?

– Девяносто три.

– Ничего себе! – изумилась девушка. – Вы мне в прадедушки годитесь…

Камиль вежливо посмеялся, хотя такая интерпретация его возраста в её исполнении ему почему-то не понравилась.

– Скажите, а почему у вас уровень технического развития, насколько я успел заметить, застопорился на уровне какого-то стимпанка? – решил он уйти от темы возраста.

– Пар – это гармоничное сочетание трёх могучих стихий – огня, воды и воздуха, – торжественным басом произнёс Анатолий Максимович и далее продолжил несколько выше. – Папа утверждал, что паровая тяга должна стать вершиной научно-технического развития человечества, ведь она даёт ему возможность для относительно комфортного существования. Дальнейшее развитие технологий приводит к неконтролируемому увеличению потребностей и появлению излишков свободного времени, которое человек начинает тратить на изобретение способов уничтожения себе подобных.

– Церковь во все времена пыталась задержать развитие человечества… – укоризненно произнёс Легран.

Иерарх не дал ему продолжить и закричал своим самым высоким голосом:

– И слава богу! Нельзя, чтобы прогресс опережал развитие общества. Из-за того, что морально люди были не готовы к ядерному синтезу, мы получили атомные бомбы. Только благодаря тому что церковь тормозила прогресс, человечество протянуло на несколько сотен лет дольше.

После чая иерарх предложил старпому осмотреть город и окрестности. Сам он не сможет сопровождать гостя, дела. Зато свои услуги в качестве экскурсовода предложила Надежда. Гость, с трудом скрывая радость, согласился.

– Ну вот и прекрасно! – улыбнулся довольный Анатолий Максимович. – А за ужином… Кстати, Камиль, а как вас по отчеству?

– У нас нет отчеств.

– Вот как… Так вы же не откажетесь отужинать с нами, господин Легран?

– Благодарю вас, господин Одинцов. С удовольствием.

– С вашего позволения, не «господин», а «Ваше святейшество».

На экскурсию они отправились в настоящей карете, в которую были запряжены две пары лошадей. Камиль приказал дрону следовать за собой на такой высоте, чтобы он не был виден невооружённым глазом.

Карета из окрашенных зелёной краской досок, окованных по углам бронзовыми пластинами, была простенькая, без финтифлюшек, но внушающая уважение размерами и благородными очертаниями. На дверце размещался герб в виде кипенно-белого щита, разделённого пополам горизонтально красной кирпичной стеной, под щитом на развивающейся ленте значились слова «Оный есть главная крепость».

Лошади были под стать карете: не самые роскошные, но очень крепкие, рыжие, с черными гривами и хвостами. Кучер, стараясь соответствовать статусу экипажа, восседал на ко́злах с невероятно важным видом.

– А почему всё-таки лошади, а не ваш этот хвалёный пар? – удивился старпом.

– Вы просто сравните запах. Или лошади, или дым, копоть и горячее машинное масло, – Наденька потрепала за ухом одну из лошадей, та довольно фыркнула. – Когда спешить никуда не надо, мы предпочитаем конную тягу. Шума опять же меньше…

– А что, ваши паровые машины могут обогнать скакуна?

Девушка улыбнулась.

– Конечно! Они до ста километров в час легко разгоняются. А могли бы и быстрее, если бы дороги были хорошие.

Внутри кареты обнаружились мягкие сиденья с пуговицами, делящими красные кожаные подушки на ромбы. Камиль и Надежда уселись друг напротив друга. Экипаж тронулся, уютно скрипя и покачиваясь на рессорах.

Первым пунктом был кирпичный завод, который располагался на севере, сразу за городской стеной.

Им пришлось довольно долго ждать своей очереди на въезде в заводские ворота. На территорию непрерывно ползла вереница подвод и паровых грузовиков, порожних или гружённых дровами и жёлтой глиной.

Выезжали они уставленные аккуратными кирпичными штабелями, уложенными ёлочкой. Лошади при этом имели вид совершенно ошалелый, они напрягали жилы и сыромятные постромки так, что казалось, те вот-вот порвутся. Грузовики лишь громче стучали поршнями, чаще выпускали клубы чёрного дыма из труб и реже белые облака стравливаемого через предохранительные клапаны давления. Люди при этом сохраняли спокойствие, даже веселились, особенно водители автомобилей, которые подтрунивали над извозчиками и пугали лошадей сиплыми паровыми свистками. При этом никто не торопился уступать место правительственной карете.

– Это буквально наше градообразующее предприятие. Почти все дома у нас кирпичные. Из дерева строят свои посёлки только лесорубы в тайге на востоке, – деловито пояснила Надежда.

Она приказала кучеру поставить карету в сторонке и предложила Леграну пешком проследовать через проходную.

Видно было, что Надежда знает устройство завода досконально. Безошибочно вела она гостя по пути производственного процесса. Доходчиво объясняла, легко управляясь со специальными терминами: «шихта́», «вальцы́», «экстру́зия», «о́бжиг».

– А где у вас склад готовой продукции? – поинтересовался для проформы Камиль.

– Там, у забора. Но кирпичи разбирают сразу. Они не накапливаются. В последнее время мы очень много строим.

Встреченные ими рабочие радовались при виде своей «принцессы», как они её называли с ощутимой любовью. С удовольствием рассказывали про свои дела, перекрикивая шум механизмов. Расспрашивали сами, в основном про здоровье отца, передавали ему приветы.

Обойдя территорию по кругу, они вновь оказались у проходной.

– Тут рядом ещё стекольная фабрика и завод по переработке металлолома. Карету можно не брать. Идёмте? – Надежда была полна энтузиазма.

– С меня, наверное, хватит промышленности. Давайте туда, где потише, – взмолился Легран.

– Хорошо! Тогда едем за город.

«За город» оказалось понятие условное; поля, сады и огороды были разбиты прямо среди руин, стены разрушенных домов служили им оградами, а бывшая ливнёвка вдоль дорог – арыками.

Легран предпочёл осматривать сельхозугодия из окна кареты. Сейчас, в августе, они выглядели впечатляюще. Поля картофеля, пшеницы, ржи, подсолнечника, кукурузы и конопли цвели и колосились, входили в силу, в общем, набирали максимум биомассы, как им и было положено на излёте лета.

То же происходило с яблоневыми, грушевыми, вишнёвыми и прочими фруктовыми садами. А также полями, засеянными огурцами, помидорами и бахчевыми культурами. Тут росли даже арбузы и дыни.

– Климат здорово потеплел здесь после катастрофы. Мы бы и бананы могли выращивать, если б семян раздобыть, – мечтательно произнесла Надежда.

– А у нас есть на «Луче надежды». Могу привезти… Это так наш основной корабль называется, – заметил он её удивление по поводу названия корабля, созвучного её собственному имени.

– Забавно. А по поводу семян, это вы с папой договаривайтесь. Я не уполномочена.

Попадающиеся по пути крестьяне тоже были очень приветливы. Они отвлекались от своих грядок или дымящихся, как жерла вулканов, тракторов и комбайнов, улыбались и махали карете руками. Они вообще много улыбались, эти земляне, но при этом были степенны и полны самоуважения. Одежду носили простую, но удобную и крепкую.

От посещения животноводческой фермы Легран решительно отказался.

– Мне будет тяжело на это смотреть. Мы выращиваем мясо в лабораториях. Животные наши друзья. Некоторые даже разговаривают.

Принцесса рассмеялась, очевидно приняв его последние слова за шутку.

– Как хотите. Давайте я тогда покажу вам моё любимое место для прогулок.

Карета свернула на грунтовую дорогу и спустилась по ней к реке.

– А вы знаете, почему вообще появляются степи? – спросила, очевидно тяготящаяся молчанием, Надежда.

– Климат, наверное, – предположил Легран.

– Да нет. Климат тут ни при чём. Всё зависит от глубины, на которой находится водоносный слой почвы. Вот на востоке есть тайга и на юге полно лесов, а тут в основном степь. Потому что корни молодых деревьев до воды не достают. Леса растут только возле водоёмов.